От чего устала Элла Памфилова

По приглашению Эллы Александровны Памфиловой, с которой был знаком еще в девяностые годы, я работал в первом составе Совета по развитию институтов гражданского общества и правам человека – он был создан при президенте Путине. В этом смысле я неплохо знаю работу этого Совета, также как и некоторые проблемы, с этой работой связанные. В частности и те, которые в первую очередь волновали Эллу Александровну, которая возглавляла этот Совет при президенте.

Вообще-то не ясна функция этого Совета, потому что, как известно, в нашей высшей номенклатуре есть такая должность, как уполномоченный по правам человека. Ее занимает Владимир Лукин. У него есть аппарат, государственная должность, которая утверждается соответствующими государственными структурами при участии Думы. Фамилия назначенца на эту должность в любом случае называется в администрации президента, но парламент участвует в обсуждении предложенной кандидатуры.

Можно по-разному оценивать деятельность Владимира Лукина на этой должности, но свои номинальные функции он выполняет. Ежегодно подготавливается толстый отчет о соблюдении прав человека в России, объемистые документы с перечислением всякого рода нарушений. В аппарат омбудсмена идут соответствующие жалобы и, во всяком случае, до президента это доводится, и какие-то решения принимаются, и даются распоряжения о рассмотрении того или иного вопроса, кому-то помочь, кого-то поддержать – это реально действующий орган.

Одновременно с этим существует Совет по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Обратите внимание – права человека указываются во второй половине его названия. Первое, что звучит – развитие и поддержка институтов гражданского общества. Казалось бы, этот совет должен рассматривать не конкретные случаи нарушения прав человека, а тенденции развития этого самого гражданского общества, института, который содействует развитию гражданского общества и соответственно предложения, как их поддерживать. Но состав совета довольно обширный – он делится на две части. Первая часть, это классические правозащитники еще с советских времен. Например, всем известная Людмила Алексеева. Вторая часть - люди, для кого защита прав не является основным видом их деятельности, например, журналисты, ученые академической или полуакадемической среды. Это люди другой психологии, казалось бы, именно те, которые и должны работать в становлении институтов гражданского общества.

Классические правозащитники по типу своей человеческой натуры – это гораздо более активные люди. К тому же их повседневная деятельность часто совпадает с тем, чем они занимаются внутри этого Совета. Каждый из них возглавляет какую-то правозащитную структуру, например, Мемориал, Комитет солдатских матерей или что-то иное. Понятно дело, что те, кто и так повседневно занимается этой деятельностью, нацелен на нее по характеру своей натуры, очень активны в составе этого Совета.

Представители академической, более спокойной среды, чья деятельность, хотя и способствует становлению институтов гражданского общества, специально этим они каждый день не занимаются. В результате правозащитное крыло Совета гораздо активнее. Повседневная деятельность Совета связана с появлением разного рода бумаг, требований, резолюций и в конечном итоге тех вопросов, которые выносятся на ежегодные встречи с президентом. В результате там доминирует именно правозащитная тематика.

Для нашего государства вообще, и для администрации президента в частности, на мой взгляд, обременительно иметь две институции, которые занимаются одним и тем же. Уполномоченный по правам человека Лукин, через которого идут все эти доклады и жалобы, и этот Совет, через который фактически идет то же самое. Когда-то по каким-то причинам они были учреждены, но в результате обе институции работают на одном поле. И, насколько мне известно, работали всегда скорее параллельно, чем в сотрудничестве. И уж точно, что тематика становления институтов гражданского общества являлась для Совета Эллы Памфиловой вторичной. Не потому, что так хотела Элла Александровна, а так получилось из-за различной активности членов Совета, которых я называю классическими правозащитниками. Понятное дело, что на этой почве у Эллы Памфиловой было достаточное количество конфликтов с чиновниками, которых либо не очень интересует правозащитная тематика, либо они не совсем понимают, зачем нужны два института, занимающиеся одним и тем же. И на что нужно реагировать скорее – на рекомендации омбудсмена, который по должности обязан этим заниматься, или на многочисленные рекомендации Совета.

Сама Элла Александровна – человек очень умный, тонкий, компромиссный. Не то, чтобы она вообще в своей жизни компромиссная – это просто характер ее специально выбранной политики.

Она понимает, что власть в России – это одно, а правозащитники часто нечто прямо противоположное. Чтобы от работы был эффект, нужно не натравливать одних на других - они и так сталкиваются и без ее Совета, - а пытаться находить какие–то точки компромисса и соприкосновения, что бы хоть как-то продвигать дело вперед. Когда-то и в чем-то это удавалось, когда-то и в чем-то нет, но в конечном итоге, как мне кажется, по мнению самой Эллы Памфиловой эффективность работы этого Совета падала все больше и больше. Это происходило уже и в последние годы правления Путина.

В какой-то момент казалось, что Совет будет вообще распущен, но, тем не менее, при Медведеве был обновлен его состав, и Совет возобновил свою работу. Появилась надежда, что правозащитная деятельность при новом президенте резко усилится. Трудно сказать, насколько реальны были эти надежды. Во всяком случае, вне зависимости от того, Путин ли президент России или Медведев, аппарат не может резко поменять свои настроения, свой характер, свое отношение к правозащитной деятельности и к отдельным людям, которые этой правозащитной деятельностью занимаются. Трудно объяснить всем сотрудникам этого аппарата власти, каким образом та же Людмила Алексеева, являясь членом Совета при президенте России, одновременно является активным участником всех мероприятий, которые очевидно направлены как минимум на жесткую критику власти. А часто и на прямое оппонирование власти как вообще неподходящей для нашей страны. Член президентского Совета, который выходит на все антипрезидентские митинги и мероприятия. Это действительно одна из загадок нашей нынешней аппаратной политики, когда оппоненты и просто противники режима, осознанно действующие в этом направлении, являются членами структур с грифом «президентская» или «при президенте».

Казалось бы, либо ты оппозиционер по отношению к власти, и тогда не можешь входить в этот совет по определению, просто по его названию. Либо ты входишь в Совет, но тогда ты лоялен власти, по крайней мере в данной конфигурации. Поэтому возникают такие коллизии, когда репрессивные органы, разгоняющие митинги – опять-таки, справедливо или несправедливо, юридически правильно или нет – распространяют свои жесткие действия и на таких людей, как Людмила Алексеева, которая с одной стороны жесткий оппозиционер власти, а с другой стороны член президентского совета. Это яркий пример того, что некоторая шизофрения, существующая в самих структурах такого рода, которые возникли в последние десятилетия, приводит к раздвоенности сознания тех, кто призван выполнять команды сверху: митинг официально не разрешен, не утвержден, значит разгоняем. А если в рядах митингующих члены президентского совета, значит это проблемы администрации президента, почему у них такие члены советов.

В конечном итоге сама двусмысленность этой институции, которая, как казалось Элле Памфиловой, со временем должна была бы все уменьшаться и уменьшаться, только нарастала и нарастала. И попытки Эллы Александровны связать воедино членов данного совета с властными структурами для снятия остроты проблем правозащитной оппозиции не увенчались успехом. Скорее всего, это было просто невозможно. То, что неэффективность этой работы по многим направлениям разочаровывает Эллу Памфилову, я знал и по тому времени, когда сам входил в этот Совет. Но, видимо, некоторые события последних двух лет при новом президенте и крушение надежд, что сейчас это будет легче, чем раньше, привели к тому, что у нее просто опустились руки. Не потому, что уменьшилась ее активность. Просто когда видишь препятствие, через которое не перешагнуть, как не пытайся, даже если повторяешь попытки каждый день, когда-нибудь это просто надоедает. И тогда говоришь: значит, существует нечто помимо меня, руководителя этого совета, что мешает это преодолеть. Или нужен менее компромиссный и более жесткий руководитель этой структуры. Из этой категории как раз Александр Аузан, которого она предложила на свое место. Он сторонник скорее не перепрыгивания через препятствия путем компромисса, а проламывания их силовым напором.

Если подытожить, уход Эллы Памфиловой - это разочарование в самом этом институте, его эффективной деятельности под любым руководством. А последней каплей, возможно, стала инсталляция с нацистской символикой на Селигере. Сама Памфилова не вошла в число персонажей инсталляции, зато в это число вошла Людмила Алексеева, активный член совета. Естественно, Памфилова, что вполне нормально и по-человечески, высказалась негативно в адрес этой акции, тем более, что была оскорблена член ее Совета и просто немолодая, кстати, женщина. Но, видимо, даже в этом случае не получила моральной, эмоциональной и психологической поддержки от администрации президента, в недрах которой совет и существует.