О христианской нелюбви

Двенадцать лет назад я купил модем — и влип в мировую паутину. Жизнь сразу стала разнообразнее: скольких новых людей я узнал, во сколько дискуссий ввязался — об истории и о фантастике, о воспитании детей и о программировании баз данных, о правах потребителя и о глюках винды. Ну и, разумеется, о Православии, о Церкви. В 90-х, правда, православных сайтов и форумов было совсем немного, зато спустя несколько лет они размножились в геометрической прогрессии.

Но еще тогда я обратил внимание на странную закономерность: чем более возвышенным был предмет дискуссии, тем более нервным становился ее тон, тем больше случалось обид, тем чаще звучали личные оскорбления. О базах данных говорили спокойно, о книгах — уже эмоциональнее, о педагогике — на повышенных тонах, о политике — тут уже звучала артиллерия, о Православии… — вот тут уже бабахало оружие массового поражения. Православные воцерковленные христиане демонстрировали такое презрение к оппонентам, такую жестокость, так лихо швырялись обвинениями в ереси (а то и в сатанизме), что волосы вставали дыбом. Где же любовь к ближним, не говоря уж об элементарной воспитанности?

За двенадцать лет, впрочем, лучше не стало. Более того, с появлением блогосферы это «оружие массового поражения» стало поистине ядерным. Примеры у каждого перед глазами. Обличают постоянно. В экуменизме, в антисемитизме, в иудействе, в младостарчестве, в миссиофобии, в миссиофилии, в филокатоличестве, в апостасии, в апокатастасисе, в обновленчестве, в ретроградстве, в монархизме, в либерализме, в уранополитизме… и, конечно же, в ереси! Каждый сам себе Вселенский Собор, каждому видно, какой гнусный ересиарх расселся по ту сторону экрана!

Может показаться, что я сгущаю краски. Немало ведь есть в православном интернете замечательных, добрых, тактичных людей, никому не сказавших ни единого злого слова! Да, это правда. Может быть, таких даже и большинство. Только вот голос их почти не слышен, а крики, оскорбления, насмешки — этого «добра» в избытке.

А еще может показаться, что автор — «весь в белом», что он с неких заоблачных высот скорбно смотрит на все эти безобразия и пускает слезу. Увы, я сам во всё это давным-давно вляпался. Я тоже встревал в дискуссии, отпускал насмешливые комментарии, видел в оппонентах напыщенных ничтожеств или злобных врагов, которым спуску давать нельзя! Всё, что я наблюдал в сети, я мог бы увидеть и в зеркале — будь такое зеркало, которое показывает не тело, а душу. Самое печальное — что я вовсе не готов начать с понедельника новую жизнь и стать образцом корректности.

А речь ведь не только об интернете. В реальной жизни происходит все то же самое. Не столь, быть может, громко, не столь ярко — но происходит. Меньше скандалов — но ничуть не меньше равнодушия. Нам порой вообще наплевать, кто вместе с нами стоит в храме, кто вместе с нами, скрестив руки, подходит к Чаше. Интернет — это лишь надводная часть айсберга.

Стоит, однако же, разобраться, отчего всё это происходит. Почему православные люди зачастую так отвратительно, безлюбовно и бессовестно ведут себя и с ближними, и с дальними?

Ответ, лежащий на поверхности: грехи. «Стандартный набор джентльмена»: гордыня, честолюбие, властолюбие… Ответ, столь же верный, сколь и банальный. Да, все мы, христиане, грешны. Да, наши грехи проявляются в наших отношениях с ближними и дальними. Да, с ними надо бороться, причем способы борьбы давно известны.

Но только ли в грехах дело? Нет ли каких-то других причин, относящихся уже не столько к состоянию души каждого из нас, сколько к окружающему нас пространству? Как в песне Галича: «Что-то нехорошее в воздухе». Ведь воздух (понимаемый, конечно, метафорически) влияет на душу, он либо провоцирует ее болезни, либо, напротив, исцеляет их. Апостол Павел писал: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15:33). Мне кажется, это не только про какие-то конкретные коллективы, но и про ту культурную среду, в которой мы все варимся.

А воздух — он ведь прозрачен. Одно дело, когда ты видишь в себе, допустим, грех осуждения, борешься с ним, следишь за собой, каешься — и все равно срываешься. И совсем другое — когда ты вовсе не замечаешь в себе осуждения, потому что на привычном тебе языке это уже называется иначе: принципиальность, гласность, гражданская позиция, «не могу молчать», «на войне как на войне», «называть вещи своими именами», и так далее, и тому подобное. Ты привык к этим словам, они на слуху, на языке и в сердце. Умом понимаешь, что существует такой грех — осуждение, но тут же успокаиваешь себя, что когда ты называешь X садюгой-инквизитором, Y — тупицей и неучем, а Z — тайным обновленцем, ты не осуждаешь людей, а обличаешь зло, и успокаиваешь себя словами апостола: «и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф. 5:11).

Думаю, здесь дело не в какой-то особой повышенной личной греховности (как известно, каждый из нас «из них же первый есмь аз»), а в тех стереотипах, что мы, воцерковившись, принесли с собой (и в себе) в Церковь.



А принесли мы — партийное мышление. Печально, но факт: оно свойственно большинству из нас, причем молодежи — не в меньшей степени, чем тем, кому за сорок. И неважно, как мы двадцать лет назад относились к коммунистической идеологии — партийное мышление было у всех. У кого-то советским, у кого-то антисоветским, но чертилось оно по одним и тем же лекалам. Есть мы — правильные, знающие истину, вооруженные передовым учением, призванные всех сделать такими же. Есть они — враги, отщепенцы, темные силы, замышляющие козни, им присущи все мыслимые и немыслимые пороки. Они — это, по сути, все, кто не мы. С ними — война до победного конца. Если враг не сдается, его уничтожают. Если сдается, тоже — для вящей безопасности. Лес рубят — щепки летят. Цель оправдывает средства. Грядущие поколения нам спасибо скажут.

Абсолютно неважно, какие конкретные формы такое умонастроение принимает. Неважно, коммунизм ли это, национал-социализм, демократия, либерализм, плюрализм, космополитизм, монархизм, постмодернизм или любой другой «изм». Важно, что мы, пропитавшись партийным мышлением, и Церковь мыслим по тому же принципу. Конечно, мы на словах всецело за любовь, милосердие, прощение, покаяние и так далее — но как доходит до дела, мы ощущаем себя «бойцами невидимого фронта», которые «на войне как на войне» и которым ради блага церковного все можно. Оскорбить, унизить, обмануть, предать — для блага же, не хухры-мухры!

Благо это, впрочем, мы — как это и свойственно партийному мышлению — понимаем весьма своеобразно. То есть чисто рационально. Чтобы больше было храмов, чтобы рос процент воцерковленных, чтобы заткнулись наши противники, чтобы власть нас слушала и слушалась. Словом, даешь план по валу!

А кто с нами не согласен… Тот, разумеется, или враг, или дурак. Партийное мышление не предполагает права на ошибку. Как это так — признать, что вот этот человек, говорящий столь очевидные для меня глупости, может быть умным, честным и порядочным? Как это так — признать, что его заблуждения по данному вопросу еще не означают, что он заблуждается абсолютно во всем? И уж совсем невозможно — признать, а вдруг в тех глупостях, что он несет, есть какая-то частичная правда. Кстати, по той же причине мы так редко извиняемся перед неверующими за какие-то явные обиды, причиненные им церковными людьми. Нельзя же! Извиниться — это значит уронить партийный… то есть церковный авторитет! Мы не можем показать слабину! «Сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12:9) — это же про апостола Павла, а не про нас.

Отсюда же — то, что я про себя называю «маркировка». Это когда, слушая оппонента, мы вовсе не вдумываемся в суть его позиции, а ищем в его словах некие «маркеры». Ага, прозвучало выражение «общечеловеческие ценности»! Ну теперь все ясно, это либераст, это космополит, мы на него наклеим соответствующий ярлычок и словесно уничтожим. А как иначе с этими либерастами? Или, к примеру, он процитировал Нилуса. Все понятно, черносотенец-антисемит, сейчас будет бить-жидов-спасать-россию, наклеим на него ярлычок и подвергнем остракизму. Наклеили ярлычки — и успокоились. Вписали для себя происходящее в некую схему, поступили по шаблону. А что перед нами живой человек — ну так где же его за ярлычком разглядеть?



И это вовсе не «детская болезнь левизны», не «неофитство». Партийное мышление сплошь и рядом демонстрируют люди, пришедшие в Церковь еще в советские времена. Демонстрирует, впрочем, и молодежь, которая с младенчества росла в церковной среде. Демонстрируют, причем не так уж редко, и священнослужители.

Такая вот болезнь нашего времени, «такой по столетию ветер гудит» (вновь цитирую Галича). Такой вот воздух — и вовне нас, и внутри. А вы думали, семьдесят лет советской власти остались в учебнике истории?

Вопрос: как будем лечиться. Вновь на поверхности ответ: молитвой, покаянием. Смирением и постом. И вновь все совершенно верно — с одной лишь оговоркой: партийное мышление прекрасно умеет приспосабливаться к любой форме. Можно молиться по три часа в день, исповедоваться за каждой всенощной, поститься до обмороков — и оставаться тем же несгибаемым борцом невидимого фронта. Не воином Христовым, а солдатом партии.

Наверное, для начала нужно понять: а хотим ли мы вообще лечиться? Партийное мышление — штука ведь психологически очень комфортная. Напрягаться особо не надо, и душу греет чувство высшей правоты, и совесть не царапается, и сердце не болит. В раю место забронировано — только вибрируй синхронно с линией партии… ой, то есть Церкви.

А вылечиться — это как выйти из душного теплого мирка на морозный воздух, где всё рядом: и горы, и пропасти, и ад, и рай, и ненависть, и любовь.

И Христос.

Царь царей, а не генеральный секретарь генеральных секретарей.