Ультраправый крен Европы

Борьба за спасение демократии в Европе оказалась намного сложнее, чем в США. Практически каждая страна страдает от растущего конфликта между традиционными и ультраправыми, и даже неонацистскими, политическими партиями. Эти конфликты весьма разнообразны, но все вместе они раскрывают тревожную тенденцию, похожую на трамповские атаки на демократические институты и ценности в США. Эта тенденция заключается в организации заговоров, демонизации «других», обращении к христианскому национализму, эксплуатации экономической нестабильности, и, прежде всего, в постоянном нагнетании истерии в социальных сетях, и конечно с добавлением насилия. Один мой знакомый эксперт по внешней политике (Мортон Гальперин) сказал однажды, что «убийство – лучший выбор» для автократов. «Пассивное сопротивление работает, если у вас нет лидера, который готов стрелять в людей, марширующих по улице».

Ультраправые в Италии, Польше, Швеции…

Возьмем, к примеру, Италию, где ультраправый кандидат (Джорджа Мелони) вскоре станет премьер-министром. Её партия «Братья Италии» связана с фашистами времён Муссолини. Она – продукт многолетней кампании Лиги Маттео Сальвини против «вторжения» мигрантов, кражи итальянских ценностей и захвата итальянской экономики «мировыми элитами» (т.е. силами глобализации). Мелони смогла «оседлать волну популистского гнева, и её политическая партия стратегически считает себя оппозицией неолиберальной катастрофе, которая на несколько десятилетий отбросила назад итальянскую и европейскую экономику». Партия Мелони приближается к власти всего с 25-процентной поддержкой, но в сочетании с другими партиями, включая Лигу Сальвини, она сохранит баланс сил в парламенте.

Или возьмём Венгрию Виктора Орбана. Он стал любимцем ультраправых американцев, хулиганом в лучших трамповских традициях. Орбан пытается укрепить свою власть и не скрывает своей «нелиберальной» политики, которая выражается в подрыве институтов демократического правления: прессы, судов, гражданского общества. Он также с успехом использовал распространение ненависти к беженцам. И несмотря на попытки ЕС привлечь Орбана к ответственности за нарушение демократических правил, он не проявляет никаких признаков подчинения. В Турции правит другой авторитарный лидер Реджеп Тайип Эрдоган, который подавил критику и ужесточил контроль над всеми независимыми источниками власти. Недавно он принял закон, по которому можно сажать в тюрьму всех, кто «распространяет недостоверную информацию о внутренней и внешней безопасности, общественном порядке и здравоохранении страны, с единственной целью распространения волнений, страха и паники среди населения».

Тактика Эрдогана заключается в запугивании демократической Европы, чтобы показать важность Турции как посредника между ней и Путиным. Под этим прикрытием Эрдоган продолжает искоренять сражающуюся за независимость Рабочую партию Курдистана (РПК), которую Турция и США называют террористической группировкой. На самом деле, хотя РПК прибегает к насилию, у неё нет выбора, учитывая безжалостные нападения Эрдогана на курдские силы в Сирии, при согласии НАТО и США. Остальная Европа также не внушает оптимизма. Экономический кризис в Британии возник после Брексита, от которого не хотят отказываться консервативные лидеры.

Во Франции Эммануэль Макрон победил Марин Ле Пен на президентских выборах со значительным отрывом (58% против 42%), но, как пишет один французский источник, «результат Ле Пен также говорит о ближайшем приходе к власти во Франции ультраправых и сильном внутреннем расколе этой страны». Это подтвердилось после выборов в Национальную ассамблею, в которой макроновская коалиция не смогла получить большинство, а партия Ле Пен Национальный фронт получила 89 из 577 мест, став крупнейшей оппозиционной партией. Шведская политика также резко сдвинулась вправо. Шведская демократическая партия, которая имеет неонацистское происхождение, получила на парламентских выборах в прошлом месяце 20% голосов.

«Шведские ультраправые извлекли выгоду из растущего неравенства в стране, поощряя одержимость преступностью и ненавистью к мигрантам. Их усиление раскрывает конец шведской исключительности – идеи морального и материального выделения страны», - написал один шведский журналист.

Польша, как и Венгрия, обладает всеми атрибутами демократического правления, но они подорваны намерением правого правительства создать новую польскую идеологию. «Быть настоящим поляком означает ненавидеть коммунистов, преклоняться перед католицизмом и прославлять польскую историю», - пишет один обозреватель. Переписывание истории заключается в отрицании сотрудничества Польши с нацистами и игнорировании усиления антисемитизма. Но сейчас Польша нивелирует европейское недовольство своей политикой, приёмом большого количества украинцев (около 2,5 млн.) и демонстрацией верности НАТО перед лицом русской агрессии.

Борьба с ультраправыми.

Можно ли справиться с усилением неофашизма? Часто говорят, что в этом нужно полагаться на институты демократического правления: гражданское общество (независимые профсоюзы, малый бизнес, НПО), судебную систему, традиционные политические партии, независимые СМИ. Однако, не стоит надеяться, что эти институты выстоят перед авторитаризмом. Во-первых, ультраправые правители обычно внедряют в суды и СМИ лояльных людей, уничтожают правовую основу для работы НПО, и помогают полиции и другим силам безопасности подавлять любые организованные антирежимные действия.

Во-вторых, демократические институты являются основными мишенями для ультраправых, которые постоянно называют их «врагами народа» за создание экономической и социальной нестабильности. Как мы в США хорошо знаем, нелегко защищаться от таких бессмысленных нападок. В-третьих, у либералов и прогрессистов есть собственные критические мнения о демократии. В условиях ультраправых нападок либеральные левые, не говоря уж о крайних левых, едва ли могут защищать корпоративные СМИ, коррумпированные партии, игнорирующие социальное неравенство суды и бездействующие законодательные органы.

В-четвёртых, ультраправые оказались намного лучше продемократических сил в мобилизации капитала, социальных сетей и взаимной поддержке. Ультраправые новостные агентства Европы, например, следуют примеру Орбана: «Он создаёт себе лояльные СМИ. Связанные с его партией олигархи скупают независимые газеты и частные телеканалы. Сегодня на венгерском новостном рынке господствуют сторонники Орбана». Теперь по всей Европе распространились такие «альтернативные новости». Если ко всем этим проблемам добавить почти повсеместные экономические потрясения, Украинскую войну и вечную пандемию, то получится рецепт краха демократии и триумфа неофашизма.

Однако, есть и другие примеры. Например, Латинская Америка, где «с 2018 года левые поднимают волны антикоррупционных и антиправительственных выступлений в Мексике, Колумбии, Аргентине, Чили и Перу». Теперь эта волна докатилась до Бразилии, если верны опубликованные данные опросов общественного мнения. Чтобы узнать, как это организовать, можно расспросить бывшего президента Лулу да Сильву, и он ответит, что всегда использовал одну успешную тактику: решительная борьба с бедностью, возмутительным разрывом между богатыми и бедными и с безработицей.

Кроме того, всегда есть вероятность, по примеру Италии, что ультраправые рухнут, как только придут к власти. Миллиардер Сильвио Берлускони, который был премьер-министром и остаётся третьей фигурой в ультраправом триумвирате, кажется, по-прежнему мечтает о возрождении величия, и хуже того, испытывает симпатию к Владимиру Путину. В отличие от Мелони, он считает, что Путин был прав, напав на Украину, опасаясь натовского захвата этой страны. Он считает, что в Европе и США нет настоящих лидеров, «Единственный настоящий лидер – это я», - сказал он однажды. Будем надеяться, что такие высказывания станут началом конца нового руководства Италии.


Источник: Europe’s Far-Right Lurch, Mel Gurtov, counterpunch.org, October 27, 2022.