Одержимые мамаши

Я поехала на озеро с тремя приятельницами, женщинами лет сорока, успешными — каждая в своей области. День обещал быть праздным и приятным, пока не выяснилось, что я, как человек бездетный, не могу поддержать разговор. Я была окружена одержимыми мамашами, чей досуг был посвящен исключительно сыновьям

Мой заявил: «Я в колледж больше не пойду», — сокрушалась театральный педагог. — И это в физико-математический, куда мы его с таким трудом устроили!

— А мой сказал: «Мам, я буду сочинять музыку», — жаловалась бизнесвумен, владелица сети магазинов.

— У меня до девятого класса все было хорошо, — рассказывала специалист по пиару. — Я даже не спрашивала, как уроки. А потом покатился.

— Раньше я на родительские собрания вообще не ходила, — вздыхала бизнесвумен. — Теперь, если он завалит сессию, мне нужно

будет давать взятку. И это мы еще с армией не разобрались.

Я робко предложила: «Пойдемте купаться?» Но матери лежали на подстилках и в задумчивости жевали травинки. Было ощущение, что мы на выездном круглом столе о проблемах воспитания сыновей.

— Я читаю книгу «Как воспитать сына», — начала педагог. Остальные подползли к ней с надеждой, как к носителю сакрального знания. — И там написано: не нужно запрещать ему интернет! Это такая же социальная инвалидность, как и книги.

— Ну, слава богу! — успокоилась бизнесвумен.

— Но я вдруг обнаруживаю, что мой ребенок узнает из интернета что-то, чего даже я не знаю! — запротестовала пиар-менеджер. — И это не соприкасается со школой и институтом!

— У нас школа и институт чудовищно отстают от жизни, — успокоила ее бизнесвумен. — У нас кризис образования.

— И это связано с кризисом авторитета педагога как такового! — поставила вопрос ребром педагог. — Почему рухнул авторитет взрослого человека? Еще в середине двадцатого века взрослый человек был носителем знания. И знание это было приватизировано — сначала жрецами…

После жрецов шла краткая история Египта, Греции, Европы, Нового Света, мировых войн, а заканчивалось все словами: «Вот почему он со мной такой невежливый!» Остальные женщины смотрели на оратора с уважением.

— У них нет долгосрочной перспективы, — потрясала руками пиарщица. — Мы выстраивали модель своей жизни. Мы должны были пойти в институт, потом семья, мебель, дети.

А эти живут в коротком отрезке времени. Как бабочки!

— Не скажи, Наташа, — возразила педагог. — Просто ты не способна их понять.

— Мы не способны их понять, — примирительно подытожила бизнесвумен. — На их глазах бабушки и дедушки копили и на их же глазах — бабах! — ничего не получили. Были обмануты надежды целого поколения, выросшего на сломе эпох.

— Это вы про мое поколение, — сказала я. — Это мы мужали на сломе эпох. Пойдемте купаться?

— Да, это про них, — подтвердили мамаши, просканировав меня на предмет оказания мне первой материнской помощи. — Ты там не перегрелась? Дать термальную водичку?

— Мы даже представить себе не можем, о чем они мечтают!

— Почему? Я знаю, о чем они мечтают. Мне мои сыновья говорят, — уела всех бизнесвумен. — Старший видит себя частью элиты. И поэтому он поступил в МГУ.

— Но знаете, — почти с отвращением сказала пиар-менеджер, — они какие-то непротестные. Вот непротестные, и все. Поэтому у нас нет революционных настроений в обществе. Гормоны у них не играют, что ли…

— Мой угрожает: вот я закончу твою гребаную школу, и ты посмотришь, что я сделаю. Ты еще увидишь!

— А у меня знакомый в шестнадцать лет маме сказал, что он гей… — сказала я. Поскольку идти купаться мамаши категорически не собирались, я решила пугать их всякими ужасами.

— Не дай бог! — в один голос воскликнули они.

— У моего есть девушка, — вспомнила менеджер. Все посмотрели на нее с завистью.

— Это все Возрождение, — снова вернулась в толщу веков педагог. — Это тогда они придумали, что бога нет и человек — мера всех вещей. Чудовища… Взять хотя бы Макиавелли.

— Мы живем на обломках индивидуалистической философии, — неслось над лугом.

— Мы должны любить их…

Я плюнула и пошла купаться. Вернувшись, я рассказала мамашам о том, что мой тридцати­пятилетний приятель с научной степенью, часть элиты, выпускник МГУ, звонит своей пожилой маме восемь раз в день и спрашивает ее, что ему надеть, что купить, что приготовить и как вообще жить.

— Кстати! — спохватились мамаши. — Приготовить! Нужно возвращаться: дома холодильник пус­той, а он же сейчас придет домой — бедный, голодный…