Секрет

Он, молча, сидел на диване и смотрел в окно. Там, во дворе его домовладения, зять уже довольно долго возился у автомобиля, стараясь прицепить на боковые зеркала желто-голубые ленточки. При этом на лобовом стекле автомобиля уже красовался небольшой флаг Украины.

Март. Небо было ясным, прохладно, ранняя весна.

В комнате тихо работал телевизор, передавая местные новости.

Из глубокой задумчивости его вывела девятилетняя внучка – ласковый светловолосый ангелок.

- Деда, а деда? Нам в школе сказали, что поведут нас смотреть, как будут сносить какой-то памятник.

Глаза у внучки горели озорством.

- Почему ты молчишь, деда?

- Мне сложно понять, что происходит, – сказал он тихо.

- Памятник будут сносить! – уточнила девочка. – И мы пойдем смотреть на это, представляешь?!

Он отреагировал так тихо, словно каждое слово давалось ему с трудом.

- А что же, цирки и театры закрыты? Больше детей некуда повести? Нужно обязательно идти и смотреть, как разрушают что-то, построенное с любовью еще живыми людьми, на их глазах? Может быть, эти… хоть что-то сами построят?

В зал тут же вошла его дочь, которая собиралась на работу в соседней комнате, и, поскольку в доме было тихо, услышала их разговор.

- Папа, ты опять за свое? Ты же знаешь, так нельзя говорить! – она повернулась к девочке, – смотри в школе никому не говори, что деда так сказал! Это – декоммунизация! Запомни, дочка!

Он посмотрел перед собой, на свое отражение в стеклянных дверцах мебельного гарнитура. Крепкий, словно огромный камень, мужчина, немножко за пятьдесят, короткая стрижка, лобные залысины, и много седины в светлых волосах. Острый взгляд серых глаз скользнул по фотографиям, размещенным на полках, где он был молодым и веселым, а потом уже и зрелым, в форменной одежде, со своим коллективом, руководством региона, коллегами, родственниками и друзьями.

- Их нужно убрать! – сказала девочка, проследив за его взглядом.

- Что ты сказала? Что убрать? – не понял и хрипло переспросил он, переводя взгляд на внучку.

- Твои фотографии! Папа так сказал!

Он посмотрел на дочь, она положила ему руку на плечо и уточнила:

- Не сказал, а предложил. Ну, понимаешь, пап, мы никого не можем в гости пригласить, пока тут и там расставлены твои фотографии прошлых лет. Ты же понимаешь, форма, символы… Это не патриотично… Мы их аккуратно сложим где-то, где никто не видит…

- Деда, а, правда, что ты плохой и тебя люструвалы патриоты?

- Люстрировали, – поправил он и грустно улыбнулся ей, – так вот, каким ты меня запомнишь, солнышко…

Повисла неловкая тишина.

- Смотри, деда! – воскликнула девочка, глядя на экран телевизора, – вон тот памятник, на который мы пойдем смотреть сегодня! Его снесут!

Он глянул. Это был репортаж, где девушка, обернутая в желто-голубой флаг, по-видимому, журналист, что-то рассказывала, с пренебрежением, у памятника «Юность Победы», построенного в честь комсомольцев, сражавшихся с фашизмом и отдавших за Родину свою жизнь во время Великой Отечественной Войны. Памятник представлял собой белую каменную стелу, со звездой, серпом и молотом, высотой в три метра, венчал которую образ комсомольца в каске и с оружием в руках.

- Как у тебя на фотографии! – указала пальцем внучка, – Это ведь плохой памятник?

Сквозь пелену, внезапно застелившую взор, он глянул туда, куда указывал пальчик внучки. Действительно, на фотографии сорокалетней давности был он, вместе со своим отцом, на фоне этого памятника. Его отец также сражался за Родину, будучи комсомольцем, и был тяжело ранен. Как следствие, он недолго прожил после Победы.

Взгляды отца и дочери встретились.

- Я не буду молчать! – сказал он ей, и обратился к внучке, – Нет, моя родная! Это очень хороший памятник! Он напоминает нам о людях, которые положили свою жизнь в совсем юном возрасте за то, чтобы ты сейчас росла под мирным небом!

- Они умерли за меня? – голубые глаза с тревогой уставились на деда.

- Да, за всех нас, во время Великой Отечественной Войны!

- Почему же его тогда будут ломать, деда?..

- Пойдем, нам пора собираться в школу, видишь, папа уже украсил машину, – перебила отца дочь и многозначительно на него посмотрела.

- Украсил? – удивился тот. – Лучше бы он ее помыл, она же грязная после зимы.

- Папа, ты же знаешь, мы не можем позволить себе сейчас приобретать услуги!

- Услуги?

- Ну да, автомойка ведь платная!

- Это не твои слова, доча, это ты его цитируешь! Он же вчера целый воскресный день на митинге провел, плакат держал. Попросил бы, чтобы олух, который рядом с ним стоял, подержал бы пару часов и его плакат. А сам бы мог пораньше вернуться, взять ведро, тряпку и помыть автомобиль, на котором возит дочку в школу! Коврики вытрусить, чтобы пылью не дышать…

- Знаете папа, Вы хоть и генерал, но не стоит Вам так говорить обо мне! – в комнату заглянул молодой мужчина в кепке, на которой ярким желтым цветом был набит трезубец.

- Прости, не видел, как ты пришел! А как я сказал? Что-то неправильно?

- Я понимаю, что это Ваша машина, папа! Я понимаю, что мы живем в Вашем доме! Я понимаю, что Вы очень нам помогаете во всем!..

- Это пока еще мне пенсию платят, и наша бабушка работает!.. – отмахнулся генерал.

- …Но Вы же должны уже осознать, – продолжал молодой человек и поднял вверх свой указательный палец, – что митинг – это святое, это идеалы майдана…

Генерал не выдержал и прервал его.

- Послушай, зять! Ты хороший парень! Ты любишь мою дочь, она любит тебя. Вы подарили нам с бабушкой внучку – моего ангела. Утихомирься, патриотизм не только и не столько в том, чтобы ходить постоянно на митинги. Патриотизм – это посадить дерево, воспитывать детей, украсить своим трудом землю, на которой ты живешь…

- Вы ничего не понимаете, папа! Я знаю, что Вы – кремень! Вы никогда не плачете, даже на похоронах, и все такое!.. Настоящий генерал! А там, куда я хожу, собираются простые люди, которые нежно и трепетно любят свою землю…

- Патриотизм – это любовь, а у вас там одна ненависть!..

- Папа, я прошу тебя! – дочка обняла отца за шею, повернулась к мужу и махнула рукой, чтобы тот уходил. Когда муж вышел, она горячо зашептала ему на ухо, – Сколько раз мы уже говорили об этом, папа… Ты не изменишь его… Я люблю тебя, люблю его, но вы постоянно ссоритесь… Он ведь не был таким раньше… Может образумится…Я не хочу никуда переезжать от вас, с мамой… Я вижу, что ты души не чаешь в нашем ангеле… Но эти скандалы не несут ничего хорошего…Дочка уже плохо спит… Переживает…Мы говорим ей одно, ты – другое!.. Ты никак не хочешь понять, что в школе будут проблемы, как только она скажет хоть что-то из того, что ты сейчас наговорил… Пожалуйста, папа!..

Он вздохнул и тихо произнес:

- Доча, я стараюсь, неужели ты не видишь? Хорошо, я буду молчать! Буду… Не знаю как, но… А что это за предложение убрать мои фотографии?

- Пап, ты сам прекрасно понимаешь…

- Подожди, но мы и так уже очистили весь дом от напоминаний обо мне, и о том, кем я был и чему посвятил свою жизнь: грамоты, медали, ордена!.. Осталась только моя комната! У меня может быть личное пространство или нет?! Ну, чтобы я, хотя бы здесь мог прийти в себя от всего, что происходит вокруг, от сноса памятников, например, а?

- Да, но вдруг гости зайдут и увидят…

- Гости?! Какие у меня сейчас гости, родная моя?! Или вы собираетесь меня демонстрировать своим гостям, как зверя диковинного?

- Нет, что ты!.. – в ее глазах стояли слезы. – Прости, пап, это было глупо…

В этот момент в комнату вбежала внучка, уже готовая отправиться в школу, с косичками и большими белыми бантами, а за ней зашел зять.

- Деда, я уже опаздываю, но хочу сказать тебе кое-что по секрету! – она улыбнулась, и сердце его вмиг растаяло.

- Так говори! Какие секреты? Вы же моя семья! – радостно улыбнулся он.

Внучка повернулась к родителям.

- Мам, пап, ну пожалуйста!..

- Хорошо! – улыбнулась мама. – Только быстро и во двор, мы ждем тебя в машине. Нам всем пора ехать!

Дождавшись пока все выйдут, девочка крепко обняла деда и прошептала:

- Деда, я так тебя люблю!

- Это – твой секрет? – улыбнулся генерал. – Я тоже очень люблю тебя, внученька, ты даже не представляешь как!

- Нет. Я просто хотела тебе сказать… Но только ты никому не говори! – она округлила глазки.

- Хорошо! – заговорщицки подмигнул он.

- Я хочу тебе сказать, – девочка снова перешла на шепот, – что лично я считаю, что ты хороший человек и не бандит!

Генерал замер, и счастливая улыбка стала медленно гаснуть.

- Это и есть твой секрет, внученька?

- Да! – глазки ее горели. – Я люблю тебя! Деда, только ты никому не расскажешь, что я так считаю?

Он крепко обнял внучку.

- Не переживай, я умею хранить секреты!

Она побежала к родителям. Он слышал, как хлопнули дверцы автомобиля, звук закрываемых ворот…

Огромный и крепкий мужчина, в полном рассвете сил и опыта, сидел, и, молча, смотрел перед собой, вспоминая: сколько было сделано для людей; как боролись с преступностью, как тяжело давалась каждая победа; как трудно было стать тем, кем стал; как уважаем и публичен был раньше; как в один февральский день два года назад они все были преданы; как потом разбегались и были убиты некоторые его коллеги; как его обливали зеленкой и пытались поместить в мусорный бак, но он сопротивлялся до тех пор, пока от удара битой не потерял сознание; как в стране начались массовые убийства; как развалили всю правоохранительную систему; как пришел террор…

Он смотрел на свои фотографии, которые никому нельзя теперь было показывать, пока образы не стали расплываться, и он даже не сразу понял причину – не ронял слез с детства.

В голове повторялись слова внучки: «…я считаю, что ты хороший человек и не бандит…деда, только ты никому не расскажешь, что я так считаю?»

Валентин Мечтатель