Особое мнение с Николаем Сванидзе 25.03.2016

К. Ларина― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Напротив меня как обычно в этот день недели Николай Сванидзе. Приветствую вас, Николай Карлович.

Н. Сванидзе― Приветствую, Ксюша.

К. Ларина― Ну что же, фокуса не получилось. Мы все ждали, что какого-нибудь кролика достанет из рукава Владимир Владимирович Путин. Ан нет, кролик тот же. Я имею в виду был переназначен сегодня Рамзан Кадыров на должность главы Чечни. Так формально это называется — временно исполняющий обязанности. До выборов, в которых пожелал Владимир Путин принять участие Рамзану Кадырову. Что ты скажешь? Ты ожидал другого разворота?

Н. Сванидзе― Нет, конечно. Я об этом неоднократно говорил, что другого разворота быть не может. Кролики на этом месте Владимиру Владимировичу не нужны. Ему нужны серьезные мужчины. Такие как Рамзан Ахматович Кадыров. Второго даже, пожалуй, и не припомнишь столь же серьезного. С выборами как мы понимаем проблем не будет. Народ Чеченской республики абсолютно убежден, что выберет Рамзана Ахматовича.

К. Ларина― Сколько ты процентов дашь?

Н. Сванидзе― За сто зашкалит я думаю, к гадалке не ходи. Это было совершенно очевидно, потому что взять другого человека вообще не кадыровского это немыслимо. Невозможно. Это будет, как говорит персонаж из фильма «Осенний марафон «раскардаш» сразу же такой, что мало никому не покажется. Невозможно. Значит брать тогда человека из близкого окружения Кадырова. Условно говоря, Адама Делимханова, ну зачем. Когда есть сам Кадыров. А куда его тогда девать. Действительно будет изучать Коран где-нибудь в укромном месте, и быть отцом нации. Нет, конечно ясно было, что его переназначат. Это совершенно очевидно, но его немножко подержали на холодке. Его немножко заставили понервничать.

К. Ларина― Не зря он дергался.

Н. Сванидзе― Нет. Его заставили понервничать. И потом при назначении явно ему была сделана рекламация.

К. Ларина― По поводу воспитания молодежи?

Н. Сванидзе― Нет. По поводу сотрудничества с федеральными органами.

К. Ларина― Чтобы все было по закону, чтобы соблюдались законы РФ.

Н. Сванидзе― И чтобы теснее он и его преемники заметьте, вообще говорить с человеком о его преемниках в нашей стране не принято.

К. Ларина― Особенно когда ты молодой человек.

Н. Сванидзе― У нас каждый человек навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Представь себе, с Путиным кто-нибудь заговорил о его преемниках. С Кадыровым тем более, все-таки там Восток. Свои традиции. Я думаю, что человек нацелился на всю жизнь на этом посту. И говорит, вот вы и ваши преемники, чтобы теснее сотрудничали с федеральными правоохранительными органами. Близко к тексту я цитирую. Это конечно определенная рекламация. То есть это значит между строк: Рамзан Ахматович, к вам, когда придут из Москвы, из прокуратуры или Следственного комитета, вы не велите своим по ним открывать огонь. Как вы однажды велели. Вот это явно было совершенно. То есть ему погрозил Путин пальцем. Я не знаю, что он ему говорил не под запись, насколько он еще ему погрозил пальцем.

К. Ларина― Может быть и не в эту встречу.

Н. Сванидзе― Да, скорее всего раньше. Если была встреча. А может быть встреч не было. Потому что была информация, что они долго не встречались, и именно это отсутствие встреч и заставляло Рамзана Кадырова нервничать, и тот нервяк выражался по-всякому. В том числе и в повышенной агрессивности по отношению к российским несистемным либералам. Тоже есть такое, не исключено, что это было на нервной почве у него. Но вот, так или иначе, ясно было, что его переназначат, немножко его заставили понервничать, немножко предупредили. Вот так вот.

К. Ларина― Тем не менее, я видела сегодня этот сюжет паркетный на федеральном канале. Когда сама встреча была, когда Рамзан достал кучу бумаг из портфеля, должен был отчитаться за проделанный период. И весь его отчет главным образом сводился к количеству уничтоженных боевиков, террористических банд и прочее. Что пытался лишний раз подтвердить, что республика чеченская сегодня одна из самых безопасных на территории РФ. Здесь никаких не может быть проявлений экстремизма, терроризма и прочих гадостей. И когда это все слышишь на фоне бесконечных историй о деятельности правозащитных организаций, твоих коллег, я имею в виду Каляпина прежде всего и его история последняя жуткая совершенно. Это конечно выглядит чудовищно.

Н. Сванидзе― Да, здесь сразу две стороны. Естественно все бумаги это все протокол. Мы понимаем, что настоящий отчет не под камеры и не с этими бумагами, которые на фиг никому не нужны. Эти его бумаги. И все это прекрасно понимают. Дело не в бумагах. А что касается безопасности, там действительно относительно безопасно, в Грозном очень безопасно, если…

К. Ларина― Если ты не Игорь Каляпин.

Н. Сванидзе― Совершенно верно. Если это нужно Рамзану Кадырову. Если ты правильный парень или девушка, то тебе действительно ничто не грозит.

К. Ларина― Если не Яшин, не Елена Милашина.

Н. Сванидзе― А именно поэтому, конечно, когда эти крайне неприятные, позорные не для него, а для чеченских властей я считаю, вещи происходили с Игорем Каляпиным, совершенно очевидно, что не может ничего такое, ну не может произойти без ведома или добра или приказа Рамзана Кадырова. Это совершенно всем очевидно. Такого не может быть. Значит либо приказал, либо знал, третьего даже нет.

К. Ларина― Есть же своя армия у человека. Это не скрывается.

Н. Сванидзе― Ну конечно. Поэтому да, там безопасно, но безопасно только для определенного рода лиц. А для другого рода лиц там очень и очень опасно. Но, тем не менее, совершенно очевидно, что плюсы от Кадырова в глазах Путина…

К. Ларина― Боится его?

Н. Сванидзе― Я не думаю, что он его боится. Это не главный минус. Конечно, что там небезопасно Игорю Каляпину, это я думаю, не так сильно волнует Владимира Владимировича. Его волнует другое наверняка. Ситуация именно то, что он сказал. Ситуация с федеральными правоохранителями, силовиками. Которые конечно, тоже заходят к Путину в кабинет и говорят: отец родной, ну смотри, мы там ничего сделать не можем. Это вообще Россия или где. Нас там посылают на три буквы и говорят, что огонь откроют, если мы только шаг ступим. Но сделай что-нибудь. И конечно это не повышает в глазах силовиков авторитет президента. Поэтому он видимо, им объясняет, что он соответствующим образом построит Кадырова, пытается строить Кадырова и говорить «веди себя прилично». Но при этом альтернативы Кадырову у него нет никакой.

К. Ларина―А ты уверен, что Рамзан Кадыров уже до такой степени важная фигура, и им есть на что и кого опираться, что он может тоже представлять опасность и угрозу лично президенту. А почему нет.

Н. Сванидзе― Лично президенту он не будет представлять угрозу. Потому что ему…

К. Ларина― …Какая игра. На то, что там будет только покой и все.

Н. Сванидзе― Нет, ему это невыгодно представлять угрозу президенту. Во-первых, он принес ему некую вассальную присягу, феодальную. Он человек, который живет по понятиям, и я думаю это для него важно. И, кроме того, зачем ему это. Так же как не нужно никому совершенно из людей, имеющих отношение к чеченской власти, действительно искренне не нужно никому поднимать разговоры о возможном не дай бог отсоединении. Зачем? Когда их все устраивает. Они получают огромные деньги из федерального центра. Им замечательно. Зачем же ему представлять угрозу Путину.

К. Ларина― Все равно за последние несколько лет настолько себя дискредитировал этот человек и его имя…

Н. Сванидзе― В чьих глазах?

К. Ларина― В глазах общества. Когда его фамилия, так или иначе, возникает рядом с какими-то страшными криминальными делами.

Н. Сванидзе― Ты какое общество имеешь в виду?

К. Ларина― Я беру назад свои слова про вопросы, связанные с обществом. Потому что вспомнила чудовищное очередное выступление Владимира Жириновского. В любой другой нормальной стране он бы так не посмел…

Н. Сванидзе― Что пусть подохнут, погибнут. В связи с брюссельскими взрывами.

К. Ларина― Да, потому что в любой нормальной стране другой ему не было бы позволено так говорить.

Н. Сванидзе― Потому что человека могут считать кем угодно, клоуном, но все равно он по факту политик федерального уровня. Мало того, ты знаешь, что по опросам Жириновского считают оппозиционером номер один в нашей стране. Кто у нас главный оппозиционер? Владимир Вольфович Жириновский. А на втором месте Геннадий Андреевич Зюганов.

К. Ларина― Давай мы перейдем, чтобы успеть поговорить про другие события. А их немало и, к сожалению, все они ужасные. Поговорим про приговор Надежде Савченко. Опять же это называется, мы ждали, ждали, что будет так, но каждый раз, когда ты слышишь, что это так и случилось, конечно, оторопь берет. Что 22 года прозвучали из уст судьи. Это какая-то чудовищная вещь. Что за этим последует на твой взгляд? Потому что уже какая-то движуха происходит. Это обмен, что-то другое. Помилование или что?

Н. Сванидзе― Просто действуем методом исключения. Во-первых, приговор на меня впечатления никакого не произвел, потому что я его ждал на сто процентов. Это могло быть 25, 21, 19. Но такого порядка. Было 22, почти максимум. Ясно было, что другого варианта нет. Потому что ясно, что ее признают виновной. Ее признали, если ее признали виновной в убийстве российских журналистов, в соучастии в убийстве, в причастности, то ясно, что такие сроки будут. Дальше. Оправдания уже не было. Это исключено по факту. Помилования не будет. Потому что президент не может помиловать офицера украинской армии, который осужден российским судом за причастность к убийству российских журналистов. Помилования не будет. Значит, остается обмен. Или ничего. Но ничего тоже не может быть, потому что идет такой накат на  российскую власть, на Кремль и лично на президента Путина. В защиту, в поддержку Савченко. Сильнейший. На разных уровнях в мире. Причем все даже эти самые левые европейские журналисты, активисты, которые в принципе не любят Америку, буржуазную действительность, Европа же левая в принципе. Все равно по поводу Савченко все здесь смыкают ряды. Потому что женщина голодает, вина в глазах огромной части мира за пределами нашей страны, мягко говоря, не доказана. Выкрадена — тоже в глазах этой части мира. Ее выкрали и здесь осудили неизвестно за что. Вот отношение. Освобождайте немедленно. Керри с этим приехал. Обама по этому поводу выступает. Все претенденты на пост президента США с этим выступают. Все. Один из них через полгода станет президентом. Будет Хиллари Клинтон или кто-то еще, но это сейчас одна из тем предвыборной компании. В Штатах вообще редко внешняя политика проявляется в качестве одной из тем предвыборной кампании. Это проявилось. То есть она звезда уже мировой величины политическая. Мировой. Это отдыхает Анжела Дэвис начала 70-х годов.

К. Ларина― К чему это его подталкивает? Давление.

Н. Сванидзе― Он конечно человек, как известно Путин под давлением ничего не делает.

К. Ларина― Конечно.

Н. Сванидзе― Но, тем не менее, сделать он что-то должен, потому что это будет дорого стоить. Это же не просто давление. Это давление может реализоваться в какие-то дополнительные санкции, а у нас ситуация с экономикой, судя по всему, не собирается выправляться в обозримом будущем. В близком. Во всяком случае. Это давление может материализоваться в нежелание с ним общаться по ряду интересных каких-то поводов международных. Он хочет, чтобы с ним общались. Потому что он хочет, чтобы какие-то мировые решения принимали при его участии, а не без него. Можно сколько угодно смеяться по поводу того, что а, бог с ней с «восьмеркой». Нет, не бог с ней. Когда глобальные решения принимают с тобой вместе, это одно. А когда тебя при этом просят выйти из комнаты и принимают без тебя, это совсем другое. Это все важно. Пока Савченко сидит, это будет продолжаться точно.

К. Ларина― Прости, Коля, по ходу вопрос, этот сценарий таким представлялся, когда они задумывали такой публичный процесс проводить показательный.

Н. Сванидзе―Нет, конечно.

К. Ларина― Над офицером вражеской армии.

Н. Сванидзе― Нет, во-первых, это было лето 2014 года. Была совершенно другая ситуация.

К. Ларина― Но они же что-то такое себе представляли.

Н. Сванидзе― Тогда было дуй до горы, вообще все считали, что через две недели в Киеве будем. Не все, но очень многие во всяком случае. Стрелков там был командиром.

К. Ларина― Такой блицкриг.

Н. Сванидзе― Конечно. Я помню, как на Васильевском спуске выступал Проханов Александр Андреевич, что сегодня, а завтра там в Киев, что-то такое. Ну действительно блицкриг задумывался. Новороссия, русский мир. Все сейчас эти слова-то забыли. Где они сейчас.

К. Ларина― Они сейчас на экономическом форуме заседают. Ты видел?

Н. Сванидзе― Там очень характерный состав.

К. Ларина― Их нарядили в костюмы. Теперь они уже не в казачьих формах, а  в костюмах и рубашках.

Н. Сванидзе― И поэтому ситуация была другая. Конечно, когда ее брали. Потом не знали на кого они нарвутся. Ну, взяли бабу, хотели ее дожать тут как следует.

К. Ларина― Они хотели что-то от нее получить.

Н. Сванидзе― Получить от нее признание, получить от нее сопли, слезы. И рыдания. И покаяние. Вот что хотели. Получили в результате железную женщину совершенно. Единственное, что из этого можно выжать теперь, — конечно, ее обменять. Но неизвестно на кого, чтобы не продешевить.

К. Ларина― Так они сегодня не зря заговорили про Бута и про Ярошенко. Прозвучали эти фамилии в устах Сергея Лаврова.

Н. Сванидзе― Я думаю, не зря. Потому что это означает, что они хотят разговаривать не с Порошенко об обмене Савченко, они хотят разговаривать с американцами. С Обамой. Потому что Украину они считают не равным себе партнером по переговорам. С Украиной пусть ДНР и ЛНР разговаривают. А мы будем разговаривать с Обамой.

Это же кукла Украина в глазах Кремля, Украина не самостоятельное государство. Это кукла, а кукловоды в Белом доме в Вашингтоне. Поэтому с начальниками будем разговаривать. И конечно хотят таким образом. Это первое желание. И второе желание – запустить Савченко в пику Порошенко. Потому что совершенно очевидно, что Савченко, если ее сейчас запустить на Украину, она там наведет шороху. Потому что как политик она там однозначно будет человеком номер один. Другой вопрос, все дивиденды получит, она как политик неопытна. Она очень сильная это однозначно, сильный пассионарный, но политик неопытный. Но там при ней и над ней формально есть очень опытный политик. Это Юлия Тимошенко. И вот вдвоем в тандеме, а у Тимошенко сейчас рейтинг повышается. Вдвоем в тандеме будет очень мощная сила. Если может быть Кремль заинтересован в том, чтобы на этом поиграть. Поэтому я думаю, что обмен это реально, но когда он произойдет, потому что Кремль заинтересован в том, чтобы произошел очень быстро, потому что давление идет и давление, которое может быть опасным. Но с другой стороны продешевить боится.

К. Ларина― Учитывая, что никто не знает, как себя сейчас поведет Надежда, какой она выберет путь…

Н. Сванидзе― Если ты имеешь в виду возможность сухой голодовки, да, такая вероятность есть.

К. Ларина― Это очень серьезно. Учитывая, что через 10 рабочих дней после приговора, приговор вступает в силу и по идее, если они не подают апелляцию, ее должны через неделю отправить уже по этапу. Я даже сегодня слышала информацию, что определенное место в мордовском лагере. Это очень вещи опасные. Потому что она здесь не пешка, как они рассчитывали, что это человек, за которого все будут решать. Это не так. Никто не знает, даже адвокаты не знают, как она себя поведет.

Н. Сванидзе― Она абсолютно самостоятельная фигура, не управляемая никем. Ни Госдепом США, ни Порошенко, ни Путиным, ни своими адвокатами. Никем. Она очень независимый человек.

К. Ларина― Следующая тема это конечно, теракты в Брюсселе. Мы сейчас следим за тем, как происходит операция, арестовывают возможных участников, людей, которые причастны к этим терактам. Когда все это произошло после первого шока, когда начали первые давать оценки, многие говорили, что это провал спецслужб европейских. Такая беспечность, которая ничему не научила. Что прошло всего 4 месяца после парижских событий. Ты как расцениваешь?

Н. Сванидзе― Я никого бы не стал учить здесь. И изображать, вставать в третью позицию и изображать всезнание, всеумение, огромный положительный опыт. Мне кажется, что здесь есть очень большой минус в той нашей реакции, которую я заметил. Причем как публичная реакция, а здесь есть элемент злорадности.

К. Ларина― Это всегда у нас, к сожалению.

Н. Сванидзе― И он ужасен. Это как арабская улица, которая выходила и плясала после того, как взорвали башни-близнецы в Нью-Йорке.

К. Ларина― И в России реагировали многие также.

Н. Сванидзе― На уровне «так вам, козлам, и надо». Вот сейчас тоже такая реакция очень и очень даже имеет место.

К. Ларина―Коля, прости меня, если у нас первые лица государства так выражаются. Не скрывают своего злорадства. Возвращаясь к реплике Жириновского.

Н. Сванидзе― Но он не первое лицо.

К. Ларина― Все равно, человек, который определяет…

Н. Сванидзе― Политик первого ряда. Дело не в том, дело в том, что нагнетается эта антизападная истерия в течение уже лет совершенно безальтернативно насосом. И конечно, она имеет свои результаты. Потому что Запад воспринимается как главный враг. Так спроси «кто главный враг» — Америка. Ну естественно, а поэтому если досталось Западу, Западной Европе, и Западная Европа это сателлит Америки. Ну, получается, так им и надо. Это с одной стороны, а с другой стороны, если брать реакцию наших политиков, я даже Жириновского вывожу за скобки, но есть и  другие даже люди, которые выражают официальную позицию. Он-то вообще ничем не связан. Что в голову придет, то и говорит. А есть люди, которые не имеют на это право. И тоже, в общем, они начинают, они конечно так не говорят, что пусть они все сдохнут, как говорит…

К. Ларина― Но сами виноваты.

Н. Сванидзе― Сами виноваты — говорят.

К. Ларина― А еще: мы же их предупреждали.

Н. Сванидзе― Как будто у нас ничего такого не было. Как будто у нас не было страшных терактов, а их у нас было. И немало. И это были трагедии. И нам, наверное, очень бы не хотелось, чтобы нам кто-то после этого поучающим тоном говорил: а мы вас предупреждали, а с нами имейте дело. Мы сейчас обвиняем Запад в толерантности. Да какая на хрен толерантность. Там это все затеяли люди, которые живут в этой стране. Граждане страны. Причем здесь толерантность. Это что, приехали люди, беженцы, которые в прошлом году границу перешли. Как правило, нет. А у нас это было из-за толерантности? У нас толерантности нет никакой. А у нас кто это делал? Значит дело не в толерантности, друзья. А дело в том, что действительно, нужно вместе противостоять этому, да. Но делать вид, что ты знаешь секрет, как черепаха Тортилла, у тебя есть золотой ключик, который откроет дверь, и ты после этого победишь мировой терроризм. Вот такого золотого ключика нет. Это страшное зло. И пока что абсолютного рецепта борьбы с этим злом нет. Это показывает опыт самых бдительных…

К. Ларина― Израиль.

Н. Сванидзе― Внимательных и успешных в борьбе с терроризмом стран. Таких как Израиль, уж не бывает бдительнее, аккуратнее, эффективнее. И то все время теракты, все время кто-то с ножом кидается. Ну давайте мы израильтян еще поучим, как им с терроризмом бороться.

К. Ларина― Но вот сегодня, по-моему, Керри сказал, что на примере антигитлеровской коалиции надо сегодня поступать. Никак не иначе.

Н. Сванидзе― Абсолютно правильно. Я думаю, тут противоречий нет. Я думаю, что с ним и Путин соглашался в этом плане. Действительно. Это пример, который приходит в голову. Когда страны совершенно разных систем, лидеры, которые друг друга ненавидели, они объединяются против общего смертельного врага. И Черчилль же сказал знаменитую фразу, что если Гитлер вторгнется в ад, я заключу союз с Сатаной. И он заключил союз со Сталиным. Которого он считал Сатаной. Здесь в сегодняшнем мире никакого Сатаны нет. Поэтому конечно нужно совместно. А это все детские игры в песочнице. Мы Запад или мы Евразия. Господи, какая чушь на самом деле. Да считайте себя кем угодно. Хоть горшком. Просто посмотрите на карту. И все.

К. Ларина― Тут видишь, что творится. Смотрим, какая реакция России. Сегодня, по-моему, они внесли законопроект о введении смертной казни для террористов. На этом настаивают. Какие-то припарки абсолютно бессмысленные.

Н. Сванидзе― Абсолютно бессмысленные. У нас сейчас смертной казни нет. И, слава богу, потому что если ее вводить для террористов, почему только для террористов. А для серийных убийц и насильников. А потом будет для вредителей и диверсантов. А потом будет для экономических преступников. И пошло-поехало. Конечно, этого всего не будет сделано, я надеюсь. Это такая популистская мера. Потому что у нас все предложения об ужесточении наказаний, они всегда пользуются массовой популярностью.

К. Ларина― С другой стороны звучат уже предложения ограничить выезд граждан на территории некоторых европейских государств, которые опасны с точки зрения угрозы терроризма.

Н. Сванидзе― Там же страшно, Франция, Бельгия это же страшные страны. Господи, ты боже мой.

К. Ларина― Англия.

Н. Сванидзе― Надо ограничивать. Там опасно.

К. Ларина― Хорошо. Еще одна тема. А, нет, давай все-таки останемся в международном поле. Приговор Караджичу. Это все-таки  важная история. Долго длится и человека, который представлял угрозу, безусловно, и был повинен в геноциде. Несколько тысяч человек в Сребренице.

Н. Сванидзе― Семь что ли тысяч, сейчас не помню. Кроме того, его обвиняют в том, что при осаде Сараево были страшные вещи. Кроме того, в том, что он взял в заложники какое-то количество международных наблюдателей. Несколько сот. Ну там у него руки-то по плечи.

К. Ларина―Он при этом ходил на свободе достаточное количество времени. Его арестовали только в 2009.

Н. Сванидзе― Нет, он не просто ходил на свободе.

К. Ларина― Жил у себя дома на родине.

Н. Сванидзе― Он изменил внешность и имя. То есть ушел в подполье. Жил в подполье.

К. Ларина― Хорошо. В итоге поймали, судили. В итоге присудили 40 лет.

Н. Сванидзе― Поймали, арестовали, велели паспорт показать.

К. Ларина― Не поздно вообще. Это что-нибудь меняет сегодня?

Н. Сванидзе― Меняет. Тогда мы будем говорить о нацистских преступниках, он 70-летний крепкий дядька. А нацистских преступников ловят в 90-95 лет, человек уже совершенно ничего не соображает, у него дрожат все члены. И то его осуждают, потому что он в свое время людей убивал. И это правильно на мой взгляд. Потому что если это для него уже практически все равно, ему немного осталось, то для его родных и близких не все равно. Им не все равно, у  них будет дедушка уважаемый человек или у них дедушка будет нацистский преступник. Поэтому, на мой взгляд, это достаточно существенно. И в данном случае это существенно.

К. Ларина― Сербия что от этого выигрывает?

Н. Сванидзе― Сербия не знаю, что выигрывает. Но мировое сообщество от этого выигрывает. Потому что я думаю, что и Сербия выигрывает. Потому что Сербия переворачивает страницу. Сербия говорит, что у нас нет скелетов в шкафу. Мы не боимся. Вот этот человек был преступник, был палач. И мы не возражаем против международного суда. Таких людей надо судить. Я считаю, что это абсолютно нормально.

К. Ларина― Ну и чтобы другим неповадно было.

Н. Сванидзе― Да.

К. Ларина― Тоже важно. Срока давности, что называется, не имеет. Кстати в той же Гааге наши акционеры ЮКОСа отсудили 50 млрд.

Н. Сванидзе― Ну да. 50 или 60, не помню сейчас.

К. Ларина― Сегодня по этому поводу опять высказался представитель прокуратуры господин Маркин, который сказал, что Ходорковский вообще все это украл, и акции, и саму компанию похитил, стырил. И вообще эти акционеры не имели права в Гаагу обращаться. Поэтому все это мы не признаем. Это что такое. Это готовится опять новое дело, новое обвинение либо просто деньги не хотят выплачивать.

Н. Сванидзе― Нет, разумеется, не хотят выплачивать деньги. Это одно. И другое — не хотят, чтобы Ходорковский занимался политической деятельностью. Поэтому его все время представляют всему миру как рядового уголовника, говорят, да какой он диссидент, да какой политик, да уголовная урла. Господи ты, боже мой. Он вон деньги пер. Бабушку свою зарезал. С тем же успехом можно я думаю найти данные о его соучастии в Чернобыльской катастрофе, нашем поражении в Русско-Японской войне. Сейчас все что угодно можно предъявить Ходорковскому. Проблема вот в чем. Что, что бы ему не было предъявлено, и даже как бы ни выглядели доказательства, это не произведет никакого впечатления ни на кого. Потому что когда вдогонку человеку, отсидевшему уже 10 лет, находят еще какие-то доказательства каких-то его безумных прошлых вин, это выглядит настолько искусственно и натянуто, что это работает не против Ходорковского, а только против тех институтов и стран, в данном случае нашей страны, которые этим занимаются.

К. Ларина― Но кому тогда предназначаются эти угрозы? Если его рейтинг международный только повышается, как ты говоришь. А репутация институтов российских…

Н. Сванидзе― Его рейтинг не повышается, он этого не страдает, я бы так сказал.

К. Ларина― Но репутация условных маркиных, и то, что они представляют…

Н.Сванидзе: Сербия говорит, что у нас нет скелетов в шкафу. Мы не боимся. Вот этот человек был преступникQТвитнуть

Н. Сванидзе―Репутация наших правоохранительных органов, конечно от этого страдает.

К. Ларина― Тогда кому это предназначено? Стратегия там есть, или так утром проснулся…

Н. Сванидзе― Это система работает таким образом. Инерционно. Она по-другому работать не может. К сожалению.

К. Ларина― То есть реальной угрозы для того же М. Б. Ходорковского не представляет?

Н. Сванидзе― Абсолютно никакой.

К. Ларина― Вот эти все заявления.

Н. Сванидзе― Ну если он приедет сюда, то его здесь арестуют. Но он же сюда не приедет.

К. Ларина― Ну и последнее. По поводу выступления патриарха, введения его нового термина «человекопоклонничество». В чем он обвинил страны Запада сегодня, которые отвернулись от бога в сторону человека. Объясни мне, пожалуйста, кого и в чем обвинил наш патриарх.

Н. Сванидзе― Я не могу понять. Потому что если речь идет о совместной борьбе, скажем с  мировым терроризмом, то он идет уж вовсе не под знаменем человекопоклонничества. Уж совсем. Он идет под абсолютно мракобесными человеконенавистническими лозунгами. Абсолютно. Поэтому здесь говорить о человекопоклонничестве, а человекопоклонничество это ничто иное как гуманизм. Просто это гу-ма-низм. Именно под этим названием последние 500 лет известно человекопоклонничество. Это когда человек в центре всего. Человек. Как известно, богу подобный. Бог по своему образу и подобию создал человека. Поэтому когда человек в центре внимания, то это есть гуманизм. А кто еще в центре внимания может быть? Я, например, не совсем себе представляю. У нас кроме человека на земле, потому что бог если он существует, то он существует на небе. А на земле у нас кроме человека зверюшки. Ну что вместо человека будем зверюшек любить. Нет, не будем. Все-таки мы и зверюшек тоже любим, но все-таки человек главнее. Я не понимаю вообще, о чем речь идет. Вот я в данном случае патриарха не понимаю. Он что хотел сказать. Не знаю.

К. Ларина― Спасибо большое. Это Николай Сванидзе, Ксения Ларина. Программа «Особое мнение». Счастливо.