Как врачи зарабатывают на пациентах

Врачи с пугающей откровенностью рассказывают о том, как они зарабатывают на пациентах.

Сегодня каждый россиянин знает, что в официальном здравоохранении у него бесплатно могут разве что взять кровь из пальца на анализ. И ни один человек, родственника которого госпитализировали в больницу, не чувствует себя спокойно, пока не придет в медучреждение и не договорится, чтобы к родственнику относились со вниманием. Почему система устроена так и не иначе, корреспонденту «НВ» рассказали медицинские работники разных специализаций. На условиях анонимности, разумеется.

«Отказаться от поборов невозможно - уволят»

Олег, хирург крупной больницы в Петербурге:

- Берут ли врачи деньги - вопрос риторический. Если не брать, то при нынешних зарплатах протянешь ноги. Но даже если бы я попытался выжить на постной пище и не брать ни копейки, у меня бы это не получилось. У нас большая больница, и ее руководство установило для всех отделений нормы сбора денег. Например, мы, обычные хирурги, должны сдать 200 тысяч рублей в месяц, а отделение эндоскопической хирургии - 1 миллион. Почему у них норма в пять раз больше? Потому что эндоскопия - это совершенно другой уровень эффективности, минимальный риск для пациента. Люди с деньгами заплатят, сколько скажут, и не будут требовать чеки. Нетрудно посчитать, что ежемесячно руководство больницы получает миллиона четыре. Это нигде не учтенный нал, необлагаемый никакими налогами.

И отказаться от сборов невозможно - немедленно уволят. Можно обратиться в прокуратуру? Можно. Но тогда хирурга могут «сдать». Ведь история медицины пишется кровью, и у каждого из нас есть длинный список неудачных операций, каждую из которых можно представить халатностью.

А когда заведующие отделениями бунтуют, им объясняют, что деньги собираются не с целью личного обогащения. Будто бы все надбавки к зарплате, которые выплачивают работникам здравоохранения, поступают на счета не вовремя или вообще не поступают. И больнице, мол, нужен собственный фонд, чтобы сотрудники вовремя получали зарплату. Или другое объяснение - надо «заслать» в комитет по здравоохранению, чтобы перебоев с зарплатой не было. Но мы ведь тоже не дети - наводили справки: губернаторские надбавки перечисляют вовремя. Бывает даже, что в январе «гасят» за весь квартал.

В общем деньги уходят руководству больницы и теряются. А хирурги вынуждены заключать с нуждающимся в экстренной помощи пациентом договор на «лекарственное обеспечение». Так называют элементарные поборы, когда вы попадаете в хорошую палату и получаете адекватную помощь только после того, как подпишете договор следующего содержания: «Я решил отказаться от предложенного мне лечения в рамках тарифа обязательного медицинского страхования и настаиваю на проведении лечения в рамках договора на предоставление платных медицинских услуг...»

Казалось бы, какой идиот подпишет такую бумагу? А представьте, что вам срочно потребовалось поставить «зонтик» в закупоренный сосуд, - вашему сердцу не хватает кислорода, вас мучают приступы стенокардии. Вам говорят, что можно сделать эту операцию бесплатно, но очередь на нее где-то год. А можно завтра лечь на операционный стол за 150 тысяч. За эти деньги вам проведут реабилитационный курс недели на две, будут неплохо кормить. Получается, что деньги не такие уж большие. Тем более что до бесплатной операции вы вряд ли доживете.

При этом все договоры на «лекарственное обеспечение» уничтожаются после оплаты. По официальным документам больной проходит как «бесплатник», а Фонд обязательного страхования платит за него 600 рублей в день.

Конечно, зарабатывают и сами хирурги, многие ездят на приличных джипах. Но неправильно делать из нас монстров: я знаю немало случаев, когда хирурги боролись за жизнь совершенно незнакомых людей, вкладывали свои деньги в лекарства. Просто чтобы спасти. И не факт, что их потом отблагодарят, - многие пациенты даже коньяк не ставят человеку, который им жизнь спас.

Конечно, не все такие сердобольные. Многие превратились в безжалостных психологов и вымогателей. У нас отделение на 40 коек, которые надо быстро освобождать от неплатежеспособных пациентов. Их выписывают всеми правдами и неправдами или забивают в переполненную палату, где вплотную друг к другу лежат люди, до которых никому нет дела.

«Куда мне полсотни коробок конфет в месяц?»

Елена, участковый терапевт:

- В соответствии с нацпроектом участковым добавили к зарплате 10 тысяч рублей. Теперь у меня зарплата почти 20 тысяч рублей стала, но все равно приходится брать на работу бутерброды. Уверена, что деньги добавили из-за того, что умные головы прикинули: в моей специальности левых денег не заработаешь, а без терапевта никуда. Что же касается левых денег, то от 5 до 10 тысяч рублей в месяц может приносить перепродажа подарков: конфет, шоколада, коньяка, вина, шампуней - всего, чем бывают благодарны пациенты. Вы сами подумайте, куда мне полсотни коробок конфет ежемесячно? Есть их, пока диабет не начнется? По пятницам в нашу больницу приезжает перекупщик Мансур, который скупает дары по всей поликлинике. Раньше он по кабинетам ходил, а сейчас приходит в ординаторскую примерно в 11 часов, и к нему со всего четырехэтажного здания несутся работники с пакетами, которые потом еле влезают в его джип. Из врачей вырастает целая очередь. Приема больных не ведется, пока врачи не сдадут Мансуру добычу. Больные думают, что все побежали поздравить с юбилеем какого-нибудь уважаемого сотрудника. Мы им так и говорим.

Еще терапевт может заработать, например, на больничных. Тут ценника нет, все по договоренности. Студентик какой-нибудь начинает изображать у меня в кабинете кашель. Я ему не верю. Он скулит, что влюбился и пропустил две недели в институте. С него возьму тысячу, ведь сама институт прогуливала. А с чиновника, который мне честно заявляет, что ему надо отсидеться, пока комиссия не уедет, - тысяч пять. Но он все равно доволен.

Правда, с больничными сейчас построже сделалось: надо за каждый лист отчитываться, фиксировать, когда ты его открыл. Но в нашей поликлинике это не работает. Можно зайти и попросить задним числом оформить. В регистратуре к этому готовы: данные о выданных больничных фиксируют на черновик, а начисто оформляют перед проверкой какой-нибудь. За это регистратуру принято благодарить время от времени.

Самое опасное - это зарваться и начать продавать «больняки» через интернет по двадцать штук в день. Однажды одного нашего терапевта прямо из кабинета забрали в милицию. Но доказать сыщики ничего не смогли - наша терапевт вернулась на свое место. Она, кстати, очень хороший специалист, ее обожают дети, и пакеты с «гостинцами» для Мансура у нее самые большие.
«Бесплатная медицина приватизирована врачами»

Дмитрий, фельдшер «скорой помощи»:

- Обычный врач «скорой» - это человек, измученный недосыпанием. Потому что когда на нашей подстанции освобождается ставка, на нее нового человека не берут, а перераспределяют ставку между работающими. Да и экипаж, который теоретически должен состоять из четырех человек - водителя, врача, фельдшера, санитара, - реально состоит из двоих - водилы и фельдшера.

Куда нас только не вызывают. Бывает на какой-нибудь квартирной пьянке пырнули человека ножом - тут же вызвали нас. А пока мы ехали, они еще выпили. Мне открывают дверь, и тут же бросаются с ножом. Очень обидно, когда говорят, что мы людей без сознания обираем, на звонки не ездим. Как мы можем не поехать на вызов? С нас потом голову снимут! Другое дело, что город забит автомобильными пробками и далеко не все пропускают «скорую» с мигалками.

Правда, в нашей службе тоже попадаются отморозки. Помню, молодой доктор приходил на дежурство с огромной сумкой - с такими хоккеисты ездят на тренировки. Первое же сообщение о серьезной аварии - и он летел на место пулей, чтобы прибыть раньше милиции и успеть поживиться вещами. Или, бывает, у людей, которые находятся в шоковом состоянии, требуют деньги, чтобы отвезти в хорошую больницу, а не в ближайшую. И это еще не самый цинизм. Я знаю случаи, когда человека с переломом везли в клинику, а по дороге останавливались у банкомата, чтобы он снял деньги.

Но это не значит, повторюсь, что все такие. Врач, когда он выбирает профессию, хочет прежде всего спасать людей. Все остальное с нами делает жизнь: хроническая усталость, безденежье, неблагодарность пациентов, равнодушие начальства. На экипаж даже один мобильный телефон не оплачивают. Звонить со своего - денег не напасешься, поэтому приходится по приезде к пациенту первым делом не оказывать ему помощь, а отзваниваться в службу с городского. Из таких кирпичиков многое складывается.

В нашей службе работал врач, который приходил в поликлинику и забирал талоны с результатами анализов стариков, на которых был указан адрес. Он звонил в дверь, представлялся лечащим доктором, делал смертельный укол и потрошил квартиру. Одна бабушка - рубль, две бабушки - два рубля. Убил восемь человек и получил пожизненное заключение. Про него сняли документальный фильм, в котором журналист спрашивает, как же он превратился в такого монстра. «Не сразу, - отвечает, - постепенно».

Любой врач со временем понимает, что нужно выжимать из своего положения деньги. И вся система Мин-

здрава убеждает его в этой мысли. Чуть ли не в каждой больнице есть корпуса, где больных кормят перловой кашей в столовой три раза в день. Где сердечники вынуждены ползать по лестнице с пятого этажа на первый, чтобы купить в аптеке лекарства. А рядом корпус, где нормальное питание развозят по палатам и лекарства тоже бесплатные. На самом деле бесплатное здравоохранение давно приватизировано врачами, которые делают на этом бизнес.
«Среди врачей это цинично называется наркобизнесом»

Ольга, врач наркологического диспансера:

- Вся система лечения наркомании и алкоголизма построена на откатах за щедрое бюджетное финансирование. Я в начале работы удивлялась, почему это все главврачи и руководители центров против единой федеральной программы? В интервью и с высоких трибун они говорят, что сейчас, мол, создана эффективная программа, которую нет смысла ломать. А в кулуарах признаются, что иначе они просто не смогут столько зарабатывать.

При этом, несмотря на щедрое финансирование из бюджета, с которого, конечно, надо платить откаты, у диспансеров и частных фирм остаются все возможности получать деньги с пациентов, точнее, с их родственников. Я знаю случаи, когда наркологи по бумагам «расходовали» комплект на лечение какого-нибудь наркомана, а он только приходил к ним раз в месяц, расписывался и получал деньги на дозу. Стоит ли после этого удивляться всему цинизму, который есть в нашей сфере.

Наркологи - обычные люди, в каждом из которых есть ростки морали. Поэтому им важно найти себе оправдание. А оно простое: наркомана нельзя вылечить, пока он сам этого не захочет. А пока не захотел, то он недочеловек, приносящий только горе и боль окружающим. И на нем, точнее, на его родственниках можно и нужно зарабатывать.

Исходя из этого все наркоманы поделились на «хороших» и «плохих», то есть тех, за кого могут заплатить, и тех, которые никому не нужны. Никому не нужные еще могут рассчитывать на лечение в инфекционной больнице имени Боткина, но там их не будут держать дольше месяца. А для полноценного лечения нужен минимум год в хорошем лечебно-реабилитационном центре. В Петербурге пребывание в таком центре может стоить 15-20 тысяч долларов. А качественного бесплатного лечения вообще не существует. В больницу Боткина ложатся, чтобы «сбросить дозу», то есть почистить кровь, когда небольшие дозы наркотиков уже не приносят удовлетворения.

Но в Главной инфекционной больнице отношение к наркозависимым сравнительно гуманное. В обычных же больницах человеку могут отказать в помощи только на том основании, что у него инъекции на руках. Даже если человек в этот момент умирает. Одна девочка мне рассказывала, что врачи в одной больнице вызвали милицию, когда ее привезли на «скорой». А к ее приятелю-наркоману за три дня в больнице не подошел ни один врач. Если же такой умрет, скажут, что была передозировка и спасти пациента было нельзя.

Ко мне неоднократно приходили всякие проходимцы, представляющие реабилитационные центры, просили за долю отправлять к ним наркоманов, с которых можно получить деньги. Хотя я знаю, что лечение у них ведется по экспериментальным методикам. За границей участникам таких экспериментов платят немалые деньги, а у нас наркологи умудряются иметь деньги от бюджета, от спонсора и еще от пациентов. Среди врачей это цинично называется наркобизнесом. Все правильно - на этом можно разбогатеть гораздо больше, чем на продаже героина.
«Никто не сказал ему, что он подон...к»

Петр, врач-уролог высшей квалификации, работает в поликлинике:

- На моей должности через кассу больше 15 тысяч не заработаешь, хоть убейся. А у меня жена, мама и двое детей. И не надо задавать глупых вопросов - любому врачу необходимо искать дополнительные источники заработка. У меня за деньги обслуживается примерно каждый четвертый пациент. Только каждый четвертый! А это значит, что все эти капризные старики с их хроническим простатитом и запущенным эпидидимитом получают лечение бесплатно. А это и физиотерапия, и малоприятные урологические процедуры, которые ну просто должны по-другому оплачиваться. Поэтому если ко мне пришел прилично одетый мужчина средних лет, я не буду его лечить без денег.

Цены у меня вполне гуманные - половина от стоимости данной услуги в медицинском центре. И надо отметить, что все морально готовы к таким тратам, никто не называет меня рвачем или вымогателем. Наоборот, многие по выздоровлении еще и бутылку приносят.

Грань цинизма, на мой взгляд, в другом. Вот один коллега за праздничным столом со смехом рассказывал, что у каждого пациента, который в состоянии ему заплатить, он находит хламидиоз. А сам даже анализы в лабораторию не возит. Деньги же, которые берет, кладет в карман. Хламидиоз окружен множеством страшных мифов, лечится тяжело и долго. Потом несколько месяцев надо сдавать контрольные тесты, чтобы убедиться - инфекция не вернулась. Доктор же умеет нагнать театральности, чтобы в итоге объявить пациенту о полном выздоровлении. А тот ему еще и друзей своих приведет проверяться.

Самое показательное в этой истории, что из двадцати врачей, которые слушали эту историю, ни один не сказал рассказчику, что он подон...к. Все смеялись. И я тоже смеялся, хотя сам такие методы никогда не использовал.

Но каждый врач в нашей поликлинике обязан выписывать больным те лекарства, которые есть в нашей аптеке. Каждый должен врать, что у этого препарата нет аналога и что в других аптеках он стоит дороже. Этого требует тот же зам по лечебной части, который еще недавно приказывал не пускать на порог агентов производителей лекарств. Кое-где эта практика сохранилась и по сей день, хотя и стала менее распространенной: врач выписывает лекарство и подсказывает, где его можно купить, за откат. Сейчас же это поощряет наше руководство. Только получаю я от них два процента, а не десять, как от агента.

Как защитить права пациентов, я не знаю. Во многих странах есть реальные стандарты медицинской помощи, контроль за использованием методик и потолок цен. А у нас это все на декларативном уровне.