Глава 2.
Звезда Адмирала
Наперекор тюрьме и горю,
Утратам, смерти, седине
К ночному северному морю
Всё возвращаюсь я во сне.
Встают и движутся туманы
В рассвете золотой зари
Туда, под старые каштаны,
Где о любви ты говорил...
Где, жизни сдав себя на милость,
На крестный путь ступила я
И где навек переломилась
Судьба печальная моя!
Анна Тимирёва
Реют мачты над волнами,
Вьётся гордый Русский флаг:
То идёт на бой с врагами
Славный адмирал Колчак.
Поручик Ключкарёв
Начало Первой Мировой войны застало Колчака на Балтийском флоте, где он служил в должности флаг-капитана под началом адмирала Н.О. Эссена. Вместе они заранее разработали план защиты Финского залива от вторжения неприятеля. Основную часть этого плана составляла система минных заграждений. Непревзойдённый мастер ведения минной войны, Колчак впоследствии сумел заставить немцев в корне изменить собственные планы относительно Российского флота, который они вначале недооценивали. Система минных заграждений, разработанная Колчаком, будет использоваться спустя почти 30 лет уже во Вторую Мировую войну, но авторство Александра Васильевича, разумеется, утаят и тут.
Н.В. Савич, побывавший на Балтийском флоте незадолго до войны, писал о Колчаке: «Он работал больше всех, был душою и мозгом оперативного отдела штаба. И в дружеских интимных беседах в каюте адмирала, где разговаривали и спорили после еды офицеры его штаба, обращаясь к хозяину как к любимому отцу или старшему уважаемому брату, опять голос Колчака звучал наиболее веско, с его мнением больше всего считались, он опять пользовался всеобщим уважением и авторитетом. Видно было, что им гордятся, им восхищаются. Эта репутация была вполне заслужена. Тут он был в своей сфере, он знал, чего он хочет, знал прекрасно людей, своих товарищей, начальников и подчинённых, отлично понимал, что от каждого из них можно ожидать. Он ставил себе всегда продуманные цели, правильно оценивал обстановку и умел настоять на выполнении раз поставленных заданий. Он был правою рукою адмирала, его ближайшим и деятельнейшим помощником. Его роль в период подготовки Балтийского флота к войне была громадна».
В августовские дни 1914-го года на Балтийском флоте ожидали приказа из столицы об установке минных заграждений, но его всё не было. Адмирал Эссен волновался, опасаясь, что немцы прорвутся в Финский залив. Пригласив к себе Колчака, он поделился с ним своими опасениями, сообщив что разрыв с Австрией уже произошёл, и разрыва с Германией теперь следует ждать со дня на день. Александр Васильевич заявил, что нужно ставить минное поле на свой страх и риск, не взирая на возможные последствия. Эссен согласился. Когда подняли сигнал «начать постановку заграждений», и флот вышел в море дабы прикрывать эту работу, из морского штаба пришла телеграмма-«молния»: «Ставьте минные заграждения». Через несколько часов была получена телеграмма с объявлением войны. Позже командование Балтийского флота сумело расширить первоначальный план: защитить Рижский залив, развить деятельность в Ботническом и продвинуться ещё дальше на запад. Эти операции были крайне рискованными, поскольку русские тихоходные крейсеры легко могли быть уничтожены превосходящими силами противника. Здесь, как пишет М.И. Смирнов, «проявились свойства Колчака как вождя, его активность, умение брать на себя ответственность, умение учитывать риск, непреклонность решений». Однажды крейсер «Россия», на котором находился Колчак, должен был в новогоднюю ночь установить новые мины. Когда до назначенного места оставалось около 50 миль, радиотелеграфисты засекли переговоры между вражескими судами, находившимися совсем рядом. Адмирал счёл дальнейшее продвижение слишком рискованным, и крейсер повернул обратно. Один из офицеров доложил об этом Колчаку, спавшему в своей каюте. Александр Васильевич тотчас взбежал на командный мостик и убедил адмирала, что выполнение операции нужно продолжать хотя бы ценой собственной жизни. Мины были установлены, и крейсер благополучно вернулся в Финский залив.
М.И. Смирнов вспоминал о том времени: «А.В. Колчак, как флаг капитан оперативной части, руководил всеми операциями флота и лично участвовал в выполнении их. Когда командующий флотом ходил в море, Колчак всегда был с ним, когда же операции производились под командованием других флагманов, Колчак ходил в море, чтобы помочь своим советом и знанием обстановки. Он считал, что для того, чтобы составлять оперативные планы, необходимо лично участвовать в их выполнении иначе планы могут не соответствовать обстановке».
В начале 1915-го года Александр Васильевич, вступивший в командование четырьмя эскадренными миноносцами, проводил операцию по установке их в районе Данцига. Для прикрытия миноносцев в море вышла бригада крейсеров, но ночью флагманский крейсер получил пробоину, и продолжать поход стало невозможно. Тогда Колчак, несмотря на высокий риск, испросил разрешения продолжить операцию без прикрытия. Он выполнил её блестяще, на установленных минах подорвались несколько крейсеров, миноносцев и транспортных судов Германии, командующий флотом которой, в итоге, запретил своим кораблям выходить в Балтийское море, пока не будут разработаны средства борьбы с русскими минами.
Летом того же года во время наступления на Ригу немцы попытались завладеть Рижским заливом. Балтийский флот имел мало судов, способных противостоять неприятельским, но, по плану Колчака, было организовано минное заграждение входа в залив из Балтийского моря. Потеряв несколько миноносцев и крейсеров, немцы сочли за лучшее уйти из залива, и, таким образом, их сухопутные войска не получили поддержки с моря, и Рига была спасена. Капитан С.Н. Тимирёв писал о Колчаке: «Он был создан для службы на миноносцах, это была его стихия. Колчак неоднократно говорил своим друзьям, что венцом его желаний всегда было получить в командование Минную дивизию: он чувствовал, что там он будет на месте, и о большем не мечтал. Его оперативные замыслы, связанные с миноносцами, всегда были неожиданны, смелы и рискованны, но в то же время ему всегда сопутствовало счастье; однако это не было слепое счастье, а своего рода предвидение, основанное на охотничьей верности глаза и привычке к успеху. Его молниеносные налёты на неприятельские транспорты в шведских водах, атаки на неприятельские миноносцы, самые смелые постановки мин под носом немцев можно было сравнить с лихими кавалерийскими наскоками или атаками». После смерти адмирала Эссена Александр Васильевич получил в командование вожделенную минную дивизию и стал начальником над силами, защищавшими Рижский залив. Под его руководством проводились совместные с армией операции, было произведено несколько высадок десанта на побережье залива, занятое немцами, произведено ряд нападений на германские суда. Один из сослуживцев вспоминал: «Три дня мотался с нами в море и не сходил с мостика. Бессменную вахту держал. Щуплый такой, а в деле железобетон какой-то! Спокоен, весел, и бодр. Только глаза горят ярче. Увидит в море дымок – сразу насторожится и рад, как охотник. И прямо на дым. О нём говорят много, говорят все, а он, сосредоточенный, никогда не устающий, делает своё дело вдали от шумихи. Почти никогда не бывает на берегу, зато берег спокоен». Военные потери Германии на Балтике превосходили русские в 3,4 раза по боевым кораблям и в 5,2 – по торговым. Такая пропорция напоминала самые славные страницы истории русского флота, победительную эпоху Ф.Ф. Ушакова… За успешные действия в Рижском заливе Колчак получил орден Святого Георгий 4-й степени и другие награды.
Вне сомнений, балтийский период был самым счастливым в жизни Колчака. Это был пик его профессионального успеха, он занимался излюбленным делом, в котором разбирался, как никто, все самые смелые замыслы удавались ему в это время, сама судьба благоволила к нему. А ещё именно в этот период произошла встреча, ставшая судьбоносной в жизни Александра Васильевича, та самая встреча, которая, согласно известному романсу, только раз бывает в жизни…
Жизнь в Гельсингфорсе текла мирно и размеренно. Офицеры с жёнами часто бывали друг у друга в гостях. Однажды в числе других общих знакомых к Колчакам пришёл с визитом и капитан Н.С. Тимирёв с недавно приехавшей к нему женой Анной Васильевной. Много позже член французской миссии генерала Жанена П. Бержерон запишет о ней: «Тимирёва. Просто женщина, и этим всё сказано. (…) Редко в жизни мне приходилось встречать такое сочетание красоты, обаяния и достоинства. В ней сказывается выработанная поколениями аристократическая порода, даже если, как поговаривают, она по происхождению из простого казачества. …Я убеждённый холостяк, но, если бы когда-нибудь меня привлекла семейная жизнь, я хотел бы встретить женщину, подобную этой».Анна Васильевна, действительно, происходила из казачества. Её дед И.И. Сафонов был генерал-лейтенантом Тверского казачьего войска, отец же всю жизнь посвятил музыке: был известным пианистом, дирижёром, педагогом, работал за границей, был директором Московской и Национальной Нью-Йоркской консерваторий. Сафоновы были старообрядцами умеренного течения. Анна Васильевна закончила гимназию княгини Оболенской, занималась живописью (этот талант унаследует от неё её сын). Когда она приехала в Гелисингфорс, ей шёл 22-й год…
Первая встреча Анны Васильевны и Колчака произошла ещё ранее, на квартире у общих знакомых. Тимирёва вспоминала: «Не заметить Александра Васильевича было нельзя – где бы он ни был, он всегда был центром. Он прекрасно рассказывал, и о чём бы ни говорил – даже о прочитанной книге, - оставалось впечатление, что всё это им пережито. Как-то так вышло, что весь вечер мы провели рядом, долгое время спустя я спросила его, что он обо мне подумал тогда, и он ответил: «Я подумал о вас то же самое, что думаю сейчас».
После вечера у Колчаков Тимирёва и Александр Васильевич встретились на улице, заговорили о незначащих пустяках. Позже Колчак признался: «Когда я подходил морем в тот дождливый день к Гельсингфорсу, то знал, что увижу вас. Серый город казался мне лучшим в мире». С первой встречи герой-капитан, имя которого было уже почти легендарным, произвел на молодую женщину сильнейшее впечатление. Заметил её и он. Что могло быть общего у этих столь разных людей? У Колчака была жена и пятилетний сын. Ещё в начале войны они приехали в Гельсингфорс спешно покинув Либаву под градом немецких снарядов, оставив там много имущества. Из троих детей, которых родила Софья Фёдоровна, выжил только сын Ростислав, две дочери умерли совсем малышками… Анна Васильевна также была замужем, и недавно у неё родился сын. Казалось бы, их дороги должны были идти врозь, но, пересёкшись однажды, они уже не могли разойтись.
Отныне, бывая где-либо, Тимирёва и Колчак всегда сидели рядом, оживлённо разговаривали. Это привлекало внимание окружающих. Не могла не заметить увлечения мужа и Софья Фёдоровна, но, будучи женщиной мудрой, она не показывала виду, часто принимала Анну Васильевну у себя и относилась к ней, как к подруге.
В один из вечеров в Морском собрании все дамы были одеты в русские костюмы. Тимирёва оказалась одной из самых прекрасных среди них. Колчак попросил её сфотографироваться в этом костюме и подарить ему карточку. Анна Васильевна сделала несколько копий и подарила всем друзьям, чтобы не возбуждать подозрений. Впрочем, вскоре один из офицеров сказал ей:
- Я видел ваш портрет у Колчака в каюте.
- Ну, что ж такого, эта фотография есть не только у него.
- Да, но в каюте Колчака был только ваш портрет – и больше ничего.
Вскоре Александр Васильевич попросил Тимирёву сделать ещё один снимок меньшего размера, пояснив смущённо:
- Видите ли, большую я не могу брать с собой в походы…
Между тем, звезда Колчака поднималась всё выше. На Пасху 1916-го года Александр Васильевич был произведён в чин контр-адмирала. Той же весной он со своими миноносцами совершил нападение на караван немецких судов с грузом руды, рассеял пароходы и потопил одно из конвоирующих судов. А уже в конце июня Колчак получил чин вице-адмирала и назначение командующим Черноморским флотом.
Балтийцы провожали адмирала в летнем Морском собрании. После застолья Колчак и Анна Васильевна скрылись в аллеях парка Катриненталь, который приказал посадить ещё Пётр Первый в честь своей жены императрицы Екатерины. В тени каштанов Тимирёва вдруг произнесла:
- Я люблю вас…
- Я не говорил вам, что люблю вас, - ответил Колчак.
- Это я говорю. Я всегда хочу вас видеть, всегда о вас думаю, для меня такая радость быть рядом с вами. Вот и выходит, что я люблю вас.
- Я вас больше чем люблю! – прозвучал ответ.
Анна Васильевна вспоминала: «Нам и горько было, что мы расстаёмся, и мы были счастливы, что сейчас вместе, - и ничего больше было не нужно».
Прежде чем отправится на новое место службы, Колчак прибыл в Могилёв, где была расположена Ставка Верховного главнокомандующего. Александр Васильевич был представлен Государю Императору, напутствовавшему его иконой, и получил подробные инструкции от начштаба генерала М.В. Алексеева и начальника Морского штаба адмирала Русина. Главной задачей Черноморского флота считалось занятие проливов Босфора и Дарданеллы в 1917-м году. Также требовалось вести более активную боевую деятельность, для чего на Чёрное море и решено было отправить наиболее энергичного адмирала.
По воспоминаниям М.И. Смирнова, «в первый же день прибытия в Севастополь, тотчас по вступлении Колчака в командование флотом, было получено известие секретарей разведки о том, что крейсер «Бреслау» вышел из Босфора в Чёрное море в неизвестном направлении. Адмирал Колчак хотел немедленно выйти с флотом в море для встречи «Бреслау», но оказалось, что выход флота в море в ночное время не организован, а также, что выходные фарватеры не протралены и протраление их займёт шесть часов времени, поэтому если начать траление на рассвете в три часа, то флот может выйти в море в девять часов утра. Стало ясно, почему, несмотря на прекрасно организованную секретную агентуру, флот никогда не мог выйти вовремя в море для встречи противника, который успевал делать набеги на наши берега. Адмирал Колчак тотчас же дал указания начальнику охраны Севастопольских рейдов организовать ночной выход флота в море с тем, чтобы эта новая организация уже действовала через двое суток, когда мы будем возвращаться с моря…»
Уже наутро Колчак вывел флот в море и настиг врага, флагманский корабль «Императрица Мария» дал по «Бреслау» залп, который накрыл его. Хотя крейсер, благодаря своей быстроходности, ушёл от погони, в будущем он уже не отваживался выходить в море и нападать на российское побережье.
«Колчак был молодой и энергичны вождь, сделавший себе имя на Балтийском море. С его назначением деятельность русских миноносцев ещё усилилась», - писал немецкий хроникёр. Вступив в должность, адмирал сразу занялся разработкой системы минных заграждений Босфора и Варны. На Чёрном море миноносцы не были обучены установке мин, самих мин было в пять раз меньше необходимого количества, а начальник минной бригады вовсе заявил, что считает идею минных заграждений бессмысленной, вредной и рискованной. Тем не менее, Колчак заказал 9000 мин на южно-русских заводах и пригласил лучшего специалиста по проектированию заграждений. За три месяца было установлено более 2000 мин, на которых немцы потеряли 6 подводных лодок и крейсер«Гебен». Один из немецких хроникёров писал: «Летом 1916 года русские поставили приблизительно1800-2000 мин. Для этого они пользовались ночами, так как только ночью можно было подойти к берегу, и новые мины ложились так близко к старым, что можно было только удивляться ловкости и уверенности, с которыми русские сами избегали своих собственных раньше поставленных мин». Всё время командования Колчака ни одно немецкое судно не выходило в море, благодаря чему Турция перестала получать уголь, а плавание российских пароходов совершалась в полной безопасности, как в мирное время. Русский флот, как и прежде, господствовал на Чёрном море. «Таким образом, в Чёрном море наступило спокойное положение, которое дало возможность употребить все силы на подготовку Босфорской операции», - констатировал Колчак.
Потери Черноморского флота за то же время уступали немецким, но среди них была одна огромная. 7-го октября 1916-го года загорелся, взорвался и затонул флагманский корабль«Императрица Мария», заложенный в 1913-м году по программе Колчака и являвшимся самым сильным кораблём эскадры. Погибло 300 человек. Адмирал, знающий на родном корабле каждый винтик, находясь в самом пекле, лично руководил его затоплением, чтобы спасти от огня рейд и город. Гибель «Императрицы Марии» была искусной диверсией немецкой разведки, но это выяснится достоверно лишь в 1933-м году, а в 16-м следствие так и не дало окончательного ответа. Впрочем, этот ответ дал сам Колчак:
- Как командующему, мне выгоднее предпочесть версию о самовозгорании пороха. Как честный человек, я убеждён: здесь диверсия.
Гибель флагмана Колчак переживал, как смерть самого близкого человека. Своим горем он делился в письмах с Анной Васильевной: «Я распоряжался совершенно спокойно и, только вернувшись, в своей каюте, понял, что такое отчаяние и горе, и пожалел, что своими распоряжениями предотвратил взрыв порохового погреба, когда всё было бы кончено. Я любил этот корабль, как живое существо, я мечтал когда-нибудь встретить Вас на его палубе». Тимирёва всеми силами старалась утешить любимого человека, принимая его боль, как свою собственную: «Но этот, пусть самый дорогой и любимый корабль у Вас не единственный, и если Вы, утратив его, потеряли большую силу, то тем больше силы понадобится Вам лично, чтобы с меньшими средствами господствовать над морем. На Вас надежда многих, Вы не забывайте этого, Александр Васильевич, милый».
Переписка Колчака и Тимирёвый – это один из самых совершенных памятников любви. Александр Васильевич писал ей обо всём: о своих рейдах и планах, о симфонических концертах, на которых доводилось бывать, о художнике, писавшем картину на тему боя русских кораблей с крейсером «Гебен» и желании устроить выставку… За письмами любимой женщине, глядя на её портрет, неизменно украшавший его каюту, коротал свои вечера боевой адмирал. Однажды в феврале Колчак увидел цветущие магнолии и камелии и, восхищённый этой красотой, купил огромный букет, который поставил в своей каюте рядом портретом Анны Васильевны, о чём написал ей: «Как хотел бы я послать Вам эти цветы – это не фиалки и не ландыши, а действительно нежные, божественно прекрасные, способные поспорить с розами. Они достойны, чтобы, смотря на них, думать о Вас…» В одном из писем Александра Васильевича той поры есть такие строки: «Вы были для меня в жизни больше, чем сама жизнь, и продолжать её без Вас мне невозможно. Все моё лучшее я нёс к Вашим ногам, как бы божеству моему, все свои силы я отдал Вам…»
В отличие от Русско-Японской войны в Германскую Россия имела флот, отзывы о котором были самые лучшие. Английские адмиралы восхищались им. Было прекрасно поставлено артиллерийское и минное дело. Последнему приезжали учиться у русских даже союзники, в первую очередь, американцы. Под руководством Колчака была детально разработана Босфорская операция. Но ей не суждено было осуществиться. Наступил 1917-й год…
Комментарии