Врангель: тайны "черного барона"

Сегодня, 21 ноября, исполняется 95 лет со дня исхода Русской армии генерала Врангеля. Врангель — одна из самых противоречивых фигур Белого движения. До конца жизни он вел и открытую, и «тайную» войну против большевиков, их агентов за границей и подложной организации «Трест».

Белая армия, чёрный Барон
Снова готовят нам царский трон,
Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней.
«Марш Красной Армии». Горинштейн П.

Из всех предводителей Белого движения барон Врангель был чуть ли не единственным, кто сочетал в себе качества военного и управленца, генерала и чиновника. Он происходил из старинного знатного рода, который подарил России целую плеяду талантливых военных, первооткрывателей и удачливых дельцов, коим был отец Петра Николаевича, Николай Егорович Врангель. Он прочил светскую карьеру и своему старшему сыну, который, впрочем, не проявлял особого интереса к военной деятельности и благополучно числился корнетом гвардии в запасе.

Все изменилось во время русско-японской войны, когда молодой барон добровольно взялся за шашку и более ее не отпускал. А дальше кровопролитная русско-японская война и награды за храбрость и «отличие в делах против японцев», «Святой Георгий» за безумную конную атаку под Кашеном во время Первой мировой, которая должна была закончиться разгромом, но завершилась полной победой и взятием неприятельской батареи. Потом Гражданская война, рождение «черного барона» и долгие годы бесплодных трудов в эмиграции.

Прозвище «черный барон», полученное благодаря его неизменной привычке носить черную казачью черкеску, и растиражированное строками в песни «Красная армия всех сильней», стало нарицательным и долгое время представляло собой аллегорию мирового зла, врага народа №1, который своими интригами не дает «возродившейся стране» нормально развиваться, стремясь вернуть «монархическое рабство. В стане белых он был одной из ключевых фигур, которому, впрочем, симпатизировали далеко не все. Да и сам он далеко немногих жаловал. Ему принадлежит фраза: «Хоть с чертом, да против большевиков».

Под командованием Петра Николаевича находилась последняя надежда белого движения – небольшие, но еще мощные остатки его армии. И он собирался сохранить их, во что бы то ни стало, хоть бы поступившись и моральными принципами.

8 ноября 1920 года белые войска проиграли сражение за Крым – многочисленные войска Фрунзе прорвались на территорию полуострова. За этим по радио последовало предложение о добровольной сдаче и амнистии: «…по всем проступкам, связанным с гражданской борьбой», что в то время было популярной практикой советов, позволявшей пополнить Красную армию ценными кадрами. Однако до солдат обращение не дошло. Врангель приказал закрыть все радиостанции, кроме одной, обслуживаемой офицерами. Отсутствие ответа было воспринято советской стороной, как очевидный отказ, предложение об амнистии было аннулировано.

Бесследно исчез и манифест великого князя Кирилла Владимировича, отправленный Врангелю дважды: по почте и с оказией. Второй сын Владимира Александровича, третьего сына Александра II, объявив себя блюстителем престола отсутствующего императора Николая II (судьба императорской семьи была на тот момент неизвестна), предложил Врангелю «выгодное сотрудничество». Оно заключалось в организации нового открытого противостояния большевикам с помощью остатков белой армии. Казалось бы, о чем еще мог мечтать засидевшийся в эмиграции белый генерал, изо всех сил пытающийся найти политическую силу, способную на борьбу с большевиками.

Однако репутация у Кирилла Владимировича была весьма сомнительна. Мало того, что его брак с двоюродной сестрой - католичкой Викторией Мелитой не был признан Николаем II, который серьезно намеревался лишить «возможного» наследника прав на престол, так он еще первым поддержал Февральскую революцию 1917 года. Но основной причиной отказа, разумеется, была не старая обида, а недальновидность князя. Врангель понимал, что лозунги «за восстановление империи» не поддержат республиканцы, воевавшие за Деникина. А значит, сил может не хватить. Поэтому, сославшись на неполучение манифеста, который аж дважды бесследно пропал, Петр Николаевич новому блюстителю престола отказал.

Однако на этом история не закончилась. Белая армия Врангеля представляла собой слишком лакомый кусок, чтобы просто от него отказаться. 31 августа 1924 года самоназванный «блюститель» объявил себя Императором Всероссийским Кириллом I. Таким образом, армия автоматически переходила под его начало, поскольку формально она подчинялась императору. Но на следующий день армии не стало – она была распущена самим Врангелем, а на ее месте появился Русский Общевоинский союз, который тот же Врангель и возглавил. Как ни странно, но РОВС существует, и по сей день, следуя все тем же принципам 1924 года.

Врангелевские формирования вызывали серьезную тревогу у Советского командования. За преемником Деникина начали приходить «специальные люди». Так, осенью 1923 года к нему в дверь постучался Яков Блюмкин – убийца германского посла Мирбаха. Чекисты выдавали себя за французских кинооператоров, которым Врангель до этого согласился позировать. Имитирующий камеру ящик был доверху забит оружием, дополнительный – пулемет Льюис прятали в чехле от штатива. Но заговорщики сразу допустили серьезную ошибку – постучали в дверь, что было совершенно не принято как в Сербии, где происходило действие, так и во Франции, где давно перешли на дверные звонки. Охранники справедливо сочли, что стучаться могут только люди, приехавшие из Советской России, и ворота, на всякий случай, не открыли.

Более серьезным противником оказалась подложная монархическая организация «Трест», задачи которой состояли в проникновении ее в эмигрантские верхи, выяснение их планов, внесение раскола в их среду, ликвидация ключевых представителей белого движения.

Надо сказать, справлялись они прекрасно. Заверения, что в новой России крепнут контрреволюционные силы, и вот уже скоро будет нанесен ответный удар, «купили» многих: великого князя Николая Николаевича, на которого делал ставку Врангель; жаждущего деятельности, генерала Кутепова, который начал отправлять своих людей в Петроград; эсера Бориса Савинкова. Даже знаменитый британский разведчик Сидней Рейли – «король шпионажа» и будущий прототип Джеймса Бонда не смог вовремя раскусить врага, и был казнен на Лубянке.

А вот Врангель сразу заподозрил неладное, сомневаясь в самой возможности существования контрреволюционных сил в тогдашней России, при разгуле красного террора. Несмотря на убеждения агента «Треста», Александра Федорова (Александра Якушева) о том, что среди чекистов у «монархистов» есть свои люди, и ударов до сих пор удавалось избежать, Врангель доверял внезапным союзникам из Страны Советов все меньше и меньше. Для окончательной проверки, черный барон отправил «на Родину» своего человека, отважного монархиста и лучшего друга генерала – Василия Шульгина, который стремился найти своего пропавшего сына. «Трест» пообещал оказать содействие. Шульгин три месяца путешествовал по нэповской России, описывая все, что увидел. Его впечатления были изданы в книге «Три столицы», которая была издана огромным тиражом. В ней он рассказывал о количестве недовольных советской властью. Якобы видные советские деятели постоянно приходили к нему и рассказывали о том, как хорошо бы было «вернуть все назад».

Но люди Врангеля следили за его передвижениями в СССР и выяснили, что все его интересные попутчики и представители советской интеллигенции были кадровыми чекистами. Тем не менее, делиться своими открытиями барон не спешил. Лишь после прекращения финансирования великим князем Николаем Николаевичем, который предпочитал вкладывать деньги в бессмысленные теракты Кутепова, и последующего за этим отказа английского правительства в помощи, Врангель решается на открытое выступление.

8 октября 1927 года, в популярном за границей журнале «Иллюстрированная Россия» печатается статья журналиста Бурцева о путешествии Шульгина, под говорящим названием «В сетях ГПУ». Бурцев писал: «Провокаторы знали, что В. В. Шульгин будет писать воспоминания о своей поездке в Россию, и они высказали ему опасение, как бы он, не знакомый хорошо с условиями русской жизни, не сделал в книге каких-нибудь намеков, которые помогли бы ГПУ расшифровать его поездку. Поэтому они просили, чтобы он перед печатанием своих воспоминаний дал бы им возможность просмотреть рукопись своей книги. В. В. Шульгин, конечно, на это согласился и, таким образом, его воспоминания перед печатанием были проредактированы в Москве в ГПУ!»

Спустя почти месяц, в том же издании вышло и интервью самого черного барона, где он вспомнил «заслуги» Николая Николаевича и Кутепова, которые своими действиями лишили белое движение последних шансов на существование: «Невиданные по своей чудовищности приемы ГПУ усыпили многих <…> Разве из-за того, что неспособный начальник проиграл бой, бросив свои части в наступление, не произведя должной разведки, не обеспечив этого наступления должными силами и средствами, следует заключить, что вечный принцип «лишь наступление обеспечивает победу» — неверен? Работа в России необходима и возможна<…> Мир начинает понимать, что большевизм не только русское, но мировое зло, что борьба с этим злом есть общее дело. Внутри России зреют и крепнут здоровые силы. Несмотря на все пережитые испытания, я уверенно смотрю в будущее”.

Последние фразы относились к англичанам и означали фактически: «я знаю, что нужно делать, у меня в России есть связи и люди, нужны только средства».

Вместо англичан на послание откликнулись немцы. В начале марте 1928 года к Врангелю прибыл официальный представитель германского правительства, Феттер. Петр Николаевич прибегнул к блефу – пугал немца распространением красной заразы и заинтересованностью англичан во врангелевской организации. Феттер ушел в раздумьях, пообещав вскоре дать свой ответ.

Однако Петр Николаевич его не получил. 18 марта у него резко поднялась температура. Зараза была идентифицирована лечащими врачами как «кишечный грипп». Но температура не сходила около месяца, что весьма необычно для гриппозных заболеваний. Вскоре она перетекла в интенсивный туберкулез. Мать генерала вспоминала впоследствии, что это были «тридцать восемь суток сплошного мученичества<…> он метался, отдавал приказания, пытался встать, делал распоряжения до мельчайших подробностей». Впоследствии, в результате вскрытия, в легких было обнаружено немереное количество палочек Коха. 25 апреля 1928 года, черный барон, последняя надежда белого движения, скончался в страшных мучениях, в возрасте 49 лет.

Разумеется столь неожиданная смерть, пришедшая за генералом в самом разгаре его контрреволюционной деятельности, не могла не вызвать толки и слухи об устранении Врангеля агентами ОГПУ. Первой об этом заявила парижская газета «Есhо dе Раris» на следующий день, после кончины: «циркулируют весьма упорные слухи о том, что генерал Врангель был отравлен, что якобы он «еще недавно говорил одному из своих друзей, что ему следовало бы предпринять крайние меры предосторожности в отношении своего питания, так как он опасается отравления».

Эту точку зрения поддерживали и члены семьи Врангеля. По их версии, «отравителем» был неизвестный гость, гостивший в доме Врангелей накануне болезни. Якобы это был брат состоявшего при генерале вестового Якова Юдихина. Внезапный родственник, о наличие которого солдат ранее не говорил, был матросом советского торгового судна, стоявшего в Антверпене.

Тем не менее, ни официальный запрос семьи, ни публикации в прессе не вызвали никакого отклика у спецслужб, которые давно рассекретили «совершенно секретные» дела по похищениям приемников Врангеля по руководству, генералов РОВСа Кутепова и Миллера, как и документы по деятельности «Треста». Причины столь скоропостижной смерти «черного барона», как его называли коммунисты, или «белого рыцаря» (в воспоминаниях его белых соратников) так и остаются тайной.