ОБРАЗ ТАТАРИНА, ПРЕДСТОЯНИЕ И НЕСТОЯНИЕ В РОССИЙСКОМ КИНЕМАТОГРАФЕ

На модерации Отложенный Вчера Никита Михалков встретился с Владимиром Путиным. Говорили о перспективах развития российского кинематографа. А я размышлял о перспективах развития татарского кинематографа, которые у нас когда-то были, так как именно в Казани производилась известная киноплёнка «Тасма». Задумался об образе татарина в российском кинематографе. Ведь в новой киноленте режиссёра Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем 2» есть фрагмент, когда один из штрафников, татарин по национальности, молится перед боем, зазывая Аллаха. Это весьма трогательная сцена, вызывающая противоречивые чувства.

Очень трудно определённо сказать, что хотел выразить тем самым Никита Михалков. И всё-таки этот образ некорректен и однобоко примитивизирует образ татарина. Это традиция, которая может усугублять комплекс татарской национальной неполноценности. Почему так происходит? Несмотря на то, что в советском и российском кинематографе образ татарина или татарки практически не представлен, тем не менее он всегда являлся показателем отношения государственной власти к татарам. Персонажу татарской национальности в советском кино всегда отводилась незавидная роль.

На память приходят лишь некоторые короткие киноэпизоды, которые уже многие не помнят. Так например, это образ татарина-дворника в фильме о молодом Ульянове-Ленине. В фильме молодой Ульянов иронизирует над татарином, относясь к нему несерьёзно. Ульянов встречает дворника, которого призвали в армию и спрашивает его: “А что если тебе дадут приказ стрелять в меня… ты будешь стрелять?” Тот утвердительно отвечает: “Буду…”, но после некоей паузы заявляет: “Стрелять буду… да только мимо”. На экране хитрые глаза татарина-дворника и смех. Ещё пример. В фильме Эйзенштейна “Иван Грозный ”. На экране хитрый татарин с репликой: “Маскау манинький… Казан бальшой… ” Архетип хитрого, но наивного татарина, говорящего с акцентом, хорошо прижился в советском кино. Ещё пример. Образ Абдуллы-торгаша в художественном фильме “Евдоким и Евдокия ”.

Эту роль сыграл наш известный актёр-чтец Айрат Арсланов. Мой отец, будучи одногруппником по театральному училищу с Айратом Арслановым, всегда восхищался талантом и порядочностью этого великого артиста. Но здесь ему была отведена негативная и невзрачная роль красивого и опять-таки хитрого татарина, совращающего русскую замужнюю женщину. У Андрея Тарковского в фильме “Андрей Рублёв” татары представлены в маленьком, но сильном эпизоде. Теперь уже татары не хитрые лакеи, не глупые или наивные существа. Теперь это агрессивная сила, способная выкалывать у русских глаза. После просмотра этих эпизодов у многих татар начинался приступ комплекса национальной неполноценности. Это очень серьёзно. Будучи ещё очень молодым при виде этих кадров у меня внутри что-то сжималось и я задумывался: “Неужели это образ моего татарского народа?” Кто-то может возразить, что дескать есть фильм-сказка “Булат-батыр ” (фильм тридцатых годов) или “Клад” (фильм семидесятых годов). Но это ленты, где нет образа татар, там стояли иные задачи. Почему татарам на советском культурном пространстве так и не достался достойный образ-земляка, который бы любили все. Грузинам в этом плане повезло. Им достался образ Мимино (Вахтанг Кикабидзе). Мимино любят все… Но это пожалуй исключение из правил. Все остальные нации могли формировать объективный художественный образ себя, имея свои национальные киностудии. У нас таковой не было никогда. И вот, наконец, свершилось.

После различных попыток ( “Куктау”, “Тёплый ветер булгар” и др. ) на экран вышел полнометражный художественный фильм “Зулейха”, снятый Р.Ч. Тухватуллиным, по одноимённому произведению Гаяза Исхаки. Эта лента, пожалуй, впервые претендует на более правдивый художественный образ татар в российском, да и, пожалуй, в мировом кинематографе. Это не образ татарина, но образ татарки - Зулейхи. Она и есть нерв всего фильма – нерв всего татарского многострадального народа. Её образ аналогичен образу из плаката “Родина мать зовёт!” Но теперь это звучит: “Зулейха чакыра! ” (“Зулейха зовёт!”). Она призывает не в явной форме, не прямо, но косвенно, то есть своим поведением. В ней собран архетип страдающей татарской женщины. Несмотря на то, что она мусульманка её насильственно крестят (Зулейха становится Марфой), насильственно заключают в монастырь, насильственно выдают замуж за русского мужика. Короткая сцена сексуального насилия Зулейхи русским мужиком вызывает сверхомерзение зрителя, несмотря на то, что зритель уже адаптировался к насилию на российском телевизионном экране.

Но это особое насилие. Это насилие одной религии и национальности другой. Межрелигиозный антогонизм между мусульманами и христианами становится главным напряжением всего фильма. Это напряжение является основой эстетического переживания всего фильма. Это деструктивная, но надо признать, правдивая эстетика. Эпизод в котором мусульмане окружают и защищают свою мечеть от вторжения христиан, символичен. Силы оказываются не равными и с мечети сносится шпиль-символ ислама (луна) и на место него водружается крест. Это также глубоко воздействует на зрителя. Данная сцена бьёт по национальным чувствам татар. Из фильма мы узнаём, что современный русский жаргон в отношении татар (“чаплашка”, “не бельмеса” и т.п.) процветал и тогда, то есть много столетий назад. В целом, весь фильм переполнен символами, архетипами, вещами, мелодиями и звуками, которые, с одной стороны воздействуют на национальные чувства и подсознание, а с другой, в замаскированной форме показывают наши современные этнические и религиозные проблемы. Видимо настало время когда в кинематографе образы нерусских национальностей России должны быть представлены в более корректно. А теперь возратимся к Н. Михалкову.

Уже само название фильма Михалкова «Предстояние» довольно таки либидозное. Поэтому психоанализ здесь уместен, хотя он всегда уместен и является одним из главных методов в психологии художественного творчества, позволяющей через произведение искусства выходить на личность его автора. Этим я, как психоаналитик, со значительным рейтингом популярности, занимаюсь уже в течении восьми лет и поэтому вёл долгое время всероссийский проект «На приёме у психолога Рамиля Гарифуллина» в еженедельнике «Аргументы Недели» (в Интернете можно почитать). Но до Михалкова как-то руки не доходили, хотя через мой кабинет прошли многие известные персоны: Жириновский, Боярский, Салтыкова, Ширвиндт, Шахназаров, Мережко, Захаров, Новожжёнов, Моисеев, Песков, Трахтенберг, Шандыбин, Куклачёв, Дунаевский, Крачковская,Чумак, Грачевский, Житинкин, Акопян, Дроботенко, Софронов и многие другие. Итак, моя многолетняя психоаналитическая интуиция в плане анализа произведения подсказывает, что последний фильм Михалкова не требует значительных усилий по расшифровке психологических глубинных истоков автора.

Либидозная энергия автора в явной (в незамаскированной форме выпирает, то есть предстоит физически, видимо сам автор этого ещё не осознаёт, но название «Предстояние» имеет именно эту подсознательную составляющую). Автор предстоит над всеми персонажами (актёрами) этого фильма и не только как режиссёр, а как нечто большее, нечто сильное, нечто казалось бы мало говорящее (диалогов мало), но активное и влияющее на всех персонажей, особенно мужского пола: Дюжев, Миронов, Меньшиков, Маковецкий, энергетика которых подчиняется малоговорящему, но всепроникающему Михалкову. Необыкновенно парадоксальное соединение мортидозной энергии войны и либидозной энергии жизни (подсматривание подрывником беженцев на мосту, показывание сисек умирающему танкисту) позволяет говорить о необычном, некоем объективном отношении автора картины к переживаниям мужчин…. мужчин великой отечественной войны. Это отношение распространяется и на немцев, особенно в сцене, где на весь экран предлагается для кинозрителей задница немецкого лётчика.

В целом в фильме показана некая слабость и пассивность мужчин, противостоять врагу, достойно предстоять. Проглядывает некая мужская импотенция к власти, к силе, но она, эта сила, зато излучается незримым, но всепроникающим автором данной картины уважаемым Михалковым Никитой Сергеевичем. Таким образом, фильм актуален и поднимает проблему пассивности России в мировом сообществе. Этот фильм должен стать психотерапией для России, чтобы она не стояла в пассивной позе перед Западом. Поэтому в Каннах этот фильм ничего не получил. Больно осознавать Западу свою роль ставить весь в мир в позу! Никита Михалков – молодец, один предстоит в российском кинематографе, а у остальных кинематографистов видимо нестояние?