сталиномания

Статья, с которой нельзя не соглашаться и нельзя не спорить

http://tsipko.ru/2010/01/17/%D0%B2-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%BB%D0%BE%D0%BC-%E2%80%93-%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%B7%D0%BC-%D1%81%D0%B5%D0%B9%D1%87%D0%B0%D1%81-%E2%80%93-%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD/

цитата

Наша беда состоит в том, что патриоты, а иногда очень влиятельные политики, которые рассматривают Сталина и русский коммунизм как выражение аскетической идеократической природы «русской цивилизации», не учитывают изначальную противоречивость самой русскости. Русский человек противоречив и в верованиях, и в своих страстях, и в своих идеалах. У нас, как известно, государственничество всегда соседствовало с анархизмом, русская доброта и отзывчивость – со зверствами русского быта, и, самое главное, у нас всегда шла борьба начал Ивана Грозного и митрополита Филиппа, начал убиения, казни всего живого во имя ускоренного продвижения к идеалу совершенной жизни и начал сохранения твари божьей, которая есть цель сама по себе. Перестань убивать, говорит митрополит Филипп царю Ивану Грозному. Перестаньте славить убийцу, говорит проснувшийся инстинкт самосохранения российской нации сталиноманам.

Таким образом, что очень важно помнить сегодня, на самом деле нет целостного русского мировоззрения. Есть и страсть к самопоглощению идеалом земного совершенства, и податливость соблазнам «Молоха великих целей», ведущие к неразборчивости в средствах их достижения, но есть и понимание самоценности каждой человеческой жизни. Гуманизм, то есть понимание того, что, как говорил тот же Герцен, «цель для каждого поколения – оно само», или понимание того, что «ничто не может ставиться выше ценности человеческой жизни» (Дмитрий Медведев), столь же присущ нашему российскому мировоззрению, как и идущий от русского Средневековья, от русского православного монашества культ жертвенности, самоуничижения, пренебрежения всем суетным и земным.

Спор о Сталине и его роли в российской истории ХХ века является на самом деле спором не о личности, а о ценностях, о так и не выявленных победителях в продолжающейся борьбе между российским гуманизмом и российским садомазохизмом. Как выясняется, сам по себе распад коммунистической системы не сделал нас нормальными людьми, способными выше всего поставить ценность человеческой жизни, способными сделать идеалом, мерилом всех вещей счастье сегодняшних, ныне живущих людей. Сталиномания, которая наиболее ярко проявилась в дни всенародной памяти о дне рождения Сталина, обнаружила целый комплекс идей, структур сознания, заложенных в советских людях советской идеологией и мешающих нам до сих пор по-иному, не по-советски взглянуть на русский ХХ век.

Прежде всего видно, что за сталиноманией стоит откровенный протест против гуманизма, против того, что Медведев назвал высшей ценностью, ценностью человеческой жизни. Надо понимать, что гуманизм, признание того, что на самом деле самоцелью является жизнь ныне живущих людей, находится в противоречии с сохранившимся у нас до сих пор отношением к революциям как к празднику истории, убеждением, что счастье будущих поколений определяется размахом и глубиной разрушения прошлого.

Спор, таким образом, на самом деле идет не о Сталине, а о той системе ценностей, на основе которой будет жить посткоммунистическая Россия. Сталиномания напоминает нам о том, что на самом деле победа гуманистических ценностей над коммунистическим мировоззрением, победа здравого смысла над идеологическим догматизмом еще зыбка, о том, что мы так и не научились судить о своей национальной истории с нравственных позиций, исходя из приоритета живого, конкретного, неповторимого человека. И не надо думать, что спор о ценностях сводится только к спору о том, что является внешним, несущественным, а что является внутренним, существенным.

Для освобождения людей от советского способа видения мира, который ставит во главу угла цель, идеал, идеологию, мало все перевернуть вверх ногами и сказать, что счастье конкретного живого человека с его единственной и неповторимой жизнью является самоцелью, мерилом всех вещей. Для освобождения от стереотипов советского восприятия истории надо еще освободиться от навязанного нам рабского, фаталистического отношения к прошлому, освободиться от убеждения, что было так, как было, что по-другому, не по-сталински, не по-ленински Россия развиваться не могла.

Чтобы освободиться от оков советской идеологии, нам надо хотя бы мысленно освободиться от советской истории, сказать себе, что на самом деле при другом развитии всего этого – и ужасов красного террора, и ужасов сталинизма – могло не быть. Но мы цепляемся мысленно за постулаты «Краткого курса ВКП(б)», ибо действительно страшно признаться, что на самом деле по большому счету миллионы людей погибли и мучились впустую, что на самом деле со своими коммунистическими идеалами мы не сделали ничего доброго и полезного ни себе, ни людям, ни другим народам.

В этом страшно признаться. Но без этого признания остается только лишь лепет о достоинствах наших идеалов. На самом деле за нашей сталиноманией, равнодушием к жертвам сталинских репрессий и жертвам строек социализма стоит, как мне кажется, уже не столько неиссякаемая вера в незыблемость коммунистических идеалов, сколько заложенный прежде всего у представителей старшего и среднего поколений марксистский фатализм: если действительно в истории все происходит по законам железной логики, если действительно развитие осуществляется только через революции, то вопрос о добре и зле в истории отпадает, отпадает и сама необходимость разговора о цене прогресса.

Вот почему, на мой взгляд, у нас на самом деле среди элиты нет ни коммунистов, ни православных, ни иудеев, ни мусульман, а есть только бывшие советские школьники и советские студенты, воспитанные в духе марксизма-ленинизма. А потому им всем, советским людям, недоступно понимание того, что естественно для каждого европейца, что на самом деле нет никакой разницы между ГУЛАГом и Освенцимом, что на самом деле живому человеку абсолютно безразлично, по каким мотивам его сажают в тюрьму и потом убивают.

-------------------------------

В последнем предложении этого отрывка начинается то, с чем можно,  а точнее нужно, непременно нужно спорить.

Ципко  не понимает (или делает вид, но возможно правда не понимает), что народ просто разочаровался в нынешней либеральной \на самом деле псевдо-либеральной\ модели общества и, так как ничего иного не предлагают, ищет образец в прошлом. И  находит.

Находит он миф сталинизма, вылепленный из рассказов про метро за 5 копеек и что не было олигархов. Миф этот власти чрезвычайно удобен -- это и ежу ясно -- вот власть его и поддерживает. Прямо таки идиллическое единение низов и верхов.

Если даже наши "умы нации"  не видят разницы между Овсенцимом  и  Гулагом --    чего ждать от обывателя?  
ГУЛАГ-Освенцим: тут логика у людей такая: Сталин сажал врагов СССР, а Гитлер убивал патриотов СССР (в том числе и в Освенциме) - поэтому Сталин прав, а Гитлер нет (а не потому, что не соблюдались буквы закона).
 Логика проста,  иной у обывателя нет и не будет.

То,что Ципко приводит цитаты Герцена - говорит о его либеральности. Герцен - ключевой фактор в разрушении русского мира и в приближении 17 года. Неужели это непонятно антисталинистам?

Нельзя Сталину противопостявлять нечто аморфное, аморфный общий гуманизм. Плевали люди на этот гуманизм,когда под рассуждения о любви к ближнему народ оргабляется и нищает


Ошибка Ципко также в том, что он видит народ чем-то единым. Неким организмом, хоть и раздиремым противоречивыми чувствами, но единообразным. А это не так. Народ всегда состоит из массы простаков, обывателя, и кого-то посложнее, кто меньше верит или совсем не верит телевизору -- и тут опять градации:  кто то не верит, но положительного примера не нахдит, кто то находит, но боится об этом заявить, кто-то заявлаяет, но на кухне...  и т.д.

Ципко в противовес коммунистам ставит идеалом индивидуалистичность (ценность ОДНОЙ человеческой жизни), а она не приемлется народом, во всяком случае, русским народом.  Он жаждет общности и находит её в коммунизме,  потому что альтернатива коммунистической общности -- националистическая общность. А тут уже Ципко и иже с ним пасуют.  Тут у них  включается табу, запрет. Или же рассуждения в сторону "россиянской нации", фальшивость которых видна уже даже самому пришибленному обывателю.

Еще одна ошибка --  ставить в пример  русским европейцев.По двум причинам.  Во-первых, нельзя одному человеку\народу ставить в пример другого человека\народ.  Это азы педагогики.
Во вторых европейцы тоже очень разные, к тому же находятся в кризисной (и еще какой кризисной!) ситуации.

Рассуждения о некоей психлогической разломанности, раздвоенности  русских, откровенно говоря, выглядят дилетантски. Никаких  изучений  русского характра никто никогда не проводил, никакой научной основы тут нет.  А как с другими нардами?  всё гладко? слошная цельность и благонравие?

Ципко обращается к теме национализма,а сам стоит, судя по всему, на либеральных позициях, а либерализм имеет с национализмом весьма сложные отношения.

Национализм коммунисты любили называть  обывательской, мещанской идеолгией. В чем-то они были правы.Это действительно идеология массы, понятная ей, потому что она проста и естественна, она основана на   врожденном инстинкте:  свой - хорошо,чужой - плохо.
Масса  хочет этой ясности, этой простоты. Но либерализм (если это убеждения Ципко,а видимо, это так) не дает ясности.  Он говорит  человеку массы --  мы даем тебе свободу.  Но человеку массы страшно с этой свободой,  и этот страх понятен.  Ему нужна не свобода,ему нужна защищенность или хотя бы её иллюзия. Да, подлинная свобода дает эту защищеннсть, если есть сила, но у всех ли она есть? -- далеко, далеко не у всех.  Свобода как независимость -- дает гарантии, но это очень сложный путь -- обывателю его не объяснить, не убедить в этом.
Самый простой путь, который понятен обывателю -- это путь вождя.  Вождя, который своей властной силой направит, защитит.   Сталин и есть такой вождь -- другого нет... Только он вождь не русского, а русско-советского народа. Народа, который этнически вышел из народа Рос.Империи, но политически, гражданственно, идеологически -- это другой народ, и РИ он воспринимает как нечто не вполне своё.

Вот так. Тупик?  не знаю...