ГЛАВЫ ИЗ "БЛАГОНАМЕРЕННОЙ ПОЭМЫ"

Виктор Петрович Буренин (он же Владимир Монументов, Хуздозад Цередринов, Выборгский пустынник, граф Алексис Жасминов и пр.; <abbr title="по юлианскому календарю">22 февраля</abbr> [6 марта] 1841, Москва — 15 августа 1926, Ленинград) — русский театральный и литературный критик, публицист, поэт-сатирик, драматург.

6 октября 1861 г. товарищ Н. А. Добролюбова по Педагогическому институту писал ему из
 Москвы:

"Решаюсь беспокоить тебя письмом, чтобытьрекомендовать тебе моего брата, который привезет его.

Хвалить его не стану, потому что худого человека не стал бы и рекомендовать тебе, да потому, что если ты возьмешь на себя труд поговорить с ним, то можешь узнать сам, каков
он.

А попросить все-таки попрошу по старому знакомству.

Дело вот в чем: он немножко литератор, пишет стихи и желает, пожалуй, и печатать их. Достойны ли они печати, ты можешь это узнать лучше моего, но если достойны, то в
таком случае окажи посильную помощь сему юноше, чем премного обяжешь.
Душевно уважающий тебя К. Буренин".

Письмо это принадлежит одному из будущих авторов (вместе с А. Ф.
Малининым) распространенных в свое время учебников по математике и физике, а
рекомендовал он Добролюбову своего младшего брата, Виктора Петровича
Буренина. Вряд ли последнему удалось повидаться с Добролюбовым, который был
тяжело болен и через месяц с небольшим умер, однако имя его могли запомнить
в редакции "Современника".
Когда Буренин приехал в Петербург с письмом брата, ему было немного
больше двадцати лет. Он родился 22 февраля 1841 г. в Москве, в семье
архитектора. Одиннадцати лет он поступил в московское дворцовое
архитектурное училище, которое окончил в 1859 г.
Еще будучи учеником архитектурного училища, Буренин руководил разными
постройками. В 1859 г. в подмосковном имении Н. Д. Пущиной-Фонвизиной
Марьине он сошелся с поэтом С. Ф. Дуровым, незадолго до этого вернувшимся из
сибирской ссылки. В своих воспоминаниях о Пущиной Буренин пишет: "В Марьине,
кроме меня и этой дамы (воспитанницы Пущиной) и старой-престарой нянюшки Н.
Д., заведовавшей хозяйством, жил еще петрашевец С. Ф. Дуров. Он очень
благоволил ко мне за то, что я в то время переводил "Ямбы" Огюста Барбье.
Дуров высоко ценил этого поэта... Благодаря его указанию, я перевел лучшие
из ямбов Барбье. С. Ф. очень хвалил мои переводы. Но в то время их по
цензурным условиям печатать было невозможно". {Рукоп. отд. Института русской
литературы (Пушкинского дома) АН СССР. Арх. В. П. Буренина.}

ГЛАВЫ ИЗ "БЛАГОНАМЕРЕННОЙ ПОЭМЫ"

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Слава нам! В поганой луже
Мы давно стоим,
И чем далее, тем хуже
Мы себя грязним!

Конрад Лилиеншвагер

3

"Велика и обильна родная земля" -
Мы читали из школьных тетрадок;
"Но порядка в ней нет" - прибавлялось; теперь
Положительно есть и порядок.

Не угодно ль взглянуть - поразительный вид:
Вот народ в шестьдесят миллионов,
Что в любви и примерном согласьи живет
Под эгидою мудрых законов.

Всем известно, на праве основан закон...
Как бы здесь мне хотелося здраво
Бросить взгляд на идею, значенье и цель
Высоко мною чтимого права.

Изъяснил бы весьма юридически я,
Что спасительна порка для вора,
Как толкуют Капустин, Чичерин Борис
И юристов немецкая свора.

Но боюсь от предмета отвлечься... К тому ж
И "причин независящих" бездной
Руководствуюсь я... Так не лучше ль опять
Возвратиться к отчизне любезной?

Мы сказали, порядок у нас и во всем
Равновесие сил разнородных:
В низших классах наивная честность, зато
Есть лукавство рабов в просвещенных.

Все сословья концерт у нас общий дают;
Что за звуки! разлив их так ровен,
Так приятно согласен!

В гармонии нам
Уступают Моцарт и Бетховен!..

Это точно, была роковая пора,
Взволновались однажды мы очень,
В оны дни, как солидные лица свои
Удостоивать стали пощечин.

Жажда плюх, как известно, пришла из Москвы:
Там, великих начал провозвестник,
Первый начал валять по ланитам себя
Джентельмен раздражительный "Вестник".

Мудрый Кокорев в такт ему вдруг заушил
Тучный лик свой, и вслед им Погодин
Энергично взялся за ланиты свои,
Находя, что сей акт благороден.

Петербургу понравилось это; и мы
Года два перед взором Европы
Колотили себя и в то время нашли,
Что не надо и розог!..

(Говорят - не ручаюсь за верность молвы, -
Что в те бурные дни из аптеки
Для целения арнику больше всего
Отпускалось Степану Громеке.)

Воспевали поэты в высоких стихах
Заушения подвиг отменный
И пророчили нам, что в грядущем за то
Вознесемся мы в целой вселенной...

Появились, однако, тогда ж господа,
Что немножко в скептическом духе
Объясняли всеобщую жажду - себе
Задавать с наслаждением плюхи.

Эти скептики нам утверждали, что мы,
Потеряв на ланиты чужие
Наше прежнее право, себя по щекам
Принялись колотить, как шальные!

Впрочем, плюхи звучали... и стихли потом;
Раздалась на железной дороге
Вновь одна, но уж та по чужому лицу,
И - порядок остался в итоге!

5

Я, читатель, от няни-старушки слыхал
В дни волшебно мелькнувшего детства
Много сказок чудесных: один этот клад
Мне она завещала в наследство.

6

Ах, куда мы идем? до чего мы дойдем? -
Часто слышатся эти вопросы
В нашем обществе мудром, и часто от них
Сильно духом смущаются россы.

Отвечают одни: мы идем всё вперед;
Но другие, исполнясь тревоги,
Возражают: да что же нас ждет впереди?
И не лучше ль присесть на дороге?

Может быть, впереди-то - спаси нас господь -
Сами будем мы жизни не рады;
Ну, как месяцы вроде "плювьёзов" пойдут, {2}
А недели заменят "декады"?

Ну, как вдруг, например, на Арбате, в Москве,
Развернутся деревья свободы?
И под ними российские девы начнут
В белых юбках водить хороводы?

Ну, как вдруг целовальник у нас с мясником
Зашумят, загуляют не в шутку?
И нельзя будет их на веревке свести,
Для смирения должного, в будку?

Ну, как "Почты" редактор Иван Гончаров
Обратится внезапно в Марата,
Кохановская выйдет подобьем Roland?..
Что-то мы затолкуем тогда-то!

Но к столь страшным мечтаниям склонны умы
Только слишком наивного свойства,
Я сказал уж однажды: порядок у нас -
Так какие же тут беспокойства?

Надо только одним призаняться: чтоб мы
Были в жизни невинны и чисты,
Яко голуби, и да исчезнут, как дым,
Из родимой земли нигилисты!

Это мирного общества нашего зло,
Это Запада гнойного дети;
Им не свято отечество самое, им
Ничего нет святого на свете!

Им благие реформы дают: например,
Улучшая цензуру, хлопочут
"Предварение" вместе с "каранием" слить -
А они безобразно хохочут!

Вред их обществу сознан давно; и теперь
Нигилистов смиряют отлично:
В Петербурге келейно их правят, в Москве
Исправляет Юркевич публично.

Мне, однако, читатель, казались всегда
Эти меры медлительны очень;
Как быстрей нигилизм истребить до конца -
Этим я горячо озабочен.

Порошок я хочу изобресть, чтоб сморить
Порождение злых элементов:
Свистунов, журналистов, писателей всех
И, особенно, дерзких студентов.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

1863