НА БОЧКЕ С ПОРОХОМ... Загнанный в подполье русский национализм грозит взрывом

НА БОЧКЕ С ПОРОХОМ... Лето 2010 жаркое не только из-за  жары, но и в силу того, что впервые было нарушено негласное табу, и под удары радикального националистического подполья начали попадать работники карательных органов. Избежать роста ксенофобских настроений при существующей национальной политике властей вряд ли удастся, а меняться государственная политика в условиях террора со стороны "белого подполья", разумеется, тоже не будет. Загнанный в подполье русский национализм грозит взрывом.  

Об этом аналитический материал и плакат, опубликованные в газете "ЗАВТРА" за август 2010 №31, который мы выносим на Вашу оценку.      

 НА БОЧКЕ С ПОРОХОМ...

Загнанный в подполье русский национализм грозит взрывом

Лето 2010 года выдалось жарким не только из-за удушающей жары и пылающих на 120 тысячах гектаров лесов, но и в силу того, что впервые было нарушено негласное табу, и под удары радикального националистического подполья, признать существование которого как системной силы так же никак нельзя, начали попадать работники карательных органов. После эпопеи "приморских партизан" в России каждую неделю совершается минимум одна попытка поджога отделения милиции.

 Похоже, систематический террор радикальной части русских националистов против институтов власти и их представителей стал свершившимся фактом.

 Впрочем, а чего же еще было ожидать?

 Когда-то, очень давно, эпоху назад, была такая страна — СССР, уничтоженная и оболганная по воле мировой финансовой олигархии и военно-политического руководства Запада, страна, погибшая не в результате прямого столкновения — на это у врагов не хватило бы ни сил, ни духу, — а в силу прямого предательства ряда власть предержащих. Незаметно поднималось злое, незаметно затопило всё, что было вокруг, а народные массы, зачарованные коротичами и яковлевыми, медитировали на сто сортов обещанной колбасы, Кашпировского и Мавроди.

 Память человеческая коротка и увы, уже мало кто вспоминает, что главное, чего мы лишились с гибелью СССР, — это сущие "мелочи": красота нормального человеческого отношения друг к другу, а также пара сотен миллионов надежд и смыслов, стёртых в порошок железной пятой "рынка".

 Ах, каким оно было, поколение, рождённое в начале 70-х! В большинстве своём — умницы, акселераты, эрудиты, развитые физически и духовно, реально готовые к труду и подвигу, пропитанные пассионарным духом первых лет перестройки, последние "совковые идеалисты"... И как страшно через 20 лет приехать на встречу выпускников и узнать, что из сорока двух человек в живых осталось только двадцать четыре... Как будто испепеляющая война прокатилась через наши города и веси.

 О да, это и была война всех против всех — когда день изо дня общечеловеческая сволочь по всем доступным каналам, через все СМИ, через журналы, книги и так далее вдалбливала дезориентированному населению нехитрые максимы победившего пластмассового мира: "Деньги решают всё", "Человек человеку волк", "Где лучше — там и родина"...

 Намеренное оскотинивание, навязанное озверение — это отправная точка всего, что происходит сегодня.

Да, была и другая Россия, да, были попытки консолидировать все здоровые силы общества, не дать новоявленной компрадорской буржуазии уничтожить наш общий дом. Отчаянно-бесполезные, совершенно не соразмерные противостоящим силам Нового Мирового порядка, эти действия, среди которых, кстати, были две совершенно не игрушечных войны, воспринимаются теперь, через без малого, двадцать лет, как воспринималась война в Испании в далёком советском детстве. Героическое поражение республиканцев было подернуто романтической дымкой — магия слова, магия названий, магия художника-очевидца — Хемингуэй, Кольцов, Пикассо... С такой же светлой грустью мы вспоминаем Очамчир и Дубоссары, как когда-то в детстве Теруэль, Бильбао и Гернику.

Но проклятое время дало ещё одну отправную точку — пылающее здание Парламента, последнюю крепость Советской власти, русское поле чести для юношей с коловратом на плече, место синтеза красно-коричневой идеи и кровавое пятно, которое с годами всё сильнее проступает на обложке Конституции РФ образца 1993 года, являясь вечной, пусть пока и невостребованной, угрозой легитимности существующей системы власти в Российской Федерации.

Степень наивности защитников Парламента, вызывая сожаление об упущенной возможности направить развитие страны в другое русло ("не знаем искусства расчёта, не вывели формулу лжи"), тем не менее, позволяет нам однозначно положительно оценивать героев-мучеников Октября 1993 года.

С существующим ныне радикальным национально-освободительным движением, "белым подпольем", — всё далеко не так просто. Во-первых, имеет место быть дикая мешанина взглядов, интересов и представлений — иногда практически людоедских. Во-вторых, очень сложно разобраться: где, так сказать, самодеятельность народных масс, а где — зубатовщина и азефовщина в современном варианте. Если, например, радикально нацистская БТО (Боевая Террористическая организация) Боровикова в Питере была создана "добросовестно", по инициативе обычных "правых скинхедов", то печально знаменитое НСО (Национал-социалистское общество) было создано рядом провокаторов, которые и по сей день находятся на свободе, — в отличие от многих рядовых членов организации, которые дошли до прямого террора и теперь имеют реальный шанс получить пожизненное заключение.

Надо сказать, что оперативные игры некоторых силовых ведомств, которым была, видимо, поставлена задача создания "ручных" нацистских организаций для "закошмаривания" электората, совместно с абсолютно невменяемой иммиграционной политикой, сильно поспособствовали нынешнему состоянию дел.

До последнего времени в России действовала англосаксонская система контроля над "преступлениями ненависти". Она проста — в своё время джентльмены из МИ-6 придумали гениальную схему контроля над британскими, а позже — и над североамериканскими националистами, создав целый ряд организаций и практически настоящую субкультуру скинхедов, которые делали ставку в своей борьбе с "засильем цветных" на акции прямого действия против инородцев и иммигрантов — дескать, постоянное нагнетание напряжённости на улицах, создание невыносимых условий приведёт "цветных" к мысли о бегстве из Британии и США.

Эта схема привела англосаксонские спецслужбы к успеху — подавляющее большинство радикальных белых националистов Британии и США в течение 1990-2000 гг. переместилось в гостеприимные стены пенитенциарных заведений на очень-очень долгое время.

Практика показывает, что в России подобный фокус не удался — не из-за какой-то мифической запуганности русских, а в силу того, что вопреки общепринятому мнению, современный русский националист имеет более высокий уровень образования, чем его англосаксонский камрад.

Последней опорной точкой нынешней ситуации — и одновременно точкой невозврата — стало желание власть предержащих уничтожить русский национализм как политический фактор, вместо того, чтобы найти определённый баланс интересов.

Политический русский национализм в 2005-2006 годах, после успеха партии "Родина" на выборах, а ДПНИ, Славянского Союза и РОНС — на улицах (вспомним хотя бы первый, восьмитысячный Русский марш 2005 года), не имел в ту пору принципиально нерешаемых противоречий со сложившимся социальным строем. Вопросы, которые поднимали националисты, прежде всего касались существующей, на их взгляд, дискриминации русского населения. Дискриминации экономической (демпинг иностранной рабочей силы на рынке труда, передача целых отраслей народного хозяйства на откуп этнокриминальным группам), политической (практически любой народ, населяющий Российскую Федерацию, имеет свой территориальный субъект и ту или иную форму политической организации – за исключением русских), правовой (в любом межэтническом конфликте де-факто априори виноваты русские). В рамках цивилизованного гражданского общества постепенно, шаг за шагом, эти досадные неувязки, из-за которых жизнь русского населения и некоторых других коренных национальностей, становится всё более невыносимой, можно было бы урегулировать, пойдя на взаимные компромиссы.

Но власти, видимо, посчитали подобный путь слишком хлопотным и ненужным.

Иначе сложно объяснить то усердие, с которым силовые структуры и провластные СМИ начали вытеснять националистов с легального политического поля. Не секрет, что кроме скинхедов, у которых руки по локоть в крови "инородцев", сейчас по тюрьмам и лагерям сидят по статье 282 десятки и даже сотни русских людей, чья вина зачастую состоит только в том, что они имели смелость или глупость думать и говорить не совсем то, что положено исповедующими однобокую "толерантность" масс-медиа и власть предержащими.

 Это привело, кроме всего, к тому, что националисты не только постепенно уходят в подполье, но всё активнее и чаще выдвигают и поддерживают социальные требования, тем самым наряду с национальной, "разжигая" ещё и классовую рознь.

Русские правозащитные организации находятся в сложном положении, поскольку политическими заключёнными они называют как националистов, осужденных за "мыслепреступления" по ст.282 УК РФ (таких большинство), так и боевиков ультраправых боевых групп, обвинённых в убийствах, однако они находят полную поддержку легальных русских организаций и, более того — с каждым годом эта поддержка ширится. 25 июля сего года, в годовщину принятия так называемого "Закона об экстремизме" в 2002 году, состоялся очередной "День солидарности с узниками совести". Дату, учрежденную самими "политзэками" в прошлом, 2009 году, на этот раз поддержали акциями в следующих населенных пунктах России: Астрахань, Великий Новгород, Волгоград, Вологда, Воркута, Воронеж, Ижевск, Калуга, Миасс, Москва, Мурманск, Новосибирск, Пермь, Подмосковье ближнее, Ростов Великий, Санкт-Петербург, Ставрополь, Сургут, Сыктывкар, Череповец, Чебоксары, Ярославль. Кроме того, акцию поддержали и в двух городах Украины, Киеве и Одессе, а также в белорусском Бресте.

Полтора года назад, находясь под впечатлением от процесса Рыно-Скачевского мне довелось написать статью-предупреждение "Столкновение с Бездной" ("Завтра", 2009, № 2), отрывок из которой считаю нужным процитировать сегодня: "Закон перехода количественных изменений в качественные никто не отменял. Если власть не пойдёт на диалог со своим народом, то волна насилия НЕИЗБЕЖНО ударит и по власть предержащим уже в ближайшем будущем. Своим "запретить и не пущать", своим нежеланием не то что решать — признать сам факт существования в России остро стоящего "русского вопроса", власть собственными руками создаёт идеологически мотивированное подполье, состоящее из людей, которым, в общем-то, терять особенно и нечего. А всемирный экономический кризис только усугубит ситуацию и пополнит ряды радикалов сотнями и тысячами отличников боевой и политической. К тому же, у парней, прошедших через горнило последних войн, с толерантностью не просто плохо, а очень, совсем плохо. А с агрессией, увы — очень хорошо..."

Практически всё так и происходит, отчего лично меня не покидает иррациональный страх перед возможной глобальной резней, а происходящее сейчас представляется подобным образом — инфернальное чудище отвлеклось от поштучного поедания таджикских девочек с якутскими шахматистами и уставилось своим немигающим, тяжёлым взором на коллективного Франкенштейна.

К сожалению, приходится признать: для последнего, пусть и самого продолжительного акта "войны против государства", всё готово. Множество юношей и девушек, выросших в своей стране, являются здесь посторонними и ненужными людьми. У них не осталось никаких иллюзий по поводу возможного диалога с государством, которое травит их за один только образ их мыслей. Они не видят никаких путей в жизни, кроме борьбы против "антирусской государственной машины". Возможно, их головы набиты более чем возмутительным вздором, пусть они толком и сами не знают, в чём заключается единственный для них путь спасения России, но в них нет и следа личной корысти, что делает их чрезвычайно привлекательными в глазах остального населения. У "белого подполья" уже возник пантеон павших героев, сотни заключённых в тюрьмы "братьев" и мессианский блеск в глазах: "Россия — последняя надежда белого человечества". У них нет ни единого центра управления, ни единой доктрины, ни единого источника финансирования. Поэтому, в случае развития ситуации по наихудшему, наиболее кровавому, сценарию, никакое управление "Э" не вынесет тотальной террор-войны с сетевой структурой, имеющей сотни тысяч потенциальных неофитов, чьи ряды будут только неуклонно умножаться по мере углубления кризиса и роста социальной напряженности в нашем обществе.

Избежать же роста, скорее всего — взрывного, ксенофобских настроений при существующей национальной политике вряд ли удастся, а меняться государственная политика в условиях террора со стороны "белого подполья", разумеется, тоже не будет. Впрочем, такой же террор, как показали недавние события в Химках, могут устроить и "леваки" (см. историю революционного движения в царской России).

Феномен политических солдат хорошо известен по всему Миру. Британская корона пыталась криминализировать в глазах общественности бойцов Ирландской Республиканской Армии, правительство Испании заявляло, что участники ЭТА — криминальные элементы, правительство Германии через СМИ называло РАФ бандитами, однако даже построило отдельный корпус в тюрьме "Штаммхайм" специально для них, а колумбийские власти о повстанцах ФАРК говорят не иначе как об организованной преступной группировке. На прошлой неделе, кстати, лидер ФАРК Альфонсо Кано выступил со своим политическим посланием к новому президенту Колумбии. Так что всем понятно, что речь в этом и подобных случаях идет не о бандитах, ставящих своей целью простую наживу, но именно что о повстанцах, выдвигающих политические требования и отстаивающих собственные идеологические воззрения с оружием в руках.

Политические солдаты есть и в России. Всегда были. Достаточно вспомнить народовольцев, эсеров и большевиков. Более того, сегодня существование политических солдат в России закреплено и Уголовным кодексом РФ: подпункты составов преступления, гласящие что действие совершено по мотиву идеологической или национальной неприязни недвусмысленно и красноречиво об этом свидетельствуют. Мотив совершения того или иного действия — есть определяющий признак. Если силовое действие совершено из политических мотивов, то человек, получивший за него срок, безусловно, становится политическим заключенным.

Если на совершение радикального действия человека сподвигла его внутренняя идеология, его политическая совесть, то, конечно, он не криминальный элемент, он политический солдат. Отличить его от уголовников может как общество, так и квалификация, применимая к нему в соответствии с Уголовным кодексом РФ.

Алексей Барановский, координатор правозащитного центра"Русский вердикт".

*     *     *

Когда моего мужа, Антона Мухачева, посадили по ч.1 ст.282.1 УК РФ, я осталась одна с полугодовалой дочерью на руках без средств к существованию. Нужны были деньги на адвоката, передачи, и мне было совершенно непонятно, как мы вообще будем жить. Однако практически сразу я получила поддержку — и моральную, и финансовую — от простых русских людей, в том числе от родственников политзаключенных.

Прошел год как мой муж находится в СИЗО Лефортово, за это время я познакомилась с десятками узников совести и их родственниками, узнала о том, что в заключении находятся тысячи политзаключенных, и практически все они — люди правых взглядов.

Практически на каждой зоне сейчас сидит по нескольку русских националистов, они объединяются, чтобы противостоять "прессу" со стороны блатных и администрации, держат связь со своими на других зонах. Мы отправляем им литературу, которую узники передают друг другу из рук в руки. Большинство узников совести сидит исключительно за своё мировоззрение.

Я общаюсь с женами и родителями политзаключенных, все они не только не пытаются наставить своих близких "на путь истинный" смирения и конформизма, более того — они разделяют правые взгляды, участвуют в акциях в поддержку узников совести, помогают их братьям по духу. Некоторые узники совести присоединяются к правозащитной деятельности сразу после освобождения. Формируется сообщество людей активных, бесстрашных и радикально настроенных. Они ждут своего часа, и их час придёт, когда критическая масса правых узников совести выйдет на свободу. Это будет серьезная сила, которую воспитало государство, и насколько жестокими в школе тюрем были учителя, настолько агрессивными выйдут из нее ученики.