Безумство толерантности и её жертвы. Что делать?

23- летний ассистент режиссера на телеканале "Россия 2" Юрий Волков погиб в результате ножевых ранений, нанесенных в ходе бытового конфликта 10 июля на Чистопрудном бульваре Москвы. Двое его друзей ранены. По подозрению в убийстве задержаны трое уроженцев Чеченской республики Ахмедпаша Айдаев, Бекхан Ибрагимов и Магомед Сулейманов.

Вскоре появилась информация, что двое подозреваемых выпущены под подписку о невыезде. В Москве до ареста они находились только двое суток и регистрации в ней, судя по всему, не имеют. Оставим в стороне вопросы: насколько безопасны для общества молодые люди, пренебрегающие запретом на ношение холодного оружия, а также наличие у них стимулов, чтобы задержаться в столице на время расследования.

Проблема не в чеченцах, как "нации представляющей угрозу всему живому" (что, естественно, не соответствует действительности), а в специфике избирательного исполнения закона уполномоченными органами.

Участие чеченцев в этой истории позволяет проследить, насколько патологичными последствиями грозит корреляция на права нацменьшинств в расследовании обычного преступления. Попробуем ответить на вопрос, почему бытовое убийство может привести к масштабной эскалации межнациональной напряженности лишь по причине некорректной формулировки законов.

Толерантность

Многие ученые в разных странах сегодня приходят к выводу, что законы толерантности не выдержали проверки временем. Из метода защиты угнетенных групп они превратились в форму дискриминации большинства, и даже – в способ подавления гражданской воли по противодействию преступности. Известно множество примеров, когда граждан осуждали по "националистским" статьям только за то, что во время драк, грабежей, попыток изнасилования они заступались за жертв бандитов не коренной национальности.

Как отмечают эксперты, судами и правоохранительными органами ряда государств насильно внедряется политика невмешательства. В результате, сегодня у представителя титульной нации в большинстве стран Запада (и России в том числе) нет никакого действенного инструмента для оказания сопротивления хулигану другой этнической группы.

Избирательная трактовка законов вполне официально поддерживается даже на государственном уровне. Например, по соглашению между президентом Чеченской республики Рамзаном Кадыровым и федеральными властями все осужденные чеченцы могут отбывать наказание у себя на родине. Притом, что по данным пресс-службы Уполномоченного по правам человека в Чечне, судами Чеченской Республики из поданных в 2009 году 471 ходатайства по УДО удовлетворено 373, что составляет около 80 процентов от общего числа обращений".

На наш взгляд, поощрять преступников за их национальную принадлежность не совсем целесообразно. Непонятно, какую задачу преследует это решение, если Европейский суд постановил, что у заключенного нет права выбирать, где ему отбывать наказание. Представители других национальностей, проживающих в России, такой привилегией не пользуются.

Поэтому рассматривать русский национализм, на наш взгляд, следует не как болезнь общества, а как проявление слабой правовой культуры работников государственных институтов. Ксенофобия в России больше социальная проблема, чем этническая: ее распространение является последствием неправомерного распределения привилегий (здесь действует абсолютно тот же механизм, что, например, и в борьбе "синих ведерок" с мигалками).

Проблема национальной унификации

С некоторых пор обязательным условием принадлежности к правовому обществу считается поддержка тезиса: "у преступности нет национальности". Понятно, что популяризация этого неоднозначного  утверждения преследует цель не допустить ответной вспышки насилия по национальному признаку.

При этом мало кто из правозащитников учитывает правило, что многократное повторение неверного утверждения часто приводит к обратным результатам. За наглядными примерами можно обратиться к истории СССР второй половины ХХ века. Поэтому демонстративное пренебрежение национальной окраской преступления в среднесрочной перспективе оказывается настолько же опасно, как и экстремистские заявления.

Злоупотребление принципами толерантности вынуждает следователей, сотрудников правоохранительных органов и простых граждан пренебрегать криминальной статистикой, наглядно демонстрирующей "преступную специализацию" каждой нации и народности.

Между тем, широкое распространение этой информации могло бы спасти человеческие жизни и в целом повысить уровень безопасности в обществе. Она позволяет объективно оценить степень риска в каждом конкретном жизненном эпизоде, а также последствия всех вариантов возможных действий и решений.

Как утверждает эксперт, "крепко выпивать с незнакомым грузином безопаснее, чем с незнакомым русским, а наниматься в батраки к незнакомому русскому безопаснее, чем к незнакомому ингушу, свободные отношения в браке в Европе признак прогрессивного мышления, а в Чечне – непосредственная угроза жизни".

Обнародование этих данных будет способствовать и безопасности нацменьшинств. Ведь ни одна нация не может соответствовать тем масштабам угрозы для общества, каким она предстает в глазах обывателей, ожесточенных ложью политкоррентных отговорок.

Позитивная дискриминация

Принято считать, что распространение информации о преступлении, совершенном представителем нацменьшинств, опасно с точки зрения роста националистических настроений в обществе. В связи с этим, сообщил нам эксперт, негласно действует правило погашения резонанса вокруг таких преступлений (в первую очередь, путем ограничения информации для СМИ), иногда даже считается целесообразным снизить срок или вынести условное наказание для преступников не титульной нации. Некоторые эксперты считают, что представители нацменьшинств заслуживают снисхождения суда, поскольку часто сами становятся жертвами дискриминации.

Такое явление получило название "позитивная дискриминация" - это политические меры, направленные на обеспечение равенства возможностей для представителей групп населения, подвергающихся или подвергавшихся ранее дискриминации.

Официально позитивная дискриминация чаще всего применяется в сфере приема на работу или учебу. Однако неформально такой политике во многих странах следуют правоохранительные и судебные органы. Основная идея позитивной дискриминации состоит в том, что общество, допустившее или допускающее дискриминацию меньшинств, должно компенсировать нанесённый таким образом вред за счёт большинства.

Если в социальной сфере подобная политика дискуссионна, но в целом оправдана (даже слабый студент или сотрудник, получивший бюджетное место только благодаря своей национальности, наносит государству и обществу меньший ущерб, чем еще один преступник), то в правовой сфере она крайне опасна. Тезис, что "закон един для всех" является не идеалистическим лозунгом, а законом равновесия в обществе.

Как только официальные органы выделяют какую-либо социальную группу в привилегированное положение по отношению к закону, общество уравнивает этот перекос, активизируя в отношении этой группы неформальные методы по достижению справедливости. В таком случае, в ход могут идти как различные формы уличного насилия, так и выработка собственных альтернативных законов – "понятий".

Таким образом, государственная политика по усиленной защите нацменьшинств становится основой для роста националистических настроений.

Групповой эгоизм

Любое законодательное выделение этнической группы, если ей не грозит исчезновение, с правовой точки зрения не оправдано.

Дифференциация нацменьшинств от титульной нации ставит их в положения "чужих", становится основой для появления различных конфликтных ситуаций.

Конституции большинства западных стран, где наиболее успешно решается вопрос нацменьшинств, признают лишь права личности, но не каких-либо групп населения. Граждане страны должны обладать абсолютно равными правами и наделение той или иной группы лиц (в частности, меньшинств) особыми правами не приведёт к формированию общегражданского сознания в стране, и будет содействовать групповому эгоизму.

Конституция Германии и ряда других стран говорит, что "никто не может быть ущемлен или получить какое-либо преимущество по признаку пола, национальности, цвета кожи, происхождения, языка, вероисповедания, а также на основании своих религиозных убеждений и политических взглядов". Юристы отмечают, что данная статья Конституции, защищая нацменьшинства от дискриминации, ничего не говорит о необходимости их особой поддержки.

Интеграция и дезинтеграция

Процессы глобализации на рынке труда и появление этнических общин в большинстве крупных городов способствовали образованию новой эмигрантской волны. Приезжая в чужую страны люди сегодня могут сохранить привычный уклад жизни, поселившись в этническом анклаве и работая в сфере бизнеса, контроль над которым взяли предыдущие переселенцы.

Европейские социологи отмечают тенденцию: чем больше приезжает в страну новых людей, тем меньше они хотят интегрироваться.
Подобная приверженность традиционному укладу жизни приводит вовсе не к мультикультурному обществу, как было принято говорить последние два десятилетия, а к дезинтеграции общества, приходят к выводу эксперты. Устоявшиеся законы общежития титульной нации ставятся под сомнение, что рефлекторно сказывается на снижении доверия к государственному своду законов.

Дезинтеграция общества – это разрушение неписанных правил общежития, моральных устоев, и других неформальных законов устоявшихся в этом обществе за сотни лет его развития и составляющие его идентификационный комплекс (на основании соответствия которому граждане могут считать себя, например, русскими или французами, независимо от места проживания).

Когда число людей соблюдающих эти нормы становится сопоставимым с количеством нарушителей, целостность общества разрушается, оно дробится на меньшие группы, которые в условиях кризиса национальной самоидентификации склоняются к конфликтной форме взаимоотношений (например, в России это водители и пешеходы, чиновники и бизнесмены, сталинисты и правозащитники, гопники и метросексуалы, милиционеры и все остальные…). Заканчивается это тем, что жизнь большинства граждан начинают определять только два закона: страха и ярости.

Открытие мечетей и исламских школ, широкое распространение специфических форм одежды (хиджаб, сари, тюбетейка, паранджа, и пр.), даже платок на головах женщин является лишь первыми признаками культурной экспансии, которая в обязательном порядке предусматривает последующую корректировку законов и правовой практики.

Ситуация, когда права нацменьшинствам предоставляются практически без всяких обязанностей, приводит к ультимативной форме общения с властями и обществом. Любой запрет (например, надевать платки в школе) вызывает бурную полемику и протесты. Лояльное отношение властей к таким требованиям и агрессивному поведению нацменьшинств неминуемо приводит к переносу этнической группой своих национальных законов на территорию нового проживания.

Эксперты утверждают, что очевидные признаки нежелания интегрироваться наглядно демонстрирует тот факт, что данные мигранты смотрят на место своего пребывания,  как на оккупированную территорию. А значит, в отношении них оправдано применение соответствующих мер.

Ассимиляция и потеря идентичности

Впрочем, ряд специалистов придерживается противоположной точки зрения: будто  причиной распространения девиантного поведения среди молодых людей, родившихся в семье мигрантов или нацменьшинств, стал кризис национальной идентичности.

Например, есть версия, что погромы во Франции устраивает молодежь, которая уже не чувствует себя арабами, но в то же время их и не признают французами. Таки сами чеченцы высказывают недовольство, что одни их "собратья" "забывают, что они чеченцы, а другие наоборот, забывают, что в гостях".

Социологи приходят к выводу, что сплав культур и менталитетов способствует кризису системы ценностей, и в частности – отторжению (как чуждых) одновременно и законов своего этноса, и законов государства.

Криминализации этнокультурной молодежи способствует и неприятие их на родине. Например, известно множество примеров, когда "обрусевшие" чеченцы, вернувшись домой, подвергались остракизму со стороны местных жителей.

Причина появления такого ультранационализма заключается, в частности, в отсутствии реакции государственных институтов на распространение альтернативных законов в нацреспубликах, многие из которых идут вразрез с общегосударственными.

Излишне доказывать тот факт, что подавляющее большинство людей следует только одному своду законов: государственному, общинному, религиозному, семейному... При этом практически любой человек автоматически выбирает более сильный, последовательный кодекс законов, обеспечивающий надежную защиту тем, кто следует его нормам, и неотвратимость наказания, в случае нарушения.

Поэтому, когда репрессии, нарушения прав человека, коррумпированные суды дискредитировали закон, многие наши сограждане (даже те, которые никогда не сидели в тюрьме) предпочли жить по "понятиям" криминального мира. И вернуть их в ближайшее время в поле закона вряд ли помогут самые мудрые реформы и меры по борьбе с правовым нигилизмом. Возможно, именно поэтому коррупцию в России так сложно победить – потому что она представляет собой неформальный институт правил, на протяжении исторического времени ставших сильнее закона.

Таким образом, появление в регионах РФ альтернативных, вступающих в конфликт с российской Конституцией, Уголовным и Гражданским кодексами, законов представляет угрозу для национальной целостности общества.

Часто основой для межнациональных конфликтов становится не этническая нетерпимость, а смешение различных правил, понятий и нормативных кодексов. Самый законопослушный человек, заявляющий, что "наша конституция - Коран", легко может совершить преступление (в том числе и помимо своей воли), и даже не узнать о факте правонарушения.

На  территории РФ законы УК и ГК должны реализовываться строже и неукоснительнее, чем любые религиозные, общинные, традиционные или провинциальные законы. Корреляция действия любых органов на основании национальности нарушителя – основа межнационального конфликта в стране. Взаимное уважение между различными этносами возможно только тогда, когда они живут по одному закону.

Перспектива

Европейские политики сегодня пытаются придумать способ, как остановить участившиеся бунты нацменьшинств – в первую очередь французских арабов. Применение силы может повлечь рост террористических настроений на основе исламского фундаментализма, лояльность создает угрозу государству как институту. Французские власти готовы договариваться, однако не очень понимают с кем, а также что, собственно, может стать предметом договоренностей. Очевидно одно: исправление сложившейся ситуации без кардинального переосмысления всего свода законов, касающихся межнациональных отношений, кажется, невозможно.

В России ситуация еще не приняла такую клиническую форму, однако актуальность решительных действий это не отменяет. На наш взгляд, бороться с национализмом надо не карательными мерами, а равноправием всех групп граждан перед законом. Странно, что до сих пор решение такого проблемного вопроса как построение цивилизованных межнациональных отношений в России не пытались решить с помощью двух наиболее очевидных методов: введением правил обязательной и глубокой интеграции, а главное – ужесточением ответственности для тех, кто нарушает принцип "единый закон для всех".