Саакашвили моего врага — мой друг

Великий грузинский интеллигент нашел рифму к слову “Раша”
В стадию полномасштабной телевизионной войны окончательно вступили “братские и союзнические отношения” Москвы и Минска. Государственное белорусское ТВ сделало подобострастное интервью с Михаилом Саакашвили. А в пятницу вечером российские телевизионщики должны были показать вторую серию разоблачительного фильма про Лукашенко “Крестный Батька”. Трудно представить себе что-то более противоестественное, чем нежную дружбу “последнего диктатора Европы” с “оплотом демократии на постсоветском пространстве”. Еще недавно президент Грузии призывал к восстанию жителей Белоруссии против своего правителя-злодея. “Белоруссия — не какая-то прихоть Грузии. Это фундаментальный вопрос. И этот вопрос будет решен освобождением белорусского народа и окончательным объединением Европы. Я знаю, что точно такие же люди, которые избивают демонстрантов в Минске, создают проблемы Грузии и всему миру”, — заявил, например, Михаил Саакашвили в марте 2006 года.

Лукашенко отвечал Тбилиси такой же “любовью”. Когда четыре с лишним года тому назад девять грузинских депутатов прилетели в Минск в качестве выборных наблюдателей, их даже не выпустили за пределы аэропорта. “Провокаторов” поместили в специальный отель для депортированных, где они, “находясь в заключении”, по пять раз в день пели гимн Грузии.

Но общее желание насолить Москве помогло Тбилиси и Минску “интегрироваться”. Любое интервью Саакашвили иностранным журналюгам — это спектакль, достойный отдельного описания. Приезжавшие в Тбилиси до войны 2008 года представители крупных западных СМИ с изумлением рассказывали, что президент Грузии сам звонил им на мобильные телефоны и слал SMS. Но по степени фантасмагоричности действо на экране первого канала белорусского ТВ превзошло даже знаменитый эпизод с попыткой Саакашвили съесть свой галстук.

Как это и положено деятелю голубого экрана в стране Лукашенко, гость из Минска задавал президенту Грузии чрезвычайно “острые” вопросы: “Вам привычно работать до трех-четырех утра. Но плоды вашего труда видны вокруг. Вас называют человеком, который может прийти и съесть в ресторане хачапури с людьми.

Вот эта ваша простота — почему?”

Не будем, однако, глумиться над белорусским тележурналистом. Там, где он работает, по-другому просто не умеют. Но вот Саакашвили действительно “жег”. До сих пор никому из уважающих себя зарубежных политиков даже в голову не приходило объявить Лукашенко “ревнителем демократии”. А вот президент Грузии сделал это играючи.

Сначала Саакашвили советовал приставить к началу английского слова “Раша” две буквы и рассказывал о том, как “свободно дышится” в Белоруссии. А потом грузинский лидер по собственной инициативе решил прокомментировать фильм “Крестный Батька”: “Смотрел недавно то, что они сделали про Белоруссию. Обвиняют деятелей Белоруссии чуть ли не в каннибализме! Это имеет привкус пропагандистской войны!”

В последнем вопросе президент Грузии, конечно, совершенно прав. Если бы Москва и Минск не поссорились, вряд ли бы наше “исключительно независимое” ТВ вспомнило бы сейчас о жертвах режима Лукашенко. Но вот какой привкус имеет поведение Саакашвили? Есть старая как мир формула: “враг моего врага — мой друг”. Но внезапно обретенную симпатию к белорусскому Батьке лидер Грузии мог бы выразить и без столь гротескного передергивания. Впрочем, может, оно и к лучшему. Более наглядного сеанса саморазоблачения у Саакашвили не получилось бы организовать даже при наличии большого желания. Еще оставшимся у грузинского вождя почитателям из среды российских либералов посмотреть это интервью будет, во всяком случае, весьма полезно.

Имеет ли дружба Минска и Тбилиси против Москвы какие-либо долгосрочные перспективы? Кроме общей нелюбви к Путину, двух постсоветских вождей ничего не связывает. И Лукашенко, и Саакашвили просто используют друг друга. Кроме сомнительного эффекта в сфере пропаганды такой тандем ничего не дает.

Сложнее понять другое: как политический конфликт России и Белоруссии сочетается со строительством Таможенного союза? Говорят, что худой мир лучше доброй ссоры. Но худой мир между двумя столицами с каждым днем все больше смахивает на шизофрению без конца и края.