Пальмира наша и Крым наш!

А теперь — эмоционально. Я почти плакала, когда Пальмиру взрывали, я почти плачу сейчас, когда ее забрали у фанатиков обратно…

Я там никогда не была, я там, наверное, никогда не буду. Но ты либо чувствуешь, как от тебя что-то тянется в глубину времен, туда, где греки обживали Понтийское побережье — либо нет. Если чувствуешь, уже не очень важно, где именно ты был физически. Это больше и глубже. Если нет — можешь хоть сто раз скататься куда угодно.

Люди делятся на две категории: те, кому было больно, когда взрывали Пальмиру, и те, кому было пофигу. Среди обеих категорий есть люди хорошие и есть плохие. Это не про мораль. Про мораль — массовые казни в амфитеатре. А тут — про другое.

Это очень сложно и одновременно очень просто объяснить: если ты вовсе ничего не чувствовал, когда взрывали Пальмиру, все, что ты знаешь «из гуманитарных наук» — ты знаешь зря. События истории, сокровища мировой культуры… Пустые фантики фактов.

Ты ничего не понял. Ты ничего на самом деле не знаешь. Выброси все в мусор. И ступай рукавицы шить.

PS: А русским быть хорошо. Потому что можно быть частью нации, помогающей отобрать Пальмиру у варваров. Это, в том числе, то, из-за чего мы — великий европейский народ с великой европейской культурой, такие вот вещи… Если мы вернули Пальмиру, то все не зря.

Куда более «не зря», чем с точки зрения текущей социальной-экономической-политической выгоды. Куда более даже, вы уж меня извините, чем с точки зрения «актуальных интересов русского народа». Когда русские возвращают Пальмиру — от всего русского народа что-то тянется в глубину времен, где греки обживали Понтийское побережье.

И Пальмира наша, и Крым наш. Потому что мы там, в глубине времен, есть. А вас там, в глубине времен, не стояло. Ступайте рукавицы шить. Ступайте уже.

Елена Чаусова