ДВАЖДЫ ОККУПИРОВАННЫЕ

Познакомился недавно я с соседом по даче, заслуженным пенсионером и героем труда, который и поведал мне о годах своей жизни в немецкой оккупации. В 12 лет он потерял родителей при бомбёжке поезда под Шлиссельбургом. Оставшись сиротой, он сел в теплушку, вёзшую солдат на оборону каких-то рубежей в Псковской области. Попав с ними в окружение, он оказался в партизанском отряде, где и провоевал до снятия блокады Ленинграда в 1944 году.

Анатолий был зачислен в разведчики под командой Василия, бывшего полицая, который перешёл к партизанам, когда понял, что советская власть всё равно вернётся и отомстит за пособничество немцам. Мальчишке просто было закинуть торбу за плечо, и отправиться кусочничать по деревням, окружавшим партизанский лес. Задание было простым – изображать нищего и смотреть, где квартируют немцы, и кто на них работает.

Поняв, что армейский паёк (кстати, полностью привозимый из Германии) можно значительно разнообразить деревенскими продуктами, немцы разрешили крестьянам обрабатывать столько земли, сколько осилят. Они позволили разобрать колхозный инвентарь и даже раздали крупный рогатый скот и отбракованных лошадей, чтобы было, чем пахать, сеять и убирать урожай. Ещё не отвыкшие от крестьянского труда старики, с помощью женщин и детей смогли зажить значительно богаче, чем при Советах, которые расплачивались с колхозниками палочками трудодней. Также существенно, что немцы отпускали из плена красноармейцев, желавших воссоединиться с деревенскими родственниками и обрабатывать землю.

В каждой деревне они назначали старосту, если народ сам не хотел такого выбирать. Мужики отмахивались от этой должности, зная, чем это грозит, если придут партизаны или вернутся советы, но в любой деревне всегда был кто-то наиболее знающий и авторитетный. Правда, были и такие, которые сами шли служить к немцам старостами, либо полицейскими, так озлоблены были они на советскую власть со времен коллективизации, когда Сталин отобрал землю и скот у работящих крестьян и вернул в деревню крепостной строй, назвав его колхозным.

Удивительно другое, Анатолий мне рассказал, что немцы вывезли из пригородов Ленинграда, таких как Гатчина, Пушкин, Петергоф и т.д. тамошне население и поместили в опустошенных деревнях Псковской и Новгородской области. В отсутствие другого заработка, народ научился огородничать и разводить скотину. По крайней мере, судьба их была счастливее, чем у беженцев тех мест, оказавшихся в осажденном Ленинграде, откуда можно было выбраться лишь по пропускам. Любой человек, решивший самостоятельно выбраться из лап голодной смерти, царившей в городе, объявлялся трусом и предателем, подлежавшем расстрелу.

На оккупированной три года немцами территории проживало порядка 40 миллионов человек, которым нужно было работать, питаться, отдыхать, заводить семьи и воспитывать детей. Как бы ни было отношение их к немцам, не могли все уйти в партизаны, либо быть подпольщиками, остальные работали там, где немцы позволяли и были заинтересованы в мирном сосуществовании с захватчиками. Работали школы, были открыты церкви, куда миллионами потекли люди, лишенные молитвенных мест безбожной властью. Далее я привожу данные из работ Арона Шнеера, опубликованных в сетевом журнале «Заметки по еврейской истории" и посвященных геноциду евреев во время той страшной войны. Это отдельная и трагическая тема, которой я здесь не касаюсь, цитирую лишь советские источники, согласно которым с 1929 по 1933 г. в СССР было репрессировано от 10 до 15 млн. крестьян. Всего, по разным данным, от голода только на Украине за 1932-1933 гг. погибло от 5 до 7 млн. человек. Только в Казахстане от голода умерло более 2 млн. человек – более половины коренного населения.

За 24 года советской власти было расстреляно 130 тыс. представителей православного духовенства. Пик репрессий пришелся на 1937-1938 гг., когда было расстреляно 85 300 священнослужителей. Подобные репрессии коснулись всех религиозных конфессий без исключения. В 1932 г. в СССР была объявлена антирелигиозная пятилетка: к 1 мая 1937 г. должны были ликвидировать все церкви, мечети, синагоги, объявленные центрами, вокруг которых группировались антисоветские элементы.

Бывший советский офицер А. Алымов, добровольно перешедший на сторону немецкой армии, в своих воспоминаниях, написанных после войны, подмечает настроения, ожидания различных категорий жителей Ставрополя перед приходом немцев: «В Ставрополе не встречали немцев с цветами и хлебом-солью, как это было несколько дней спустя в Пятигорске и Кисловодске, но в час их вступления, несомненно, весь город вздохнул полной грудью. Враги большевизма видели в победе немцев разгром своего исконного врага; бывшие собственники - надежду на хотя бы частичное возвращение их имущества, репрессированные и жившие по фиктивным документам - освобождение от вечного страха перед НКВД, голодные - возможность насытиться...».

Отсутствие патриотизма было заметно в начале войны и у некоторых бойцов - выходцев из Средней Азии, где практически до середины 30-х гг. продолжалось басмаческое движение против советской власти, проводившей русификаторскую антимусульманскую политику. Подтверждает эти настроения Ф. Гальдер: «…сдаются в плен в первую очередь там, где в войсках большой процент монгольских народностей»

Н. П. Григорьев, встретивший войну в должности оперуполномоченного особого отдела НКВД, а затем майор советской контрразведки СМЕРШ, рассказывал, что особенно много перебежчиков было в начале войны. По его словам, убив командиров, к немцам уходили целыми ротами. Особенно часто случались переходы к немцам из передового боевого охранения, расположенного в 50-100 метрах от окопов противника. В таком охранении обычно два бойца, они могли сговориться и уйти вдвоем. Или один убивал товарища и перебегал к немцам в одиночку, а порой захватывал несговорчивого и сдавал его немцам. Нередко уходили к немцам группы служивших вместе земляков, призванных из одного села или района.

Немецкие кинохроникеры неоднократно снимали сцены, когда местные женщины с иконами в руках (особенно на Украине) благословляли проходящие мимо колонны немецких войск, а мужчины разрушали памятники Ленину и Сталину, уничтожали все символы того режима, который терроризировал их много лет.

Для многих верующих приход немцев означал свободу вероисповедования, - «Немецкое командование во многих селах уже восстановило церкви» – сообщает советский разведчик. Действительно, на оккупированной территории открыты тысячи православных приходов и храмов. На Северном Кавказе и в Крыму учитывается «исламский фактор» и местные оккупационные власти всячески способствовали возрождению ислама: открываются мечети, оказывается помощь в подготовке духовенства. Всего на оккупированной территории РСФСР в 1941-1943 гг. было открыто 2150 православных храмов. Только на территории Новгородской области в оккупации было открыто 40 новых церквей, в Псковской области – более 60.

В Юзовке (Сталино) к 16 ноября 1941 г. немцы открыли 5 школ и 1 училище для фельдшеров. В Нежине Черниговской области в шести народных школах учились 1053 ученика. Также в Нежине работали техническая школа с агрономическим и механическим отделениями; медицинская – с фармацевтическим и зубоврачебным отделениями, музыкальная школа с классами рояля, скрипки, бандуры, балета. Всего в этих учебных заведениях обучалось 1237 учащихся».

Анатолий рассказал, что деревенский люд больше всего боялся не оккупантов, а партизан, которые подчистую грабили беззащитных крестьян. Достаточно было подозрения в контактах с немцами, чтобы партизаны расстреляли человека вместе с семьей. А ведь в деревнях жили женщины, жаждавшие любви и детей от любимых мужчин, которые были убиты, либо сражались где-то в рядах Красной армии. А рядом были молодые немецкие парни, которые также жаждали любви или хотя бы секса, природа брала своё. По данным наших чекистов, лишь в одной Калуге, в церквах и официально за 2,5 месяца оккупации было зарегистрировано 52 брака немцев с нашими девушками.

Уже осенью 1941 г. при поддержке оккупантов открылись театры в Брянске, Вязьме, Пскове, Пятигорске, Орле, Смоленске, Ялте, Киеве, Львове, Харькове, Одессе, Ворошиловске. В театре Гатчины работал заслуженный артист РСФСР, бывший партнер Галины Улановой Михаил Дудко. Он был балетмейстером и художественным руководителем концертно-балетной труппы, театр гастролировал в Риге, Таллинне, Пскове, Луге.

Сотрудничал с Гатчинским театром и выступал с гастролями на оккупированной территории, а также в Берлине, Праге, Вене, народный артист РСФСР, кавалер ордена Ленина Николай Печковский. Все артисты получали зарплату и продовольственный паек. Советская власть на полную катушку впаяла артисту после войны за то, что оказавшись в оккупацию, он продолжал петь, а не застрелился или не пошёл в дворники.

Документы советской разведки свидетельствуют о том, что на оккупированных территориях «в городском самоуправлении и его руководстве основными кадрами являются в большинстве своем представители интеллигенции – учителя, агрономы, и инженерно технический персонал. В деревнях... старостами часто привлекают председателей сельсоветов и колхозов. ...определенная часть работников советского аппарата управления стала активно сотрудничать с оккупантами» Среди начальников полицейских участков, районных и городских отделов полиции, рядовых полицейских «большую прослойку представляют бывшие командиры и рядовые Красной Армии, попавшие в окружение...». Характерно, что среди полицейских много бывших милиционеров. Так в Харькове начальником административной части полиции стал бывший заместитель начальника 17-го отделения милиции Харькова Соловченко. Вместе с ним служат в полиции его бывшие подчиненные, участковые Пискунов, Лушкан, милиционеры Дубинский, Тощенко, Власенко». Некоторые бывшие советские и партийные работники также идут на службу немцам, их прошлое не мешало занимать ответственные должности. Так, одним из сотрудников Генерального комиссариата Белоруссии, стал бывший управляющий делами Совнаркома БССР Кандыбович. О нем в партизанской сводке было сказано: «Слишком он предан немцам».

Согласно официальным немецким данным, персонал железных дорог на советских оккупированных территориях на 1 января 1943 г. составлял 615 455 человек, из них немцев работало только 104 899 человек, а 510 556 бывшие советские граждане. Они даже были начальниками железнодорожных станций, ремонтных депо, и, конечно, весь средний и нижний уровень техобслуживания, а главное – машинисты. Немецкие поезда, идущие на фронт, вели в основной массе советские железнодорожники.

Были созданы русские, белорусские, украинские, латышские, литовские, эстонские, татарские, азербайджанские, грузинские, армянские, калмыцкие, туркменские, казачьи (казаков выделили в отдельный народ), черкесские, чеченские, балкарские подразделения. Всего в нацистских формированиях в различных чинах – от рядовых до генералов служило не менее 1,5 млн. советских граждан разных национальностей. Среди них бывшие советские генералы создатели и руководители РОА: генерал-лейтенант А.А. Власов, генерал-майоры: И.А. Благовещенский, Д.Е. Закутный, В.Ф. Малы́шкин, Ф.И. Трухи́н, М.М. Шапова́лов; бригадный комиссар Г.Н. Жиленков, даже Герои Советского Союза – летчики Б.Р. Антилевский и С.Т. Бычко́в.

Опять же, цитирую исследователя Шнеера: - Говоря о нацистских репрессиях надо отметить, что они были направлены против сопротивления, были вызваны этим сопротивлением, являются его результатом. Советские партийные органы, НКВД с первых дней войны проводили работу по организации сопротивления, подготовке партизанских отрядов и групп, которые в огромном количестве засылались на оккупированные территории. Так с августа 1941 по июнь 1942 г. на Украине органы НКВД оставили в тылу врага и перебросили туда 778 партизанских отрядов и 662 диверсионные группы общей численностью 28 754 человека[1][41]. За пять последних месяцев 1941 г. на оккупированную территорию Ленинградской области было переправлено 287 партизанских отрядов и групп общей численностью 11 683 человека. Таким образом народная война была спровоцирована специальными организаторами, которые проводили диверсии, в ответ на которые нацисты отвечали массовыми репрессиями в отношении невинных граждан независимо от национальности.

Советские чекисты могли переодеться в немецкую форму и сжигать свои же деревни, чтобы вызвать ненависть жителей к оккупантам. Либо их агенты сжигали дома, чтобы лишить немцев (ну, заодно и русских крестьян) тёплого убежища. Одним из таких агентов была прославленная героиня СССР Зоя Космодемьянская, которая на самом деле была арестована и казнена немцами по жалобе сельчан, помешавших ей превратить в пепел их собственные жилища.

Неоднократно группы НКВД проводили акции с целью спровоцировать немецкие власти на репрессии, которые были на руку советскому руководству. Они лучше всякой пропаганды способствовали цели: развязать борьбу против оккупантов жителей оккупированных территорий на основе мести и личной ненависти.

Известно, что кроме СССР, в зоне немецкой оккупации оказались Франция, Бельгия, Голландия, Норвегия, Чехословакия, Венгрия и Польша. Ни в одной из перечисленных стран их правительства не провоцировали население на войну с оккупантами, зная, чего это будет стоить мирным жителям. Оттого-то ни в одной из этих стан народ не обвинялся огульно в пособничестве и предательстве родины. А ведь там также под началом немцев служили чиновники и полицейские, работали школы и предприятия, выступали перед немцами такие артисты, как Эдит Пиаф с Ивом Монтаном. Их не объявляли предателями родины, а их страны не потеряли миллионы человеческих жизней, защищая от немцев свои правительства и столицы

Да, не все наши люди горели ненавистью к захватчикам, вспоминая страшные годы коллективизации и индустриализации, не все были героями сопротивления. Мужчинам нужно было кормить семью, а женщинам рожать детей, да и просто жить, ведь никто не знал, сколько лет продлится оккупация. Но вот пришли вновь хозяева СССР и даже самые героические борцы с оккупантами для вернувшихся чекистов стали «подбиральщиками немецких окурков», людьми второго сорта.

В анкетах при приёме на работу или учёбу граждане должны были ответить на вопрос, были ли они в оккупации и если да, то чем занимались. Даже если человек там находился в младенческом возрасте, это чёрное пятно в биографии, лишало его возможности устроиться на приличную работу, или поступить в престижный ВУЗ. По сути говоря, они объявлены предателями родины. Даже на службу в КГБ таких отщепенцев брали со скрипом. Эти три года жизни 40 миллионов людей вычеркнуты из истории страны, нет об этих людях ни книг, ни фильмов, ни воспоминаний. Остались только лживые насквозь книги и фильмы о партизанах и подпольщиках типа «Молодой гвардии».

Мой сосед всё-таки с третьей попытки поступил и закончил престижный Военмех и до пенсии работал главным технологом секретного института, разрабатывавшего вычислительную технику для космоса. До появления англоязычной терминологии вычислительные платы у них назывались кубами. Выше по служебной лестнице не поднялся – Первый отдел не забыл его пребывание в оккупации.

Крах СССР лишил работы сотен тысяч исследователей и научных работников, наиболее активные отправились искать себе применения в ту же самую Германию, с которой когда-то воевали их отцы и деды. Дети и внуки героического партизана Анатолия не захотели влачить жалкое существование инженеров в Санкт Петербурге и перебрались в США. Приглашали и его остаться, когда ездил в гости к сыну, купившему на второй год иммиграции дом в посёлке Сигейт, что на берегу Атлантического океана.

Не остался Анатолий жить у америкосов - у него ведь дом своими руками построенный, хоть и на шести сотках, но рядом с Питером. У него есть все привилегии участника войны, но на собрания ветеранов не ходит – брезгует. Всё руководство, да и члены местной ветеранской организации, по его мнению – офицеры СМЕРШ или КГБ, которые немцев и в глаза-то не видели, по своим солдатам в спину стреляли.

В те военные годы мальчишка Анатолий получал задание от партизан, а кормили его крестьяне и немецкие солдаты из своих пайков (особенно запомнилась ему консервированная фасоль с мясом и конфеты). Он был слишком молод, чтобы пылать ненавистью к немцам, и полицейским, охранявшим свои деревни от партизан. Анатолий знает две стороны той партизанской медали, врученной ему в конце войны. Теперь понятно ему, что не было в той войне ни абсолютно правых, как и виноватых. Люди боролись за жизнь, оказавшись между жерновов битвы двух тоталитарных режимов. Большинство из них давно ушло в мир иной, пусть земля им будет пухом.