Шоколадные часы демократии. Они ещё тикают. Почему? А кто его знает…

Ну скажите, что может быть милее Родины, где полиция усердно лелеет Порядок и Свободу? Скажем, собраний. Гляжу — люди спешат куда-то со стягами. Ища интересного, двигаю за ними. Следом — приятного вида жандарм. Чу! свистки и клики! Лес знамён и эмблем! Во всю улицу — марш протеста! Плакат «Existence = Resistance!» («Существование = Сопротивление!») трепещет над колонной…

1.

Хорошо в Женеве летом. Даже если и жара там. Тихо в озеро нырнёшь, и плывёшь себе, плывёшь… С одной стороны — виллы, парк и бастионы офисов, с другой — видные отели, а впереди или сзади (смотря куда плывёшь) — безбрежная синь альпийских небес либо мосты через Рону, воспетую Альфонсом Доде и текущую из озера Леман по долинам и по взгорьям Франции мимо виноградников и благолепных городков… Небольшой и недорогой женевский пляж устроен на острове с маяком наискось от знаменитого фонтана — вблизи дворца Лиги наций и Комиссариата ООН по делам беженцев.

Кстати, беженцев, похоже, немного. Куда больше респектабельных гостей из третьего мира. Прибыв в Швейцарию проверить банковские счета и крутя золотые болты на мизинцах, они неспешно следуют повсюду. В сопровождении дам, облик коих сильно разнится в зависимости от страны проживания и тамошней версии ислама.

У дам из Ливана — походка от бедра, не покрыта голова и европейское платье. Их держат под руку кавалеры арабских кровей и французского воспитания. Но больше лиловых и чёрных долгополых одежд и хеджабов на миловидных дочерях более суровых краёв. Не редкость и головы, покрытые по брови, и лица — по глаза, сокрытые за чернотой очков Гуччи… У них в руках — изящные лорнетки, плывущие по променаду с редкой грацией. Простоволосые европеянки в шортиках и топиках летят меж них будто слаломистки, политкорректно не замечая, что кое-где на свете феминизму всё ещё нет места… Как и многому другому, что видится просвещённым европейцам удобным и правильным. Вроде равенства полов. Гуманистических ценностей. Терпимости. Свободы. Демократии.

2.

Чего здесь навалом, так это демократии. Народ всерьёз видит себя субъектом политики.

Вот идёте вы по улице и встречаете группу с чёрно-красными флагами. Рядом — столик. На нём — газета Solidarite и подписные листы. Кто эти люди? Что происходит? Да так, сбор подписей за референдум. А можно подписаться? О нет, мсье, только гражданам…

Говорят, здесь что ни месяц, то референдум. Если кто-то собирает нужное число подписей под заявкой о плебисците по вопросу, который считает достойным обсуждения, то он будет проведён. Со всеми причиндалами — агитацией, дискуссией в СМИ и очередями к урнам для голосования. И даже если окажется, что воля народа противоречит интересам правящей партии, она всё равно будет признана и принята к исполнению.

К примеру, предложение открывать магазины по субботам и воскресеньям не встретило поддержки. А идея вложить большие деньги в развитие железных дорог после бурной полемики и сопротивления правительства была принята и осуществляется.

Люди в Швейцарии голосуют с удовольствием. В небольших горных кантонах важные решения принимаются только открытым голосованием. Происходит это так: на большое поле приходят граждане, имеющие право голоса, поднимают руки, а облечённые полномочиями лица считают, кто за, а кто против.

(Ну прямо как на выборах председателя совета пионерской дружины или в ячейке ранней «Солидарности»). И граждане со всей Европы едут дивиться на чудо «демократии поднятой руки«».

Понятно, у плебисцитной системы есть противники. Порой их доводы понятны: да, в слабых демократиях референдум — это часто инструмент манипуляций в руках воротил. Но Швейцарской конфедерации это не касается. Она сильная и зрелая, так что порядок.

3.

За порядком следит полиция. Но нигде, кроме Берна и Женевы, авто- и велопатрулей не заметно. Стражи законности в казармах — ждут сигнала. Но стоит кому-то сообщить о воровстве, издевательстве над ребёнком, животным или рыбой, о плохо запаркованной машине или о громком шуме в поздний час, наряд во всеоружии спешит на место.

Приятно было увидеть на полицейском управлении города Ньон знамя со славным девизом Liberte et Patrie — Свобода и Родина. Ещё приятнее было бы видеть его на наших отделениях милиции. Не говоря уж о том, чтоб служивые ему упрямо следовали…

Ну скажите, что может быть милее Родины, где полиция усердно лелеет Порядок и Свободу? Скажем, собраний. Гляжу — люди спешат куда-то со стягами. Ища интересного, двигаю за ними. Следом — приятного вида жандарм. Чу! свистки и клики! Лес знамён и эмблем! Во всю улицу — марш протеста! Плакат «Existence = Resistance!» («Существование = Сопротивление!») трепещет над колонной. В неё-то и влились примеченные мною люди, крича и свистя в свистки.

Перед ними на четырёх мотороллерах, мигающих всеми своими огнями, двигались могучие тётеньки в шлемах с забралами. Позади — пешие агенты с кучей всякой всячины (включая дубинки) на поясах. Компания вступила во двор министерства внутренних дел, и, распевая весёлые песни, принялась чего-то хором требовать на красивом французском языке. Полиция взирала на это очень внимательно, но без звериной серьёзности…

4.

А на знаменитой набережной города Монтрё, где жил и похоронен Набоков, проходит знаменитый джазовый фестиваль и тусуются тысячи людей, полиции я не увидел. Совсем! Вообразите событие, превосходящее масштабом любое наше «Нашествие», — и без охраны. И вам, возможно, станет чуть-чуть не по себе. Вероятно, скользнёт по сознанию вопрос: это плохо или хорошо? И если хорошо, то чья в том заслуга — особой культуры, организаторов, полиции, публики? Или республики, в конце концов?

Республики, где публика реально вершит своё дело (на всякий случай справьтесь о значении слова республика). А именно — ответственно решает вопросы и задачи собственной жизни. Среди витрин с красными ножиками, рыжими сырами, часами всех колеров и цен, длинными дудками пастухов воспоминаний, коробочками Kazakh Caviar и банками рыбных фрикаделек, ящиками пива Cardinal и «Балтика», граффити Smash Capitalism! и какими-то сверхдорогущими, но в эпоху тотального сейла почти всего на свете сильно уценёнными шоколадками, кошельками, подвязками и галстуками…

А надо всем этим (и многим другим) радостно сияет колоссальный рекламный щит, на котором английскую (латинскую?) I заменяет схожее по продолговатости мороженое в вафельном стаканчике, а следом — надпись: ’m Swiss. Что значит: «Я — швей… царское… царец,.. царский…». Далее по вкусу… Удивительно.