Женщины гулага (впечатлительным не читать)

На модерации Отложенный

Женщины гулага (впечатлительным не читать)

Яндекс.Директ
Летний Интенсив Института НЛПНЛП-Практик и НЛП-Мастер в формате Интенсива.institutnlp.ruАдрес и телефон Срочная продажа дома на Рублевке!Готовый дом под ключ 430м2. Стоил 76 400 000р. Сейчас 62 000 000р. Спешиcountry.realtor.ruАдрес и телефон Купить дом в Успенские Усадьбы!Готовые дома в новом элитном коттеджном поселке Успенские Усадьбы!успенские-усадьбы.рфАдрес и телефон Купить дом в кп «Успенка 21»!Готовые дома в новом элитном коттеджном поселке Успенка 21!успенка21.рфАдрес и телефон
Anonymous 
Дата:18.11.11 Время:11:30
Неужели это правда?

“В 1937 году я жила в Новосибирске. Работала на заводе «Большевик» обойщицей. В начале того года у меня родилась дочь. Мы с мужем были счастливы и не могли нарадоваться на своего первенца. Но 28 июля к нам на квартиру пришли двое мужчин. В это время я собиралась кормить грудью свою крошку. Они сказали, что меня вызывают в органы минут на десять и велели поторопиться. Я передала дочку племяннице и пошла с ними, надеясь скоро вернуться…

В отделении милиции я просидела более часа. Я знала, что моя малышка голодная, кричит, и попросила милиционеров отпустить меня ненадолго, чтобы покормить ребёнка. Но меня не стали даже слушать. В милиции меня продержали допоздна, а ночью увезли в тюрьму. Вот так моя маленькая дочка осталась без материнского молока, а мне больше не удалось испытать чудесной материнской радости. Я не могла представить себе, за что такая жестокость ко мне и к моему ребёнку. Как можно так бесчеловечно разорвать единое целое - мать и дитя...”

Это строки из воспоминаний Веры Михайловны Лазуткиной. Женщины, которая провела за колючей проволокой восемь лет. Ни за что. Просто потому, что местной большевистской власти нужно было поставить галочку в выполнении плана по “выявлению врагов народа”.

Изучая материалы на тему “женщины ГУЛАГа”, я испытал настоящий шок. Передо мной предстало подлинное обличье большевизма, о котором, оказывается, я имел довольно поверхностное представление. Я увидел, насколько жёстко и бескомпромиссно ополчился сатана со звездой во лбу именно на ЖЕНЩИН (в основном - славянок). Почему, об этом будет сказано ниже.


ЗА ЧТО?

С первых же дней прихода к власти большевики решили сразу “убить двух зайцев”: вырвать из среды народа самых честных, совестливых и умных людей (поскольку “быдлу” намного легче внедрить в мозги любую, даже самую безумную идеологию), а заодно создать из них бесплатную рабочую силу. Использовали при этом малейший повод, раздутый затем до “контрреволюционной деятельности”.

Поначалу, ещё на заре советской власти, подобное в основном касалось мужского населения страны (поскольку мужчина более способен на организованное сопротивлению режиму). Но к середине 30-х годов большевистская власть всполошилась. Она поняла, что её врагом в большей мере, чем мужчина, является женщина! По той простой причине, что её мировосприятие, её характер, взращённый в большинстве своём православным укладом жизни, изменить намного труднее, чем у мужчин. Ибо женщина воспринимает окружающую действительность не столько разумом, сколько сердцем. И если мужчину с помощью такой “науки”, как марксизм-ленинизм, можно было убедить в оправданности насильственного отбора у крестьян хлеба, подавления инакомыслия и многочисленных расстрелов представителей “эксплуататорских” классов, то женщина, особенно христианка, склонная к милосердию и всепрощению, подобных доводов не принимала. И, видимо, не приняла бы никогда. Таким образом, советская власть стала сортировать своих противников не только по классовому, но и половому признаку. И в первую очередь под удар большевиков попали женщины - родные и близкие тех, кого однозначно нужно было уничтожить или изолировать от основной массы людей, превращаемых в “винтиков”. Именно для женщин и были в основном предусмотрены такие формулировки преступного статуса, как член семьи врага народа (ЧСВН), член семьи изменника родины (ЧСИР), социально-опасный элемент (СОЭ), социально-вредный элемент (СВЭ), связи, ведущие к подозрению в шпионаже (СВПШ), и т.д.


ДОПРОС

“В центре кабинета на стуле сидит худенькая и уже немолодая женщина. Только она пытается прикоснуться к спинке стула, тут же получает удар и громкий окрик. Однако нельзя наклониться не только назад, но и вперёд. Так она сидит несколько суток, день и ночь без сна. Следователи НКВД меняются, а она сидит, потеряв счёт времени. Заставляют подписать протокол, в котором заявлено, что она состоит в правотроцкистской, японско-германской диверсионной контрреволюционной организации. Надя (так зовут женщину) не подписывает. Молодые следователи, развлекаясь, делают из бумаги рупоры и с двух сторон кричат ей, прижав рупоры к её ушам: “Давай показания, давай показания!” и мат, мат, мат. Они повредили Надежде барабанную перепонку, она оглохла на одно ухо. Протокол остаётся неподписанным. Чем ещё подействовать на женщину? Ах да, она же мать. “Не дашь показания, арестуем детей”. Эта угроза сломила её, протокол подписан. Истязателям этого мало. “Называй, кого успела завербовать в контрреволюционную организацию”. Но предать друзей!.. Нет, она не могла… Больше от неё не получили никаких показаний…” (К.М.Шалыгин: Верность столбовским традициям.)


ВЕЩЬ

Когда каторжанок привозят в лагерь, их отправляют в баню, где раздетых женщин разглядывают как товар. Будет ли вода в бане или нет, но осмотр “на вшивость” обязателен. Затем мужчины – работники лагеря - становятся по сторонам узкого коридора, а новоприбывших женщин пускают по этому коридору голыми. Да не сразу всех, а по одной. Потом между мужчинами решается, кто кого берёт…” (из воспоминаний узниц ГУЛАГа).

И - огромная вывеска на въезде в лагерь: “Кто не был - тот будет! Кто был – не забудет!”


СКОТ

Принуждение женщин-заключённых к сожительству было в ГУЛАГе делом обычным.

“Старосте Кемского лагеря Чистякову женщины не только готовили обед и чистили ботинки, но даже мыли его. Для этого обычно отбирали наиболее молодых и привлекательных женщин… Вообще, все они на Соловках были поделены на три категории: “рублёвая”, “полурублёвая” и “пятнадцатикопеечная” (“пятиалтынная”). Если кто-либо из лагерной администрации просил молодую симпатичную каторжанку из вновь прибывших, он говорил охраннику: “Приведи мне “рублёвую”…

Каждый чекист на Соловках имел одновременно от трёх до пяти наложниц. Торопов, которого в 1924 году назначили помощником Кемского коменданта по хозяйственной части, учредил в лагере настоящий гарем, постоянно пополняемый по его вкусу и распоряжению. Из числа узниц ежедневно отбирали по 25 женщин для обслуживания красноармейцев 95-й дивизии, охранявшей Соловки. Говорили, что солдаты были настолько ленивы, что арестанткам приходилось даже застилать их постели...

Женщина, отказавшаяся быть наложницей, автоматически лишалась “улучшенного” пайка. И очень скоро умирала от дистрофии или туберкулёза. На Соловецком острове такие случаи были особенно часты. Хлеба на всю зиму не хватало. Пока не начиналась навигация и не были привезены новые запасы продовольствия, и без того скудные пайки урезались почти вдвое…” (Ширяев Борис. Неугасимая лампада.)

Когда насилие наталкивалось на сопротивление, облечённые властью мстили своим жертвам не только голодом.

“Однажды на Соловки была прислана очень привлекательная девушка - полька лет семнадцати. Которая имела несчастье привлечь внимание Торопова. Но у неё хватило мужества отказаться от его домогательства. В отместку Торопов приказал привести её в комендатуру и, выдвинув ложную версию в “укрывательстве контрреволюционных документов”, раздел донага и в присутствии всей лагерной охраны тщательно ощупал тело в тех местах, где, как он говорил, лучше всего можно было спрятать документы…

В один из февральских дней в женский барак вошли несколько пьяных охранников во главе с чекистом Поповым. Он бесцеремонно скинул одеяло с заключённой, некогда принадлежавшей к высшим кругам общества, выволок её из постели, и женщину изнасиловали по очереди каждый из вошедших…” (Мальсагов Созерко. Адские острова: Сов. тюрьма на дальнем Севере.)


“МАМКИ”

Так на лагерном жаргоне именовали женщин, родивших в заключении ребёнка. Судьба их была незавидной. Вот воспоминания одного из бывших узников:

“В 1929 году на Соловецком острове работал я на сельхозлагпункте. И вот однажды гнали мимо нас “мамок”. В пути одна из них занемогла; а так как время было к вечеру, конвой решил заночевать на нашем лагпункте. Поместили этих “мамок” в бане. Постели никакой не дали. На этих женщин и их детей страшно было смотреть: худые, в изодранной грязной одежде, по всему видать, голодные. Я и говорю одному уголовнику, который работал там скотником:

- Слушай, Гриша, ты же работаешь рядом с доярками. Поди, разживись у них молоком, а я попрошу у ребят, что у кого есть из продуктов.

Пока я обходил барак, Григорий принёс молока. Женщины стали поить им своих малышей... После они нас сердечно благодарили за молоко и хлеб. Конвоиру мы отдали две пачки махорки за то, что позволил нам сделать доброе дело... Потом мы узнали, что все эти женщины и их дети, которых увезли на остров Анзер, погибли там от голода…” (Зинковщук Андрей. Узники Соловецких лагерей. Челябинск. Газета. 1993,. 47.)


ЛАГЕРНЫЙ БЫТ И КАТОРЖНЫЙ ТРУД

“Из клуба нас этапом погнали в лагерь Орлово-Розово. Расселили по землянкам, выкопанным на скорую руку. Вместо постели выдали по охапке соломы. На ней мы и спали… А когда нас переместили в барак, лагерные “придурки” (обслуга, мастера и бригадиры, - В.К.), а с ними и уголовники стали устраивать на нас налёты. Избивали, насиловали, отнимали последнее, что оставалось…” (из воспоминаний В.М.Лазуткиной).

Большинство узниц ГУЛАГа умирало от непосильного труда, болезней и голода. А голод был страшный.

“...заключённым - гнилая треска, солёная или сушёная; худая баланда с перловой или пшённой крупой без картошки... И вот - цинга, и даже “канцелярские роты” в нарывах, а уж общие... С дальних командировок возвращаются “этапы на карачках” - так и ползут от пристани на четырёх ногах…”(Нина Стружинская. За землю и волю. Белорусская газета, Минск, 28.06.1999)
О лагерной работе.


“С наступлением весны нас стали выводить из зоны под конвоем на полевые работы. Копали лопатами, боронили, сеяли, сажали картофель. Все работы выполнялись вручную. Так что руки наши женские всё время были в кровавых мозолях. Отставать в работе было опасно. Грозный окрик конвоя, пинки “придурков” заставляли работать из последних сил…” (из воспоминаний Лазуткиной В.М.).

В “Архипелаге ГУЛАГ” Солженицына есть слова одной из якутских заключённых: “на работе порой нельзя было отличить женщин от мужчин. Они бесполы, они - роботы, закутанные почти до глаз какими-то отрепьями, в ватных брюках, тряпичных чунях, в нахлобученных на глаза малахаях, с лицами - в чёрных подпалинах мороза...”

И далее: “от Кеми на запад по болотам заключённые стали прокладывать грунтовый Кемь-Ухтинский тракт, считавшийся когда-то почти неосуществимым. Летом тонули, зимой коченели. Этого тракта соловчане боялись панически, и долго за малейшую провинность над каждым из нас рокотала угроза: "Что? На Ухту захотела?..

Долгота рабочего дня определялась планом (“уроком”). Кончался день рабочий тогда, когда выполнен план; а если не выполнен, то и не было возврата под крышу…”



ВЫСОТА ДУХА

Среди политзаключённых были люди, глядя на которых, узники вспоминали, что такое человек и к чему он призван в этом мире. Вот отрывок из рассказа бывшего осуждённого об одной “неизвестной баронессе”:

“Тотчас по прибытии баронесса была назначена на “кирпичики”. Можно себе представить, сколь трудно было ей на седьмом десятке таскать двухпудовый груз...

Прошлое, элегантное и утончённое, проступало в каждом движении старой фрейлины, в каждом звуке её голоса. Она не могла скрыть его, если бы и хотела... Она оставалась аристократкой в лучшем, истинном значении этого слова; и в Соловецком женбараке, порой среди матерной ругани и в хаосе потасовок она была тою же, какой видели её во дворце. Она не отгораживалась от остальных, не проявляла и тени того высокомерия, которым неизменно грешит ложный аристократизм. Став каторжницей, она признала себя ею и приняла свою участь как крест, который надо нести без ропота и слёз...

…Не показывая своей несомненной усталости, она дорабатывала до конца дня; а вечером, как всегда, долго молилась, стоя на коленях перед маленьким образком...

Вскоре её назначили на более лёгкую работу – мыть полы в бараке...

…Когда вспыхнула страшная эпидемия сыпняка, срочно понадобились сёстры милосердия или могущие заменить их. Начальник санчасти УСЛОН М.В.Фельдман не хотела назначений на эту “смертническую” работу. Она пришла в женбарак и, собрав его обитательниц, стала уговаривать их идти добровольно, обещая жалованье и хороший паёк.

- Неужели никто не хочет помочь больным и умирающим?

- Я хочу, - послышалось от печки.

- А ты грамотная?

- Да.

- А с термометром умеешь обращаться?

- Умею. Я работала три года хирургической сестрой в Царскосельском лазарете...

М.В.Фельдман рассказывала потом, что баронесса была назначена старшей сестрой, но несла работу наравне с другими. Рук не хватало. Работа была очень тяжела, так как больные лежали вповалку на полу и подстилка под ними сменялась сёстрами, которые выгребали руками пропитанные нечистотами стружки. Страшное место был этот барак.

Баронесса работала днём и ночью. Трудилась так же мерно и спокойно, как носила кирпичи и убиралась в бараке. С такою же методичностью и аккуратностью, как, вероятно, она несла свои дежурства при императрицах. Это её последнее служение было не самоотверженным порывом, но следствием глубокой внутренней культуры…

Однажды на руках и на шее баронессы зарделась зловещая сыпь. М.В.Фельдман заметила её.

- Идите и ложитесь в особой палате... Разве вы не видите сами?

- К чему? - последовал ответ. - Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к Себе, но два-три дня я ещё смогу Ему послужить...


Они стояли друг против друга. Аристократка и коммунистка. Девственница и страстная, нераскаянная Магдалина.

Верующая в Него и атеистка. Женщины двух миров. Экспансивная, порывистая М.В.Фельдман обняла и поцеловала старуху. Когда она рассказывала мне об этом, её глаза были полны слёз” (Ширяев Борис. Неугасимая лампада.).


ЛАГЕРНАЯ ЛЮБОВЬ

И всё же женщина даже в лагере оставалась женщиной – существом, созданном для любви. Любви-жалости и любви-заботе. У А.И.Солженицына в “Архипелаге ГУЛАГ” есть немного сбивчивые слова одной заключённой о своём любимом:

“Мне не спать с ним надо, а в звериной нашей жизни, когда в бараке целый день за пайки и за тряпки ругаемся, про себя думаешь: сегодня ему рубашку починю, да картошку сварю…”

“Эти женщины, - пишет далее Солженицын, - не искали страсти, а хотели утолить свою потребность в заботе. Общая миска, из которой они питались, была их “священным обручальным кольцом”. Эта лагерная любовь была бесплотной, духовной, Благословением Божьим, она резко выделялась в грязно-мрачном лагерном существовании… Смирение, терпение, всепонимающая мягкость - основные черты женской славянской модели поведения…”


МЕДИЦИНА

О медицинской “заботе” о здоровье узниц свидетельствуют, например, такие слова:

“Врач заявил в бараке, куда его вызвали к заключённой, которая второй день лежала в бреду: “Помните, я прихожу только к мёртвым и параличным. Зря меня не вызывать”. Но, может быть, и в самом деле было бы большой нелепостью что-то у нас залечивать и вообще поддерживать нашу обречённую жизнь”. (Чернавина Татьяна. Побег из ГУЛАГа. Москва. Классика плюс, 191 с. 1996)


НАКАЗАНИЯ

Для того чтобы сломить волю заключённой, превратив её в послушную “скотину”, или выбить из неё необходимые для продления срока заключения “признания”, придумывались различного рода пытки, а также карательные акции для устрашения остальных. Вот лишь некоторые из них:

1) Бессмысленный труд

Это когда за невыполнение плана (а выполнить его истощённым и больным женщинам было неимоверно трудно) заключённую заставляли, скажем, переливать воду из проруби в прорубь или перетаскивать тяжёлые брёвна с одного места на другое и назад. К физическим страданиям здесь добавлялись моральные…

2) Карцер

“Аню осудили за шпионаж... Возмущению её не было предела. По-своему она боролась: демонстративно не вставала, когда входило начальство, говорила громко, без разрешения открывала форточку. Естественно, попала в карцер. А условия в карцере были такие: помещение без окон; питание - 400 г хлеба в день и две кружки горячей воды; топчан вносят на 6 часов, остальное время надо стоять или ходить по двухметровому холодному помещению или сидеть на залитом водой полу. Карцер давали на срок от 4 до 20 дней. Должно быть, сильно она обозлила начальника, что он дал этой бедной девочке все 20 дней. Впервые в моей лагерной жизни я столкнулась с таким сроком. Обычно и после пяти дней выходили больными.

После этого Аня прожила у нас месяц. Ей делалось всё хуже, и однажды ночью у неё началось горловое кровотечение. Аню забрали в больницу. Умерла она через два дня. Ей был всего 21 год…” (из воспоминаний узницы ГУЛАГа Адамовой-Слиозберг О.Л.).

А это свидетельство другой узницы, приведённое А.И.Солженицыным в “Архипелаге ГУЛАГ”:

“Секирка. Это значит - Секирная гора. В двухэтажном соборе там устроены карцеры. Содержат в карцере так: от стены до стены укреплены жерди толщиною в руку. Наказанным велят весь день на этих жердях сидеть. Высота жерди такова, что ногами до земли не достанешь. Не так легко сохранить равновесие, весь день только и силится каторжанин или каторжанка - как бы удержаться. Если же свалится - надзиратели подскакивают и бьют бедолагу. Это в лучшем случае. А то выводят наружу к лестнице в 365 крутых ступеней (от собора к озеру, монахи соорудили), привязывают к спине для тяжести бревно - и сталкивают вниз. А ступеньки настолько круты, что бревно с человеком на них не задерживается, катится до самого низа. В итоге от людей остаются кровавые лохмотья...”

Рассказывали, что когда известная правозащитница Валерия Новодворская прочитала эти материалы, то сказала: “У гитлеровцев нет оснований гордиться своими Освенцимом и Бухенвальдом...” (Валерия Новодворская. Бери с коммунистов пример. Комок, Красноярск, N21, 29.03.1996)”

3) Замораживание людей

"На командировке "Красная горка", в Соловках, был начальник по фамилии Финкельштейн. Однажды он поставил на ночь на лёд Белого моря при 30 градусах мороза тридцать четыре узника (среди которых были и женщины) за невыполнение плана. Всем им впоследствии пришлось ампутировать отмороженные ноги. Большинство из них погибло в лазарете. Через несколько месяцев мне пришлось участвовать в медицинской комиссии, свидетельствовавшей этого чекиста. Он оказался тяжёлым психоневротиком-истериком." (Профессор И.С. (под этим псевдонимом, по-видимому, писал профессор Иван Лукьянович Солоневич, совершивший побег в Финляндию из Медвежьегорска, куда он был переведён из Свирского концентрационного лагеря). Большевизм в свете психопатологии. Журнал "Возрождение". №9. Париж. Париж. 1949)

4) Поедание крысами

В одном из подвалов жили огромные крысы. Узника или узницу сажали в клетку и прикручивали прутьями так, что бедняга не мог пошевельнуться. Проёмы между прутьями были широкими. Крысы свободно проникали в клетку и грызли человека. А порой и заживо его съедали…

5) А это на долгие годы останется чёрным пятном в истории нашей страны. Чекисты нашли способ “сломить” именно женщину, которая более стойко, чем мужчина, переносила тяжёлый быт и физические издевательства над собой. Была придумана так называемая “пытка детьми”.

События, рассказанные упомянутым выше профессором И.С., происходили в городе Лодейное Поле, где находилось главное управление Свирских лагерей. Я понимаю, насколько тяжело будет читать последующие строки нам, людям XXI века, гражданам другой России, но всё же считаю своим долгом донести их до читателей – именно для того, чтобы подобный кошмар больше никогда не повторился. Итак:

“Во время пребывания моего в качестве врача-психиатра в Соловецком и Свирском концлагерях мне пришлось участвовать в медицинских комиссиях, периодически обследовавших всех сотрудников ГПУ, работавших там... Мною была освидетельствована одна из надзирательниц. Перед этим она была мне так представлена следователем: "Хорошая работница, и вдруг спятила, вылив себе на голову крутой кипяток”.

Приведённая ко мне женщина лет пятидесяти поразила меня своим взглядом: её глаза были полны ужаса, а лицо было каменным. Когда мы остались вдвоём, она вдруг заговорила - медленно, монотонно, каким-то подземным голосом: “Я не сумасшедшая. Я была партийная. А теперь не хочу быть в партии!”. И она рассказала, как однажды стала свидетелем следующего: один из чекистов ломал пальцы мальчику лет десяти, обещая прекратить эту пытку, если мать ребёнка, находившаяся тут же с младенцем на руках, сломает только один мизинчик своему крошке… Её десятилетний сын кричал так, что у охранников, державших женщину, “звенело в ушах”… И когда послышался очередной хруст (был сломан уже третий палец), она не выдержала и сломала пальчик своему младенцу… Говорили, что после, в бараке, она сошла с ума…

Не помню, - пишет далее профессор, - как я ушёл с этой экспертизы... Сам чуть не свихнулся…” (Профессор И.С. Большевизм в свете психопатологии. Журнал "Возрождение". №9. Париж. 1949).


РАССТРЕЛЫ

Осуждённым на лагерные работы за серьёзную провинность или выпады против Советской власти мог быть вынесен новый приговор (без суда и следствия). В том числе и “высшая мера социальной защиты”.



“Убивают в одиночку каждый день. Это делают в подвале под колокольней. Из револьвера… Вы спускаетесь по ступеням в темноту и... А расстрелы партиями проводят по ночам на Онуфриевом кладбище. Дорога туда идёт мимо нашего барака, это бывший странноприимный дом. Мы назвали эту дорогу улицей Растрелли... Расскажите об этом там, это очень важно. Важно, чтобы там - там! - знало об этом как можно больше людей, иначе они не остановятся. И ещё…
Приоткрылась, тяжко скрипнув, дверь… Но никто не появился, донёсся только голос Дегтярёва (руководителя расстрелов в женских бараках, – В.К.):

- Вадбольская, ко мне!

Женщина вздрогнула, точно ей уже выстрелили в затылок. Потом медленно поклонилась, шепнула "Прощайте" и тут же вышла..." (Борис Васильев. Вам привет от бабы Леры. В Сб.: А зори здесь тихие... Москва. Изд-во "Эксмо", 2004).

А это уже откровения противоположной стороны - одного из чекистов ГУЛАГа, работавшего в женских лагерях:

“У той, которую ведёшь расстреливать, руки обязательно должны быть связаны сзади проволокой. Велишь ей следовать вперёд, а сам с наганом в руке за ней. Когда нужно, командуешь "вправо", "влево", пока не подведёшь к месту, где заготовлены опилки или песок. Там ей дуло к затылку и трррах! И одновременно даёшь крепкий пинок в задницу. Это чтобы кровь не обрызгала гимнастёрку и чтобы жене не приходилось опять и опять её стирать”.



Опыт “хозяйственного использования” на “зоне”,
который впоследствии взяли на вооружение немецкие фашисты

“Обмундирование с расстрелянных в довольно большом количестве привозилось в Соловки раньше из Архангельска, а затем из Москвы; обычно оно было сильно изношено и залито кровью, так как всё лучшее чекисты снимали с тела своей жертвы сразу же после расстрела, а худшее и запачканное кровью посылали в концентрационные лагеря. Но даже обмундирование со следами крови получить было очень трудно, ибо спрос на него постоянно возрастал - с увеличением числа заключённых и с изнашиванием их одежды и обуви в лагере становилось всё больше и больше раздетых и босых людей...

Опыт Соловков – “рациональное использование” материальных ценностей, был успешно повторен эсэсовцами в концлагере Освенцим через двадцать лет. Его авторы, а точнее сказать “плагиаторы”, повешены по решению международного трибунала в Нюрнберге как военные преступники. А вот соловецкие “первопроходцы” похоронены с почестями на Красной площади в Москве - в мавзолее или у Кремлёвской стены”. (А.Клингер. Соловецкая каторга.).


ВОССТАНИЯ В ГУЛАГЕ

И всё же, несмотря на жёсткое подавление любого недовольства осуждённых, случались отдельные акты организованного сопротивления режиму.

Так, в мае 1954 года в Кенгирском лагерном отделении заключённые подняли восстание, в котором участвовало около двенадцати тысяч человек. Мужчины и женщины, уголовники и политические стояли здесь плечом к плечу.

Беспорядки начались в одном лагпункте, а затем перекинулись в три других, в том числе женские. Охрана растерялась, сразу не применила оружие, заключённые воспользовались нерешительностью, проломили заборы и соединились в одну массу...

Восставшие образовали Комиссию для переговоров с начальством и самоуправление в составе двенадцати человек во главе с бывшим подполковником Советской Армии Кузнецовым. От блатных в неё вошел “вор в законе” Виктор Рябов. Были в Комиссии три женщины от женбараков. Наиболее авторитетная из них - Супрун Лидия Кондратьевна (1904-1954), украинка, учительница, приговорённая в 1945 году к 15 годам каторжных работ. В Комиссии существовали отделы агитации и пропаганды, быта и хозяйства, питания, внутренней безопасности, военный и технический. Для агитации использовались воздушные шары и воздушные змеи, которые смастерили чеченцы. На шарах крупными буквами написали: “Спасите женщин и стариков от избиения! Мы требуем приезда члена Президиума ЦК!” Змеев же снаряжали листовками с такими, в частности, лозунгами: “Долой убийц-бериевцев! Жёны офицеров Степлага, вам не стыдно быть жёнами убийц?”

Были выдвинуты требования: установить 8-часовой рабочий день, пересмотреть судебные решения в отношении заключённых, прекратить их побои и унижения, а также разрешить переписку и свидания с родными и близкими.

Комиссия смогла поддерживать в лагере порядок. За сорок дней восстания не было свершено ни одного преступления. Захваченное продовольствие в целях экономии распределяли по прежним нормам, но пайки выросли: под влиянием общего воодушевления на кухне перестали воровать, прекратили выдавать лишние порции “придуркам”, а блатные больше не отнимали еду у политических. Лагерная охрана и администрация ранее питались с того же склада, и все дни осады зэки по договоренности с лагерным персоналом отпускали ему продовольствие, причём по нормам для вольных.

22 июня местное радио сообщило, что требования восставших приняты и в Кенгир едет член Президиума ЦК. Это, по замыслу чекистов, должно было усыпить бдительность заключённых. А на рассвете 25 июня через заранее сделанные проёмы во внешнем ограждении на лагерь двинулись танки Т-34 и переброшенный из-под Куйбышева полк особого назначения МВД.

Вот как описаны дальнейшие события этого восстания у А.И.Солженицына:

“Танки давили всех попадавшихся по дороге... Они наезжали на крылечки бараков, давили там... притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц... Танки вминались под дощатые стены бараков и даже били внутрь бараков... Раненых добивали штык-ножами. Женщины прикрывали собой мужчин - кололи и женщин! Опер Беляев в это утро своей рукой застрелил десятка два человек. После боя видели, как он вкладывал убитым в руки ножи, а фотограф делал снимки уничтоженных “вооружённых бандитов”. Раненая в лёгкое, скончалась член Комиссии Супрун, уже бабушка. Некоторые прятались в уборные, их решетили очередями и там…”

С восходом солнца восстание было разгромлено. Догорали бараки, баррикады и траншеи. Вокруг валялись десятки убитых, раздавленных, обожжённых заключённых...


ЭПИЛОГ


Постановлением Верховного Совета РСФСР 30 октября объявлен Днём памяти жертв политических репрессий.
Подсчитать точное число всех пострадавших от тоталитарного режима невозможно. По словам председателя комиссии по реабилитации Александра Яковлева, безвинно репрессированных - миллионы, и значительное число их нигде не было учтено.

С территории Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН) был привезён камень (из тех, что долбили каторжане, в том числе и женщины) и установлен на Лубянской площади. Возле которого ежегодно 30 октября проходит траурный митинг, по окончании которого его участники возлагают к этому камню венки, здесь зажигаются свечи, кто-то приносит фотографии погибших в лагерях родных и близких. Вечная им память…
Хулиганчег **K**
Дата:18.11.11 Время:11:43 

Ответ на сообщение: 71043943
Почитайте про Равенсбрюк, еще много интересного узнаете.
Никогда не говори: "Я ошибся! 

Никогда не говори: "Я ошибся!
Anonymous 
Дата:18.11.11 Время:11:56 

Ответ на сообщение: 71044282
Отличие Гитлера от Сталина было в том, что Сталин СВОИХ СОБСТВЕННЫХ граждан уничтожал. Процент же немцев в немецких концлагерях был весьма невысок, только самые ярые противники нацизма, без причины немцы своих не сажали.
Более того - невозможно себе представить, чтобы Гитлер, готовясь к войне, пересажал половину СВОЕГО офицерского состава, как это сделал наш "гений".
Anonymous 
Дата:18.11.11 Время:12:01 

Ответ на сообщение: 71044637
Гражданами Германии были не только немцы.
Сталин уничтожал граждан своей страны за то, что они совершили преступления. Гитлер уничтожал граждан своей страны за то, что они родились в его стране неарийцами.
Anonymous 
Дата:18.11.11 Время:12:04 

Ответ на сообщение: 71044743
Они оба были достойны друг друга. Гитлер уничтожал невиновных по этническому признаку, Сталин - вообще без разбору, часто просто для профилактики и без доказательств.