Кто, как и почему саботирует проект «Сколково»

- Ну, вы же понимаете, это будет распил бабла! Распил бабла и только. Тут просто не о чем говорить! - столь емкой и пафосной тирадой осадил мою попытку высказаться в защиту иннограда Сколково один из лидеров профсоюза работников РАН, на проходившей в конце июня в Москве Единой неделе социальных действий.

В итоге мы, конечно, вернули дискуссию в мирное русло, но осадок остался. Казалось бы, реакция должна быть обратной, в кои-то веки государство декларирует полноценный научный проект федерального масштаба. Однако в ответ все чаще слышны скептические замечания и усмешки. Доводы лагеря "академистов" весьма лаконичны: зачем строить что-то еще, если есть мы? Вот тут и следует поинтересоваться, а кто такие "мы"?

Наука в России в силу своего исторического проистечения находится в весьма причудливом подчинении и устройстве. Есть Минобрнауки, есть Академия, есть наукоемкие отрасли - хребты великих советских проектов - атомного и ракетного. Это разнообразие кажется слегка нелепым и даже немного страшным. За фасадами казенных аббревиатур проглядывают руины колонн, стен и лестниц величественного храма советской науки. Храм сгорел, и, самое удивительное, что подожгли его как раз "прихожане".

Руководство СССР не жалело сил и средств на решение сложных, порой экзотических научных задач, особенно если речь шла о вопросах военного характера. В итоге тысячи научно-исследовательских институтов оказались заполнены миллионами людей [1]. Поколение 60-х - они смотрели "Девять дней одного года", заканчивали вузы по модным физическим и инженерным специальностям, рвались в лаборатории, полагая себя новыми курчатовыми и королевыми. Проходили долгие годы. Подпорки "храма" ветшали, юношеский энтузиазм угасал, а качественных сдвигов не происходило. Стало ясно, что массовым призывом в науку можно решить лишь локальные, хотя и важнейшие (массовое производство ядерного оружия, атомная энергетика, ракетостроение) прикладные задачи. Внедрение достижений фундаментальной науки (гетероструктуры, полупроводниковая электроника), послужившее началом цифровой революции, в Советском союзе началось с большим опозданием. К рубежу 90-х годов стало ясно, что в вопросах информатизации Запад ушел далеко вперед, а в СССР все еще крутился громоздкий инертный механизм отраслевой науки, содержавший в себе огромное количество высокообразованных и сильно разочаровавшихся в политике властей кадров.

Этот взрывоопасный потенциал детонировал в конце 80-х, выплеснув на улицы тысячи протестующих из числа научно-технической интеллигенции. Эти люди стали одной из самых многочисленных групп протеста, приведших к власти команду Бориса Ельцина.

Однако демонтаж советского строя не привел к обновлению, дебюрократизации и "глотку свежего воздуха", о котором наивно мечтали борцы с "тоталитаризмом". Напротив - хоть как-то работавшую машину государственного регулирования сменил хаос торжествующего насилия, стяжательства и казнокрадства. Уважение к ученым и педагогам естественных специальностей мгновенно исчезло. Торжествовала концепция - "Если ты такой умный, то почему нищий?"

А ведь накануне коллапса многие ключевые наукоемкие отрасли находились на подъеме. Так космическая промышленность к 1990 г. занимала первое место в мире по числу запусков и поставленных программ исследований, как военного, так и гражданского характера. Развал региональных связей и вертикали управления, секвестирование бюджетов в десятки раз поставил большинство научных учреждений страны на грань катастрофы.

В дальнейшем, особенно после прихода к власти В. Путина в 2000 году, ситуация с финансированием начала медленно исправляться к лучшему. Однако за прошедшие почти 20 лет престиж профессии научного работника был низведен на самый низкий уровень. Ничтожные оклады, морально устаревшее оборудование, отсутствие социальных гарантий вызвали массовую "утечку умов". И что самое худшее - крах советской системы, где научный прорыв был одним из флагов на идеологическом поле, не привел к коренному перелому мышления научной интеллигенции, не изменил сознания ученых, так и оставшихся в основе своей самыми "советскими" людьми новой России.

В течение нескольких лет, наблюдая работу ряда НИИ отраслевого и академического подчинения, можно без труда нарисовать портрет среднестатистического научного работника. Это мужчина, слегка за 60, патерналистских взглядов, уверенный, что во всех его бедах виновно государство и общество. При этом протестный потенциал его несказанно низок - даже прокоммунистическое движение начала 90-х вышло как пар в свисток. Осуждения начальства не выходят дальше кухонного занудства, что логично - ведь он боится увольнения и чаще всего проработал на одном месте (и, скорее всего, в одной и той же должности) 20-30, а то и 40 лет. Любимая тема для разговора - "а вот в наше время!" Регулярное место встречи - очередь к различным врачам в ближайшей крупной больнице. Погасший взгляд. Конечно, существуют некоторые поколенческие девиации - но в основном это люди свою жизнь уже прожившие. Большинство из них по инерции тянет лямку своих должностных обязанностей. Если иногда и ставятся научные задачи, то это делается не с целью открыть что-то новое, а для поддержания жизни в лаборатории. При этом основная масса декларируемых работ - это расширение и переписывание прежних, еще советских достижений, продаваемых под новыми названиями.

И самое главное они уже не могут создать ничего принципиально нового, не могут осуществить задел на поле фундаментальных исследований или создать принципиально новую, передовую технологию. На это способен лишь молодой и раскрепощенный ум. На это способен лишь тот кто, имея немногое, готов рисковать и не боится авторитетов.

Меня могут обвинить в излишней драматизации, ведь молодежь в науку все-таки идет. Причем больше в отраслевую, чем в академическую. Это не удивительно учитывая то, что в Москве, если верить тому же представителю профсоюза РАН, средняя зарплата научного сотрудника (НС) около 15 тыс. рублей, а аспирантская стипендия просто смехотворна – 1,5 тыс. руб. Тогда как на предприятиях скажем космической отрасли, расположенных в Московской области, средняя зарплата вплотную приближается к 30 тысячам. Однако даже сейчас число людей получивших техническую или естественнонаучную специальность и идущих работать по профессии не превышает 10-15% от числа выпускников вузов. Соблазны частного бизнеса, уверенная стабильность госкомпаний перевешивают остатки научного честолюбия. В результате в крупных мегаполисах, где расположены основные учебные центры, множество молодых амбициозных людей вливаются в море офисного планктона в надежде на редкую удачу или протекцию. Значительная часть вчерашних студентов, желающих продолжить научную деятельность, по-прежнему ищет работу в развитых странах запада, уверенно развивающихся Китае и Индии.

Отношение к молодым специалистам в отраслевых НИИ так же далеко от идеала. Часто инженеров и программистов нанимают на срочное исполнение какого-то проекта, заключают временный контракт, и, по решении задачи, отказывая в его продлении. В некоторых случаях энергичный рывок группы временно привлеченной молодежи может обеспечить год работы и запланированного финансирования целого института советских ученых "старой закалки".

Разумеется, этот тонкий, время от времени пересыхающий, ручеек молодых специалистов является благостью и предметом заботы кадровых директоров как академических, так и отраслевых институтов. Зачастую руководство предприятий ставит заботу о численности, но не о качестве (!), привлеченных молодых специалистов на особый контроль.

И вот на горизонте возникает город инноваций Сколково: федеральный проект, поддерживаемый верховной властью, дотируемый бюджетом и крупнейшими предпринимателями. Возникает угроза сманивания лучших молодых специалистов если не всей России - то, как минимум, центрально федерального округа в одну точку приложения силы. Учитывая жесточайший уровень внутренней конкуренции и борьбы за бюджетное финансирование как академические, так и отраслевые институты окажутся перед лицом опасности в течение нескольких лет остаться без подпитки молодыми кадрами.

Особенно тяжелой окажется ситуация в наукоградах Подмосковья. Научно технический комплекс Подмосковья включает более 450 организаций и предприятий. Здесь сосредоточено 20% научных организаций, 13% научных работников, выполняется 29% всего объема научных работ России. И действительно, в случае успеха Сколковского проекта руководство НИИ рискуют не только потерять подпитку в лице вчерашних аспирантов и выпускников ВУЗов, но и лишиться уже набранных молодых сотрудников. Под угрозу будут поставлено поддержание "видимости активной деятельности" - множества научных и смежных структур. Не секрет что в отраслевых НИИ затраты на оплату труда и социальное сопровождение сотрудников значительно меньше расходов на поддержание громоздкой советской инфраструктуры и начавшееся в последние годы обновление материальной базы. Но если производственные и научные работы перестанут приносить успех (провалы проектов "Коронас-фотон" и "Фобос-грунт", многочисленные отказы автоматики МКС - мрачные примеры только из деятельности Роскосмоса), то финансирование в целом может оказаться под угрозой. Отток молодых специалистов вскроет все невидимые недостатки наукоемких отраслей, по-прежнему пытающихся выехать на "советском наследии".

Для наукоградов - моногородов (Троицк, Пущино, Оболенск, Протвино) - ситуация еще хуже. Отъезд, а вернее - отказ возвращаться после обучения в Москве, последних молодых специалистов приведет к необходимости их перепрофилирования и значительного расселения.

В итоге у сколковского проекта появляется весьма серьезный противник - руководители ведомственных институтов Роскосмоса, Росатома, Российской Академии Наук. Эти люди привыкли опираться на свой ни кем не подвергаемый сомнению авторитет, управляют бюджетами в миллиарды рублей и отвечают за исполнение многих стратегических задач развития страны. И больше всего они боятся остаться один на один со стремительно вымирающим контингентом "советских" ученых, прекрасно понимая, что научный, изобретательный потенциал этого поколения людей исчерпан.

Зная тесную взаимосвязь профсоюзов с руководством отечественной науки, не стоит удивляться обозначенному в первых строках эмоциональному напору. Представитель РАН и жители моногородов в беседах со мной были искренне уверены в том, что строительство Сколково (отказ строить центр инноваций в Троицке, Обнинске или Протвино) - это продолжение политики, направленной на уничтожение великой "советской науки". При этом они отчаянно отказывались понимать неизлечимость значительной части нынешней научной системы, а на вопросы об их предложениях по реформе РАН эмоционально отвечали непечатной бранью. Все слова о катастрофическом снижении качества научных изысканий, падении числа рейтинговых публикаций встречались справедливыми ссылками на разорение учиненное науке в годы радикальных реформ 90-х годов. Верните нам советское обязательное распределение, увеличьте финансирование до советского уровня! Вот краткий список означенных требований вскрывающих неизлечимый патернализм и консервацию взглядов. По сути, эти люди отчаянно рвутся в тот самый поздний СССР, который с таким упоением сами расшатывали в 80-е. Рвутся к системе, которая обеспечивала обязательную занятость и гарантированный доход при совершенно разной отдаче от участников научного сообщества!

При этом многие понимают - качественные изменения в экономике и правах собственности, произошедшие за последние 20 лет, делают возврат к чисто советской системе невозможным. Однако они отчаянно отказываются участвовать в дискуссии по модернизации, не хотят предлагать свой, альтернативный правительственному, план развития науки в РФ. Подобное мироощущение проистекает, на мой взгляд, из очевидного страха большинства научных сотрудников советского поколения перед безработицей. Они боятся оказаться никому не нужными, ведь найти работу по научной специальности после увольнения в пенсионном возрасте практически невозможно. Таким образом, в борьбе против постройки иннограда Сколково, основная масса НС академических и отраслевых институтов оказывается на стороне собственного далеко не любимого ими руководства.

В ходе планируемых на осень акций протеста против закона от 08.05.2010 N 83-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений" многие общественные организации и профсоюзы научных работников планируют выступить с лозунгами против создания центра инноваций в Сколково. Возможно, эти действия будут негласно поддерживаться руководством отраслевых и в первую очередь академических институтов. Помимо них всячески препятствовать осуществлению проекта будут самые разные группы лиц, заинтересованные в подогреве социальной и политической напряженности. Люди, использующие любую ошибку федеральной власти для достижения сиюминутных материальных и политических выгод. Можно с уверенностью предположить, что ожидаемые выступления профсоюзов РАН и научных общественных организаций могут быть поддержаны маргинальной непарламентской оппозицией. Яркий пример демагогических нападок на проект - провокационная статья политолога С. Белковского от 12.07.2010. Уверен, по мере развития событий количество подобного "профессионального" негатива будет лишь нарастать.

Таким образом, несгибаемая линия на создание центра инноваций в Сколково является серьезной проверкой для федеральной власти. Продолжение реализации этого масштабного национального проекта должно стать сигналом обществу, должно подтвердить решимость правительства провести структурное преобразование отечественной науки. Неизбежное сопротивление со стороны указанных социальных групп (с самыми разными интересами), должно привести к тому, что создание иннограда в Сколково станет первым шагом на пути полномасштабной реформы науки и высшего образования.

Разумеется, этот "первый шаг" должен быть выверенным и осторожным. Общественное мнение будет на стороне протестующих против того, что гротескно окрестят "ликвидацией достижений советской науки". Чтобы выстоять, новый город должен быть по-настоящему интересен. Если проект сможет привлечь молодых, образованных, амбициозных людей - он будет обречен на успех.

Стоит вспомнить, что Александр Белл изобрел телефон в 29 лет, Эйнштейн разработал специальную теорию относительности в 26, Зворыкин запатентовал полностью электронное телевидение в 33 года, Билл Гейтс основал корпорацию "Майкрософт" в 21 год. Практически все фундаментальные открытия в области естественных наук произвели люди моложе 35 лет.

* * *

Итак, каким должен быть центр инноваций "Сколково"? Что стоит сделать, а чего нужно избежать, что бы в этом месте собрались самые продуктивные умы и умелые руки России?

Я бы выделил четыре основные составляющие, вместе дающие широкую картину успешного будущего: бизнес, образование, наука, инфраструктура. Каждый из этих пунктов требует некоторых уточнений.

Бизнес

Не буду вдаваться в детали: отдельная таможня, безналоговая зона для стартапов и долевого участия иностранных компаний уже во многом описаны в принятом в начале июля в 1-м чтении законопроекте. Хочется предупредить о другом. Имея некоторый опыт общения с ведущими иностранными учеными-физиками и руководством ряда европейских научных профсоюзов, не могу не указать на проблему чрезмерной коммерциализации науки. Об опаснейшем стремлении инвесторов к сверхскорой отдаче: тренде, набравшем силу во всем мире с момента окончания холодной войны.

Инвестируя в различные наукоемкие отрасли нужно понимать, что у них весьма серьезно отличаются циклы финансовой состоятельности и отдачи проектов. Во время противостояния двух сверхдержав государства могли поддерживать фундаментальные исследования с огромным лагом по времени, мотивируя инвестиции задачами обороны и успеха в борьбе за планетарное доминирование. После коллапса СССР сворачивание множества программ долгосрочных научных исследований произошло не только в нашей стране, но и на Западе. Наибольший вес в научных инвестициях сместился в частный сектор транснациональных корпораций и венчурных фондов.

В силу спекулятивного интереса, в условиях постоянно ужесточающейся конкуренции на рынке высоких технологий компании зачастую требуют сместить акценты исследований в сторону незначительного улучшения уже имеющейся продукции. Ставятся цели на 2-3 года обойти своего конкурента, завоевать новые рынки сбыта, при этом фундаментальные исследования зачастую финансируются по остаточному принципу. А ведь именно долгосрочные фундаментальные исследования приносят качественный сдвиг в развитии цивилизации, переход на новый уровень технологий. Они влекут за собой фундаментальное изменение моделей потребления, в конечном итоге меняя психологию и образ жизни людей. Последним примером является полупроводниковая революция, начавшись в США еще 40-е годы XX века. Она принесла глобальные изменения информатизации, а сотовая связь и интернет изменили образ жизни людей по всей планете.

Опасность для проекта "Сколково" во многом заключена в том, что привлеченные частные инвесторы могут свернуть процесс развития в русло указанного спекулятивного тренда "скорой отдачи". Особенно это касается математических исследований, кибернетики и IT, где цикл отдачи наиболее краток (2-3 года) а инвестиции почти целиком уходят на заработную плату привлеченных специалистов. В области медицины и биотехнологий цикл отдачи может достигать 10 лет, а в области фундаментальных физических исследований - нескольких десятилетий. Не допустить чрезмерного сползания инвестиционного фона в область кратких, быстро окупающихся исследований является важнейшей задачей для руководящих органов власти, берущих на себя ответственность за успех проекта в глазах граждан РФ.

Образование

Образование на территории иннограда в Сколково должно быть приоритетным и качественно финансируемым элементом. В конечном итоге центр инноваций не должен всасывать "мозги", производимые московскими вузами, даже если это все лучшие мозги, но ровно столько, сколько необходимо для выполнения поставленных администрацией и частными инвесторами задач. Дабы не устраивать в академических и отраслевых институтах кадровый голод, о котором подробно рассказано в первой части статьи, значительную долю молодых специалистов стоит обучать на месте. В этом ключе остается приветствовать заявления руководства МГТУ им. Баумана, МГУ им. Ломоносова о планах создания на территории Сколково своих представительств или же, в другой концепции, одного естественного университета на 1000 слушателей, состоящего из магистратуры и аспирантуры, а также отделения PhD (заявление пресс-службы МГТУ имени Баумана, Ирины Абрамовой).

Весьма важным является привлечение опытных педагогов и ученых из других стран. Учитывая предстоящую напряженность в отношениях с РАН, к которой неизбежно приведет успех концепции иннограда, крайне необходимой окажется поддержка проекта со стороны ведущих университетов естественных и технических специальностей. Привлечение ведущих профессоров таких институтов, как MIT, The University of California (Berkeley), Гейдельбергского университета, университета Макса Планка и пр. поможет избежать потенциального фрондирования образовательной части проекта со стороны светил академической науки РФ. Далеко не факт, что люди из академических институтов, ныне преподающие в МГУ или МГТУ, согласятся работать в инородной и непривычной им среде Сколково, даже при условиях больших окладов.

Отдельно хочется остановиться на региональном происхождении тех молодых специалистов, на которых должны опереться в Сколково, ведь собственный университет выдаст первые результаты лишь через несколько лет и никогда не сможет полностью обеспечивать необходимым числом молодых ученых сам проект. Дело в том, что переехать в Сколково, - а для работы очень многим придется там жить, - куда проще людям прошедшим опыт жизни в общежитиях. Причем не студентам из ближайшего Подмосковья (описанных выше наукоградов) а тем, кто приехал из более удаленных от Москвы и области регионов. На длительное время вырванные из родственно близкой обстановки, быстро взрослеющие вдали от родительской опеки, эти люди не будут жалеть о переезде из одного района Москвы в другой. Тогда как жителю Королева или Зеленограда придется все взвесить, прежде чем оставить близкую к дому работу по специальности на удобно расположенных предприятиях электронной и космической отраслей.

Если посмотреть шире, то самое главное, что бы проект "Сколково" не был последним в своем роде. В случае успеха подобный опыт следует переносить на территории других федеральных округов, и здесь могут оказаться необходимыми те самые первичные региональные кадры. Эти люди вырастут, обзаведутся семьями и возможно к этому времени будут рады сменить исследовательский профиль работ на административную деятельность в устроении нового инновационного центра в родном для себя регионе.

Наука

Не хочется повторяться, но правильное обустройство исследовательской деятельности является главным фактором, который повлияет на успех концепции центра инноваций. В Сколково, я полагаю, будут параллельно развиваться два типа научных институтов: лаборатории, размещенные при представительствах компаний частного сектора и центры исследований по основным стратегическим направлениям развития с большей долей государственного участия.

В лабораториях частных представительств вопросы устройства научной деятельности не будут стоять чрезмерно остро. Западные компании (если их удастся привлечь в проект) имеют большой опыт подобной организации. Для них это будет "просто" одно из вынесенных отделений. Вопросы юридической отчетности, чрезмерной бюрократизации, контроля специальных служб и военной приемки не будут сложностью для привлеченных туда молодых специалистов, причем не только из России. Весьма вероятно, что ядра таких лабораторий в представительствах иностранных компаний могут составить исследовательские группы, целиком приехавшие из-за рубежа.

Что же касается исследовательских центров относительно широких направлений (ядерная физика, робототехника, IT, кибернетика, медицина и биотехнологии), то они не должны стать калькой действующих НИИ советского образца. Хотелось бы видеть решенными следующие проблемы, ныне предельно затрудняющие исследовательскую работу отраслевых и академических институтов.

Во-первых, научный сотрудник должен быть главным человеком, ради которого устроено предприятие. Сейчас в отраслевых НИИ доля НС в штате не составляет и 20%, при этом они тащат на себе всю тяжесть научной и экспертной деятельности. НС выполняют свои обязанности, получая мизерную зарплату, обеспечивают работой огромное количестве чиновников, секретарей, экономистов, юристов, охранников и прочего обслуживающего персонала. Число одних только секретарей значительно превосходит число рабочих прямой специальности. А ведь физика - наука экспериментальная, и хороший сварщик, токарь и фрезеровщик (не говоря уже о программистах и инженерах-электронщиках) для постановки опыта бесконечно важнее раздутого штата бумагоносителей.

Необходимо отказаться от постыдной практики, когда ученый большую часть рабочего времени тратит на бессмысленные согласования и перенос документов из одного "сопровождающего" отдела в другой. И одно только введение электронного документооборота дело не решит. НС должен иметь более-менее свободный график, его имущественное положение должно разительно отличаться от положения людей обслуживающих его мыслительный процесс. Ученый должен ощущать себя творцом, а не серым, нищим просителем в очереди за подписью.

Во-вторых, управление научным центром нового образца должно находиться в руках групп ученых, объединенных в научные советы. Может так же существовать вертикальная администрация стандартного для нынешней российской науки типа, однако ее функции должны быть ограничены хозяйственными вопросами. Научный совет может указать, что ему нужно в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Задача администрации создать или приобрести необходимое с минимальными затратами времени и финансов. В свою очередь научные советы могут напрямую контактировать с представителями государства и частного бизнеса, муниципальной властью. Могут предлагать собственные проекты инноваций, согласовывать сроки их реализации.

В-третьих, очень важно, чтобы контрактная система взаимоотношений внутри Сколково не переняла нынешние негативные тенденции, имеющиеся в отношениях отраслевых институтов, профильных министерств и министерства финансов. Недопустимо, чтобы контракты с конечными исполнителями исследований на текущий год заключались в июле при существующих план-графиках подразумевающих начало работ в январе. Все экономические договоренности и транзакции должны происходить в срок предшествующий началу следующего этапа работ. Так же должно быть предусмотрено удобное перенесение работ из одного годичного цикла в другой в случае их исполнения более некоторого критического процента.

Поясню, о чем идет речь. Научная работа вещь во многом непредсказуемая или венчурная, если говорить языком финансистов. В процессе выполнения годичного этапа работ могут быть открыты совершенно не ожидавшиеся на раннем этапе элементы доработки конструкций и техники исполнения экспериментов. В связи с этим зачастую приходится переносить часть работ, происходит изменение рабочих планов. Но отразить эти действия в экономическом аспекте очень сложно. Подведение годичных итогов дамокловым мечом висит над исполнителем, и получить деньги на завершение работ в следующем году практически не возможно [2].

В-четвертых, также стоит отметить, что научный центр нового типа должен быть всячески отмежеван от Министерства обороны. Необходимо крайне жестко пресекать всякие попытки навязать секретность, попытки ввести коррупционный и деградирующий институт военной приемки. Открытость научных центров, максимальная информативность - жизненно необходимы: чтобы каждый посетитель или потенциальный инвестор мог легко узнать о ходе текущих работ.

Инновационные центр в Сколково может стать передовой площадкой по отработке методики, применимой в дальнейшем в ходе полноценной реформы науки в РФ. В частности помимо решений указанных выше трудностей стоит рассмотреть возможности введения в центре регулярного экзамена на подтверждение статуса кандидатов и докторов наук. Хочется, чтобы времена, когда академиками становятся после получения должности директора института, когда доктора физматнаук путают кванты с кварками и не знают законов Ньютона, ушли в прошлое.

Инфраструктура

Конечно, легко рассуждать о том, что в Сколково должно быть новейшее оборудование для научных исследований и, желательно, произведенное в России. Однако рассчитывать на чудеса не приходится, и потому даже если производство на месте (в самом Сколково) высококлассного оборудования удастся наладить только через 5 лет после запуска проекта – это стало бы большой удачей. Архитектура будущих научных центров, создание зон отдыха, удобство в проживании и парковке авто - все это должно подчеркивать первостепенное положение ученых в этом проекте. Именно они, а не менеджеры корпораций и государственные наблюдатели должны получать все лучшее и наиболее комфортабельное. Нельзя опираться на принцип "мы пригласили нищебродов из шарашек которые будут счастливы любой конуре больше 70 квадратов". В идеале нужно стремиться к тому, что бы даже приехавший из ЕС ученый чувствовал себя в Сколково более уверенно и раскованно, чем в Гренобле или CERN.

Ученый должен быть уверен в своем превосходстве над юристами, менеджерами, экономистами и прочей обслугой. Когда такая уверенность будет подкреплена материальными благами, это приведет к сильнейшему сдвигу сознания и значительному повышению результатов научного труда. Высокоинтеллектуальный труд очень сильно зависит от самооценки сотрудника.

Минимальный уровень оплаты труда для привлекаемых молодых специалистов сегоня должен составлять не менее 50 тыс. рублей в месяц для инженеров и 60 тыс. рублей в месяц для научных сотрудников. Причем при приеме на работу должна быть юридически установлена четкая грань между этими специальностями. Весь обслуживающий класс (включая юристов, экономистов и менеджеров) должен получать меньшую зарплату, однако достойную того что бы выманить этих людей из Москвы на новое место.

Руководство научного центра (лидеры научных групп) должны получать не более 600 тыс. рублей. Разумеется, все оклады должны индексироваться с учетом инфляции, однако разрыв между минимальным и максимальным уровнем оплаты труда научных сотрудников не должен превышать одного порядка.

Молодой человек, приехавший работать в Сколково, должен четко ассоциировать себя со средним классом, с соответствующим уровнем потребления. Для этого научные сотрудники и инженеры, в отличие от остальных работников, должны быть приобщены к специальной программе льготного кредитования. Она должна распространяться на бытовые товары и определенные товары длительного пользования. В идеале молодой научный сотрудник должен знать, что если он год проработал в Сколково, то он может купить автомобиль C-класса, после чего значительную часть выплат (скажем 50%) за него произведет специальный фонд. Причем произведет их с временным лагом не менее года, дабы сотрудник не покидал место работы до выполнения стоящих задач. В случае увольнения все выплаты должны прекращаться, однако следует следить за тем, чтобы ответственные за это финансисты не занимались спекулятивным давлением на научных сотрудников в целях влияния на ход текущих исследований. Открытость подобной системы, когда каждый может узнать кредитную историю любого сотрудника, будет способствовать снижению негативных влияний человеческого фактора.

Разумеется, высокооплачиваемые руководители лабораторий и исследовательских центров не должны рассчитывать на подобную "опеку", что в принципе оставляет им большую свободу действий в случае конфликта интересов.

Так же стоит отметить важность транспортного удобства, тематику которого пытался уязвить в приведенной выше статье политолог С. Белковский. Учитывая и без того серьезную загруженность подмосковных шоссе западных направлений, необходимо создание специального транспортного узла, позволяющего расширить пропускную способность и возможность принять на себя не менее 40 тыс. единиц автотранспорта одновременно. Необходимо провести линию прямого общественного транспорта, доставляющего людей в центр города (к вокзалам и аэроэкспрессам) и обратно без остановок. Это могут быть специальные линии автобусов или же легкое метро.

Итак, при соблюдении указанных условий проект "Сколково" имеет шанс на успех. Создание ряда перспективных технологий, издание значительного числа научных работ в ведущих рейтинговых журналах, получение сотрудниками знаковых мировых наград в области естественных наук. Через 10 лет проект может шагнуть в другие федеральные округа. К тому времени поколение молодых ученых, приехавших сюда после общежитий московских вузов (см. пункт "Образование") будет готово нести опыт создания центров инноваций в свои регионы. В результате рейтинг инновационной деятельности РФ вырастет и проблемы диверсификации экспорта, создания "умной" экономики будут решаться не на словах, а на деле.

Остается добавить, что все сложности при осуществлении столь масштабного проекта учесть невозможно. Однако для наилучшего контроля над созданием центра инноваций руководящей администрации и привлеченному крупному бизнесу следует обратить внимание на молодых людей в возрасте до 30 лет, имеющих опыт экспертной и научной деятельности в отраслевых и академических институтах. Ни опытный управляющий чиновник, ни добившийся успеха менеджер крупного холдинга не смогут обнаружить и устранить все возникающие перекосы и недостатки в процессе становления как всего центра инноваций, так и отдельных лабораторий. Они не имеют опыта работы в отечественной наукоемкой отрасли и не видят каждый день все недостатки и огрехи действующей системы. Только привлечение на контрольно-административные функции научных сотрудников "несоветского" поколения поможет осуществить создание центра инноваций в Сколково в кратчайшее время и с минимальным набором "врожденных проблем" и гарантирует успех в долгосрочной перспективе.