К вопросу о криминализации советско-постсоветского общества...

1. 
   Перечитал я тут автобиографическую книгу замечательного русского автора Бориса Ширяева «Неугасимая лампада», повествующую о жизни советского концлагеря СЛОН – Соловецкого лагеря особого назначения ОГПУ в первой половине 1920-х годов. 
   Среди прочего там приводится такая песенка «блатных»:
   
   
2. Шли два уркагана
   С одесского кичмана
   С одесского кичмана на домой.
   И только ступили
   На тухлую малину,
   Как их разразило грозой…
   Товарищ, миляга,
   Ширмач и бродяга, –
   Один уркаган говорит, –
   Судьбу свою я знаю,
   Что в ящик я сыграю,
   И очинно сердце болит…
   Другой отвечает:
   И он фарт свой знает,
   Болят его раны на груде,
   Одна затихает
   Другая начинает,
   А третия рана на боке…
   – Товарищ, миляга,
   И я – доходяга,
   Зарой мое тело на бану!
   Пусть помнят малахольные
   Легавые довольные
   Геройскую погибшую шпану!
   
   
3. Чтобы она была понятна старым русским эмигрантам Борис Ширяев дает целый словарик «блатного» арго. Мы же, «рожденные в СССР», прекрасно понимаем без всяких справок, о чем в этом опусе говорится.
   Очевидно, что общеупотребимый лексикон граждан вполне отражает состояние общества, веяния, тенденции, обычаи повседневной жизни. И этакое облегченное всеобщее «ботанье по фене» стало естественным отражением тотальной криминализации русского народа в советскую эпоху, перешедшей по наследству в нынешнее постсоветско-либеральное общество.. О т.н. «русском шансоне» и говорить не хочется.