"Скажу тебе как мерджендрайзер мерджендрайзеру...", или Последний бастион

Уважаемый читатель, я хочу обратиться к тебе с очень интимным, даже с этаким налётом похабщины, вопросом: как ты относишься к ремиксу ротации? Или ротации ремикса? Это не одно и то же? Что-то подобное я встречал, кажется, в консенсусе электората, но, правда, там был совсем другой кандибобер. А, может, не кандибобер. Может, мерджендрайзер (я, признаться, совсем не уверен, что правильно пишу это слово. Но я даже не хочу лезть в словари, потому что писать его как нужно никогда не смогу. И, главное, НЕ ЗАХОЧУ!). А, может, не ремикс, не кадибобер и не мердзжен.. мержезен..ну, вы поняли. А, может, просто дом хи-хи. Ну, этакое, знаете, внешне неприметное здание, окружённое трёхметровым забором, а внутри все довольны, все смеются под присмотром мордоворотов-санитаров, которые если чего – сразу на вязки и в каждую ягодицу - здоровенный шприц с аминазином (если вы думаете, что это витамин, то глубоко ошибаетесь).

Так о чём это я? А! Ну, конечно же, о нашем «великом и могучем», который называется русский язык. Да, язык, на котором творили великие Александр Сергеевич, Михаил Юрьевич, Николай Васильевич, Лев Николаевич, Михаил Александрович, Виктор Петрович, Василий Макарович, Валентин Саввич. А также примыкающие к ним Владимир Ильич, Яков Михайлович, Лейба Давидович, которого Владимир Ильич ласково называл «политической проституткой. Иосиф Виссарионович, Леонид Ильич, Мишка плешивый, Борька-пьянчужка… Дальше не пойдём. Дальше ещё только творят. Ох, творят…

Да, так о чём же я… А, о нём, о мерджендрайзере! Вы хотя бы приблизительно догадываетесь, что это за мерзость?

Если нет, тогда пример почти в тему. Есть у меня один знакомый. Отличный парень. Пять классов образования, в неприличном слове из трёх букв три ошибки делает. Н что ж, бывает. Не всем же быть Карлами Марксовичами и Лейбами Давидовичами… Так вот он сначала простым сторожем работал, кладбище охранял. Потом стал сотрудником ЧОПа. Это уже загадочней. Это, если вы когда-нибудь читали, были такие отчаянные комсомольцы, которые в лихие 20-е годы прошлого столетия, в самом начале Советской власти, разъезжали по деревням и сёлам со страшными наганами и винтовками, и выгребали у крестьян хлеб.

Так вот они назывались «чоновцы» Как это слово расшифровывается –не знаю. А сегодня – чоповцы. Почти один к одному. Такое совпадение напрягает и заставляет задуматься!

А сейчас этот мой пятиклассник знаете кто? Секьюрити! Это не ого, это целое огого! И кого же, Васьк, спрашиваю его, секьюришь? Да так, отвечает. Одну знакомую. И по сколько раз за смену? Он сначала не понял, а потом, когда дошло – обиделся. У ей, говорит, персональный муж для этого есть. Вот пусть он её и это самое. А я не по этой части. Я – секьюрити. А когда я сделал вид, что всё равно не понял, то он объяснил мне, недоразвитому: охраняет свалку с помойкой, а хозяйка всего этого богатства – одна дамочка. Которую он НЕ секьюрит. Хотя запросто бы мог. Потому что у него такой, знаете… мернджердрайзер! Это просто ни в одной голове не укладывается, с какой это стати матушка-природа одному- единственному человеку такое огромное богатство отвалила! Я однажды вместе с ним в бане мылся, как увидел – незабываемое впечатление! Ниже коленки! Кошмар! Ни одни, извиняюсь, секьюритные портки не подберёшь, потому что всё равно, зараза, не умещается!

А ведь я понял. Русский язык не просто так сейчас усиленно загаживают. Потому что те, кто это делает, очень хорошо понимают: язык – это, пожалуй единственное, что всех нас, все наше общество, ещё хоть как-то объединяет. Больше нечему. Это наш последний бастион, ведь все задумки с разными там «национальными идеями» позорно провалились. Потому что были надуманными, и шли не от души, а должны были служить чьим-то очень скользким интересам. И вот теперь насилуют единственное оставшееся, единственное стоящее – ЯЗЫК. Хотят, чтобы мы все стали консенсусами с ремиксерами, и у каждого из нас мерджендрайзеры были, как у моего вышеназванного знакомого. И чтобы мы с ними на веки вечные и остались. Вот такой грустный но пасаран.