Иван Грозный не убивал своего сына

Факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным, ведь он нашел отражение даже в школьных учебниках как одно из свидетельств о якобы особой жестокости русского самодержавия. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Но что же сообщают документы? Поиску ответа посвящен материал российского публициста и историка полковника запаса Николая Шахмагонова.

Отчего умер царевич

Увидев в 1885 году в Санкт-Петербурге на выставке новую картину Ильи Репина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», которая потом стала известна под упрощенным названием «Иван Грозный убивает своего сына», обер-прокурор Святейшего Синода и русский мыслитель Константин Петрович Победоносцев был крайне возмущен ее сюжетом, в котором вымысел выдавался за факт, и написал императору Александру III: «Нельзя назвать картину исторической, так как этот момент… чисто фантастический».

Между тем факт убийства царем Иоанном Васильевичем Грозным своего сына царевича Иоанна до недавнего времени казался бесспорным. И никто не задумывался, откуда попал этот факт в историческую литературу. Лишь митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн впервые опроверг эту клевету на царя в своей книге «Самодержавие Духа», где доказал, что царевич Иоанн умер от тяжелой болезни и что в дошедших до нас исторических документах нет и намека на сыноубийство.

Что же сообщают документы?
В Московском летописце за 7090 (1581) год написано: «…преставися царевич Иоанн Иоаннович».
Пискаревский летописец указывает более подробно: «в 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… преставление царевича Иоанна Иоанновича».

В Новгородской четвертой летописи говорится: «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»

Морозовская летопись констатирует: «… не стало царевича Иоанна Иоанновича».
Как видим, об убийстве ни слова.
Что же касается фактов, свидетельствующих о смерти царевича Иоанна от отравления, то они вполне обоснованны.

В.В. Манягин в книге «Вождь воинствующей Церкви» (2003) пишет: «По поводу болезни можно сказать определенно – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ею, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 грамма».

Кто же это установил?
«В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля, – пишет Манягин, – были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении царя Иоанна Грозного. Ученые обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено. Не были обнаружены в останках царевича и повреждения, которые он мог бы получить от удара отцовским посохом. После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году)».
Царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. Среди преднамеренно убитых – царевич Иоанн. Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму.

Кто же автор клеветы на Ивана Грозного?
Имена этого сочинителя и его последователей известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев».
О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной: «Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали русский язык». Примером того – лживая норманнская теория, миф о призвании варягов и прочие мифы.

На то, что авторами трудов по русской истории являлись иноземцы, обращал внимание и советский академик Б.А. Рыбаков.
Он, в частности, писал: «Во времена бироновщины, когда отстаивать русское начало в чем бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашенных из немецких княжеств ученых, родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племен. Славяне IХ-Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выражение норманнистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.

Так, под пером Зигфрида Байера, Герарда Миллера и Августа Шлецера родилась идея норманнизма, которую часто называют норманнской теорией, хотя вся сумма норманнистических высказываний за два столетия не дает права на наименование норманнизма не только теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа источников, ни обзора всех известных фактов».
Казалось бы, речь идет об эпохе, не относящейся к нашей теме. Но если не понимать стремления Запада исказить правду о нашем великом прошлом, трудно поверить и в то, что написанное об Иоанне Грозном иноземцами – обычная ложь.
«С легкой руки Карамзина стало признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху черной краской, – писал митрополит Иоанн. – Даже самые консервативные историки-марксисты считали своим долгом отдать дань русофобской риторике, говоря о «дикости», «свирепости», «невежестве», «терроре» как о само собой разумеющихся чертах эпохи».

Причем доказательствами якобы имевших место ужасов той эпохи московской Руси для историков явились не свидетельства очевидцев, не архивные данные, не показания придворных, записанные и сохраненные архивами, а клеветнические измышления западных посланников. Миф о сыноубийстве и другие лживые мифы были необходимы не только для того, чтобы выставить царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в Московии порядки не лучше.

«Начиная с Карамзина, – писал митрополит Иоанн, – русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», и творческое «наследие» таких, как Штаден и Поссевин, долгое время воспринималось в качестве свидетельства о жизни и нравах русского народа».
То же самое говорит и А. Гулевич в книге «Царская власть и революция»: «Национальная история пишется обыкновенно друзьями. История России писалась ее врагами».

Кто же первый оклеветал одного из величайших русских самодержцев?
Вот эти строки, которые сочинил Антоний Поссевин, подхватил Генрих Штаден и процитировал слишком доверчивый (?) Карамзин: «Царевич, исполненный ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с боярами хочешь свергнуть меня с престола», – и поднял руку.

Борис Годунов хотел удержать ее. Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровью!»
Монах-иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах русского царя с польским королем Стефаном Баторием, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские земли. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу. Католическая церковь обещала Иоанну Грозному в случае, если он согласится, приобретение территорий, принадлежавших ранее Византии.
«Но надежды папы и старания Поссевина не увенчались успехом, – писал М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви». – Иоанн Васильевич показал всю природную гибкость ума своего, ловкость и благоразумие, которым и сам иезуит должен был отдать справедливость, отринул домогательства о позволении строить на Руси латинские церкви, отклонил споры о вере и соединении Церквей на основании правил Флорентийского собора и не увлекся мечтательным обещанием приобретения всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».

Комментируя М.В. Толстого, митрополит Иоанн писал: «Известный историк Русской Церкви мог бы добавить, что происки Рима в отношении России имеют многовековую историю, что провал миссии сделал Поссевина личным врагом царя, что само слово «иезуит» из-за бессовестности и беспринципности членов ордена давно сделалось именем нарицательным, что сам легат приехал в Москву уже через несколько месяцев после смерти царевича и ни при каких обстоятельствах не мог быть свидетелем происшедшего».
Миссия потерпела полный провал, и взбешенный Поссевин по злобе своей и злому умыслу сочинил миф о том, что Иоанн Грозный в порыве гнева убил своего сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича. «Поссевин говорит, – пишет митрополит Иоанн, – что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось «облагородить» рассказ, найти более «достоверный» повод и «мотив убийства».
Так появилась другая сказка – о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Обе версии совершенно голословны и бездоказательны.
Косвенно свидетельствует о смерти Ивана не от удара посоха и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня в Александровской слободе. Впоследствии стало ясно, почему царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой.
Подхватил версию о «сыноубийстве» еще один проходимец, побывавший в Москве, – немец Генрих Штаден. Он написал клеветнические записки, которые Карамзин посчитал за правдивые (позднее немца изобличили во лжи советские историки И.И. Полосин и С.Б. Веселовский). Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить церкви и монастыри, упразднить православную веру, а затем превратить жителей в рабов. Вот чьими данными пользовались российские историки, описывая в своих сочинениях эпоху Иоанна IV.

Почему вдруг подверглись клевете именно Иоанн Грозный и время его царствования?
Ответ прост: сильная Россия Западу страшна. Не имея возможности уничтожить Русь военным путем, Запад прибег к клевете и шельмованию с целью подрыва авторитета верховной государственной власти в России.

В чем ошибка государя?
Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссера Эйзенштейна и исполнителя роли царя Черкасова, Сталин сказал: «Иоанн Грозный был очень жестким. Показывать, что он был жестким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жестким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени».
Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем Сталин, который внимательно изучил политику царя, сделал вывод, что тот даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их, и тем самым позволил ввергнуть Россию в Смутное время, унесшее почти половину населения Московии.

Между тем факты опровергают жестокость царя и бесчеловечность опричного «террора». Н.Скуратов в статье «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть фильмы и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поименно… казненные принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».

Манягин отмечает, что такой же точки зрения придерживались митрополит Иоанн и историк Р.Г. Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления «грозного царя» к смертной казни были приговорены не более 4-5 тысяч человек. Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти.
Манягин пишет: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120. Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царем».
Власть православного царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели в Европе. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции было перебито свыше 80 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек…
Почему же Грозный – царь-тиран, а европейцы – само милосердие? За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30-50 процентов, за время правления Петра I убыль населения составила 40 процентов. «Поэтому» царь Грозный – тиран, а Петр – Великий (только для кого?).
Говоря о казнях, не следует забывать, что именно неуничтоженное боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, что толкнули Россию к Смутному времени. Именно со времени правления Василия Шуйского была нарушена православная вертикаль власти. Начиная с правления Иоанна III было установлено, что царь присягает Богу, а народ присягает царю как помазаннику Божиему. Но Шуйский дал клятву не Богу – он принес подкрестную клятву боярской верхушке. Это было началом разрушения Самодержавия. И разрушение это стало результатом не жестокости, а чрезвычайного милосердия Иоанна Грозного.
В «благодарность» за милосердие царя отравили сулемой…