Кредитные ресурсы бизнесу практически не доступны

Воеводина Татьяна Владимировна — владелица и руководитель компании «БЕЛЫЙ КОТ», специализирующейся на продаже изделий для экологически чистой уборки. Владеет также агробизнесом в Сальском районе Ростовской области. Также занимается торговлей зерна внутри страны.

<hr/>

«В 2004 году заработав деньги на торговле, наша семья купила два бывших совхоза в Ростовской области, и мы принялись, как могли, поднимать сельское хозяйство. Поднимать иногда в самом прямом смысле: после разгона колхозов-совхозов хозяйства пришли не просто в упадок, а в самую что ни наесть физическую разруху. В настоящее время у нас два хозяйства зерновой направленности с 13 тыс. га пахотной земли и зерноторговая компания в городе Азове, которая отгружает зерно через Азовский порт. Наше хозяйство (ООО им. Фрунзе) находится на втором месте в Сальском районе по производственным показателям, что было отмечено на прошедшем по осени районном Празднике Урожая. Это я к тому, что мы не захудалое хозяйство, а вполне приличное, и наши проблемы — не от деловой неумелости. Они — достаточно типичны и порождены общим положением дел.

Главнейшая проблема — это проблема кредитования бизнеса: кредитные ресурсы бизнесу практически не доступны.Банки, как известно, начальство начинает при всех трудностях и кризисах спасать первыми: они, как нас учит передовая экономическая наука, суть кровеносной системы  экономики, без них мы все умрём. Впрочем, без еды мы умрём гораздо раньше, но поговорил о банках.

Что в итоге? А вот что. Банки среднего размера не имеют свободной наличности. Речь даже не о процентах по кредиту, а просто денег нет. У банков. Например, мы заключили договор с банком «Миллениум» на 30 млн. руб. за месяц банк (!!!) наскрёб лишь три миллиона, договор расторгли. Главными источниками финансирования остаются «Сбербанк» и «Россельхозбанк». Селяне имеют особый зуб на «Россельхозбанк» – подозреваю, что за его название. Вроде должен помогать мужикам, а … одно название. В нём ощущается предательство и, возможно, изощрённое издевательство. Когда руководитель «Россельхозбанка» появляется в телевизоре с бойкими речами о помощи и субсидиях – казаки нефигурально плюют в экран: слов, даже непечатных, они не находят. «Сбербанк» не вызывает таких бурных эмоций, ну, вроде как «сбер» и «сбер», что с него возьмёшь. Но он ничем, по сути, не отличается. Оба кредитуют под 18% и выше. Одно соседнее хозяйство получило кредит под 29%: оно показалось кредитору проблемным, и банк решил таким образом снизить свои риски.

Помимо высочайших процентов, все кредиты должны быть обеспечены залоговой массой в размере 150%, то есть ты должен предоставить в залог имущества на стоимость полтора кредита. Не вернёшь кредит — отдашь имущество банку. Ну ладно, это нормальная практика, у сельских хозяев, слава Богу, какое-никакое имущество есть, земля в первую очередь. Но этого банкам не достаточно. Они требуют перекрёстных поручительств всех компаний, принадлежащих данному владельцу. Ну, хорошо, лично мы так-сяк можем выполнить это требование, а если у владельца только сельхозбизнес? Если нет у него никаких других компаний? Тогда как?

Но и это ещё не всё. Кредиторы требуют личного поручительства владельца бизнеса. И мы выполняем это вздорное требование. Меж тем оно — противоправно. Оно прямо противоречит самой сути ограниченной ответственности. Владелец компании с ограниченной ответственностью несёт ответственность по её обязательствам (вернее, не он несёт, а его компания как юридическое лицо) только в пределах имущества компании, а не имущества владельца. В этом именно и состоит смысл конструкции ограниченной ответственности, и это знает каждый студент-троечник юридической специальности. Знают это и банковские начальники, но … им так удобнее. Надёжнее. Потом они требуют ежеквартальной отчётности по всей финансово-хозяйственной деятельности, а не просто контролируют целевое использование кредита.

В принципе, селяне могут получить некую субсидию по проценту — в виде возврата. Но всё это недостижимо: денег у районного начальства нет. Точно так же совершенно нереально получить возврат НДС при экспорте продукции: не отдают — и всё тут. Или плати гигантский откат. Сроки оформления кредита от начала до получения — 4-8 месяцев. Не хотите — не берите! Когда-то давно, когда я работала в итальянской компании, меня научили капиталистической деловой мудрости: банки дают кредиты тем, кто может обойтись и без них. Чем легче может обойтись — тем охотнее дают. Как часто я вспоминаю эту мудрость! 

Можно ли работать без кредита? Можно. В растениеводстве рентабельность это позволяет. Но тут два ограничения. Первое. Это может только довольно большое хозяйство, лучше некий холдинг, где при случае сами входящие в него хозяйства могут друг друга кредитовать под разумный процент. Маленькое хозяйство этого не может. В принципе. Чем мельче хозяйство — тем критичнее оно завязано на кредит. У меня, кстати, попутный  вопрос: при таком положении вещей почему государство продолжает объявлять фермерство — генеральной линией развития? Или там, наверху, эти два обстоятельства не сопрягаются в сознании? Или там у них это по разным департаментам проходит — насаждение фермерства и кредитная политика? А может, и нет никакой политики…  Собственно, эмпирические факты свидетельствуют о том, что фермеры не делают погоды у нас в области. Вряд ли мы — такое уж дивное исключение. Закрываются фермерские хозяйства, продаются большим хозяйствам… Основную массу продукции создают большие хозяйства, бывшие совхозы.

Второе ограничение при работе без кредита — замедление развития. Даже не замедление, а просто медленное развитие. Доступный кредит позволил бы развиваться гораздо быстрее. Во многих случаях даже приличные хозяйства, по существу, толкутся на одном месте, а могли бы развиваться, расширяться, совершенствоваться. Для этого нужно делать, говоря по-старинному,  капиталовложение. Сегодня, при нынешнем положении, на это денег нет. Мы вон купили два трактора и два комбайна (Ростсельмашевских), так народ радуется, словно в первые пятилетки: живём, работаем, то ли ещё будет! Многие другие хозяйства новой техники не видят: денег не хватает. Новый трактор выдали лучшему трактористу — всё по советским традициям. И людям это нравится. Жена второго лучшего тракториста пришла к директору — то ли просить, то ли скандалить, чтоб её мужу дали новый трактор. Когда узнала, что тракторов два — была страшно довольна.

Так или иначе, мы живём, зарабатываем, даже понемногу развиваемся на собственной основе. Ничего трагического не происходит: работать можно и так. Но таким манером прорывного развития отрасли в целом быть не может. Я уж не знаю, как представляют себе дело мужи разума и совета, но моя колхозная точка зрения — такова: не может. Вообще, есть ощущение, что политическое руководство просто отгораживается от реальности, не хочет её знать. Потому что если узнаешь — так ведь надо реагировать.

А как? Так иногда делают глубокие старики: они стараются не замечать неприятного и огорчительного, потому что чего попусту расстраиваться, а на действие сил уже нет.

Что могло бы помочь сельскохозяйственной отрасли? Прежде всего, ею нужно руководить на государственном уровне, чего нет и в помине. Есть спорадические инициативы, которые по большей части остаются без последствий. Яркий пример — обещанные позапрошлой осенью какие-то таинственные логистические центры. Потом была дельная в основе идея — ограничить количество скота на личном подворье, чтобы бизнес вышел из тени, но и это умерло, не родившись. Внятной сельскохозяйственной политики, имеющей ясную цель, чётко сформулированные задачи  и длящейся во времени, — мы не наблюдаем.

Что нужно для развития? Прежде всего — деньги. Известный экономист Сергей Глазьев предлагает печатать не менее 1,5 трлн. рублей в год в течение пяти лет, чтобы снять кредитный голод у предприятий. Наше народное хозяйство хронически недофинансировано. В России коэффициент монетизации экономики (отношение количества денег к ВВП) — 47% при среднемировом уровне в 125%. Боятся разогнать инфляцию. В результате борьба с инфляцией оборачивается борьбой с любой хозяйственной деятельностью.

Понять наших начальников можно. При том положении, которое имеется сегодня, при тех жизненных и деловых навыках, которые сформировались за годы гламура и прогресса, ВСЕ дополнительно напечатанные деньги будут немедленно обменены на доллары и вывезены за границу. Будет бешеная инфляция. Об этом говорил премьер Дмитрий Медведев в одном из своих выступлений.

Что же делать? По всей видимости, нужны  особые инвестиционные деньги, которые нельзя обналичить и пустить на потребление, но с помощью которых можно было бы развивать промышленность и сельское хозяйство. Такие деньги были в СССР (т.н. безналичный оборот), и они сыграли очень важную роль в индустриализации. Кстати, развал советского народного хозяйства начался с того, что стали смешивать два контура денежного обращения. Знатоки истории экономики говорят, что специальные инвестиционные деньги были не только в Советском Союзе, но и в нацистской Германии, и там тоже они обеспечили экономический рывок. Кажется, подобные меры были и в США в эпоху Рузвельта, и от тех времён осталось разделение на коммерческие и инвестиционные банки.

Второе, что необходимо сделать, — это прекратить неконтролируемый вывоз денег из страны. Должен быть твёрдый контроль за трансграничным движением капитала. Попросту говоря, запрет на свободное трансграничное движение капитала. Любой перевод должен быть обоснован. Вообще, толика разумного меркантилизма нам бы не помешала. Даже неправедно нажитые деньги, останься они в стране, работали бы на её народное хозяйство, а не на поддержание на плаву «мирового империализма», как выражались в старину. Если деньги невозможно обналичить, а обналичив (вообразим, что всё-таки сумели) — невозможно вывезти — они будут вкладываться в развитие. Для осуществления этой меры необходим единый государственный банк вместо мириад отмывочных контор.

Для развития необходим твёрдый и одновременно гибкий протекционизм. Если такой-то товар выпускается в стране, нужно закрывать его ввоз из-за границы. К протекционизму прибегали ВСЕ развивающиеся экономики; Энгельс называл протекционизм «фабрикацией фабрикантов»: ослабляя внешнюю конкуренцию, он усиливает конкуренцию внутри страны, что ведёт к воспитанию предпринимательского класса. В сельскохозяйственной отрасли  контросанкции сыграли положительную роль стимула развития. Правда, аграрии боятся строить длительные планы: вдруг санкции снимут, и опять приедут иностранные товары?

Мне кажется, государство должно запретить всякую финансово-спекулятивную деятельность — делание денег из денег, т.е. игру на фондовой бирже и всякого рода финансовые спекуляции. Чтобы экономика  развивалась, народ, предпринимателей в том числе, надо вытолкнуть в реальный производительный труд. Банковско-финансовая деятельность должна быть вспомогательной и обслуживающей народное хозяйство, а не главной, как это произошло сегодня. Сегодня «хвост вовсю крутит собакой»: реальная экономика, хозяйственная деятельность — строительство домов и дорог, изготовление машин, выращивание хлеба и картошки — всё это сегодня представляется производным, а может быть, просто смутной тенью главной экономики — виртуальной.

Главная экономика — это банки, ценные бумаги, фондовая биржа, рейтинговые агентства. На самом деле, в них нет ничего реального, онтологического, но именно они сегодня в центре жизни, они правят миром. К ним велено относиться с религиозным почтением, в кризис кидаются первым делом спасать банки, а остальные, так сказать, субъекты хозяйственной деятельности — не важны и не интересны. Сомнение в высочайшей ценности этой выморочной виртуальной экономики — это сомнение в святыне, почти богохульство, хуже богохульства. Денежный фетишизм, о котором говорил когда-то Маркс, сегодня доведён до последней черты: реальная экономика на наших глазах становится почти что убогой Золушкой или даже докучным придатком виртуальной системы, которая может всё. Кажется, что вот-вот отпадёт этот докучный придаток и мы — воспарим. Будем, как птички небесные, чирикать в виртуале, а питаться — рейтингами, деривативами, ну, может, какую новую ценную бумагу выдумают и подадут на закуску. В общем, вместо обеда будем играть на «Форексе».

В результате хозяйство как жизненная реальность деградирует, а энергия человеческого труда и изобретательности вкладывается в денежную сферу, в виртуал — в пшик. Сегодня «центровые» работают не в промышленности, не в сельском хозяйстве, не в науке — они трудятся в банках, финансовых институтах, в консалтинге, в инвестиционных компаниях и рейтинговых агентствах. Вот этого всего — быть не должно, если вести дело по крестьянскому здравому смыслу. Люди всегда будут стремиться туда, где работать проще и где на единицу усилий, заработок выше. Так вот надо перекрыть такие возможности и заставить людей перенаправить свою активность в промышленность и сельское хозяйство.

Коротко говоря, для развития нужно принять всем известные, но очень трудные меры:

·  Запрет трансграничного движения капитала

·  Особые инвестиционные деньги, которые невозможно обналичить

·  Доступность кредита для экономических операторов

·  Внятная и длительная промышленная и сельскохозяйственная политика

·  Народнохозяйственный план как высшая форма политики

·  Протекционизм как средство быстрого развития внутреннего рынка и поощрения внутренней конкуренции

Все предлагаемые меры хорошо известны. Например, о протекционизме писал Фридрих Лист в книге «Национальная система политической экономии»  в первой половине XIX века. Важно также отметить, что осуществлять нужно все и одновременно. Частичные меры могут привести только к провалам. Впрочем,  осуществление этих мер  наталкивается на корыстные интересы тех внешних и внутренних сил, которым выгодно, чтобы Россия по-прежнему жила по правилам Вашингтонского консенсуса. Современный экономический блок Правительства проводит политику, исключающую развитие народного хозяйства».