Первый раз в небе

В моё время значки, это были не просто символы, а  означали определенную принадлежность к какой-то общественной организации: «комсомолец», «пионер», «октябрёнок» и т.д. Эту символику все обязаны были носить на школьной форме, и многие с облегчением их снимали, когда шли на улицу, в кино, в театр и т.д.

Но были ребята, которые выделялись из этой толпы, свои значки они с гордостью носили даже на улице: маленький парашютик, на стропах  которого болтался ромбик с количеством прыжков.

Те ребята…. В них было что-то особенное, они казались мне по-настоящему «крутыми».

Но временно  пришлось оставить мысли о «покорении неба» из-за возрастного ценза – мне не было ещё пятнадцати. Приближались выпускные классы и, казалось, что на свете нет не интересной профессии: актер, доктор, инженер, строитель и т.д.. Но я знал, что, будучи гражданским обязательно попаду в армию. Мне хотелось со всем юношеским максимализмом приносить реальную пользу. И еще я знал, что тех, кто прыгает с парашютом, в военкомате на 99% приписывают к службе в ВДВ. А это было для меня уже по-настоящему.

Была осень. Моросил мелкий дождь. А я уверенными шагами направлялся к зданию аэроклуба… Последующая жизнь наполнилась новым смыслом, полной красок и впечатлений:  наш инструктор Тоня двумя годами старше нас, которую мы обязаны были называть Антониной Вячеславовной, мои новые друзья и ещё одна вещь, вызывавшая во мне и страх и трепет одновременно. В классе, где проходили занятия, под самым потолком висела настоящая парашютная система. Одно дело видеть, как маленькие белые купола кружат где-то высоко, а другое видеть перед собой, то, что будет спасать твою жизнь. Даже мои родители были не в курсе, что я посещаю аэроклуб. Отец спрашивал временами: «Там куда ты ходишь хотя бы за советскую власть?!». Мой утвердительный кивок, по-видимому, оставлял его удовлетворенным. Мы целыми днями писали не понятные слова (ШКП, ЛКП  и т.д.), учились укладывать парашют и имитировали, как правильно выпрыгивать из самолёта.

Итак день, когда мы должны прыгать приближался… На улице -25, 11 января 1990 год, 6 утра. Каждый стоит возле собственноручно уложенного парашюта. Те, кто не был уверен в своей укладке, норовили «стырить» чужой. Мои родители были всё ещё не в курсе происходящего…  Я хотел прыгнуть последним и посмотреть сначала, как прыгнут остальные, поэтому сел рядом с  дверью. Я не подумал, что меня спрашивать не будут и тем более учитывать мои пожелания. Захлопнулась дверь. Я почувствовал страх замкнутого пространства и неизбежности. Лица у всех были без преувеличения зеленые.  Но я знал, что прыгну. Это решимость заставила мое тело не колебаться, хотя мысли о значках, крутизне и т.д. улетучились напрочь, особенно когда открылась дверь на высоте 1000 метров и в самолет ворвался шквал ледяного ветра и снежной пыли. А когда ко мне подошел инструктор и сказал : «Первый» - я, "приятно" удивившись, поднялся , подошел к обрезу двери, ухватился обеими руками за кольцо и  по команде: «Пошел!», сделал шаг в пустоту.

Вокруг было что-то  белое и похожее на смесь снега и облаков. Я не просто подумал, а почувствовал каждой клеточкой, что дороги назад нет и, теперь, все зависит только от меня. Набегающий поток показался  настолько сильным, что дышать просто не мог. Но 3 секунды свободного падения можно потерпеть. Потом резко  скорость увеличилась, ощущение было такое будто  куда-то проваливаешься. Затем резкий рывок вверх, да такой, что мои ноги подлетели выше головы и, наступила… тишина – всепоглощающая, всеобъемлющая и тотальная. Как говорил один из спортсменов: «тишина звенела…». Проверив, купол и, сделав необходимые манипуляции с запасным парашютом,  стал искать своих друзей, которые летели неподалеку. В воздухе собственный голос кажется очень тихим, и, поэтому, когда кричишь невольно стараешься перекричать, как бы, самого себя.

«Запаску расчикуй» - кричал я, стараясь помочь им избежать приземления на двух парашютах одновременно.

Потом посмотрел вниз. Там вдалеке бегали маленькие машинки и суетились совсем крошечные  человечки. Очень захватывающее зрелище. А через некоторое время начала приближаться земля.

И парадокс, если в поле твоего зрения есть какой-нибудь предмет (например самолет, стоящий на стоянке или бензовоз, как в моем случае ) тебе кажется, что ты летишь именно на него, даже если ветер в другую сторону.

Но на самом деле все обошлось - я благополучно снижался, и,вскоре, смог по мелькающим травинкам, виднеющимся из под снега, оценить, что лечу с достаточно большой горизонтальной скоростью (все таки ветер).

«Ступни  вместе, колени чуть присогнуты, ноги под 45 градусов к горизонту, при касании Земли не пытаться устоять» - пронеслось в мозгу, как молитва и удар… кувырок …  весь в снегу, за рукава снег набился до плечей и … я еду по земле, как на санях, только вместо лошадей парус из купола.

Когда "поборол" парашют, поднялся на ноги, постоял немного в тишине, потом   посмотрел вверх ... - в небо...  на этот бескрайний океан синевы. Меня охватила дрожь , потому что я почувствовал как волны света  этого океана осторожно касались меня, я это чувствовал, и в ответ внутри тоже что-то разгоралось  и, постепенно, начало светиться ответной благодарностью и всеобъемлющей радостью!!!

Я шел на старт, навстречу мне бежали девчонки, которых ветром принесло поближе, и они наперебой рассказывали мне свои впечатления. Их глаза просто горели, а мороз и искренняя радость сделали и без того красивые лица еще краше, лучше самой совершенной косметики.

А на следующий день, выпал новый белый, пушистый снег, ветер разогнал облака и солнце светило, как говориться «миллион на  миллион». И именно тогда,  выпрыгивая из двери самолета и погружаясь в бездну искрящегося неба, я понял... что окончательно заболел прыжками!!!