Ольга Зиновьева о судьбоносной встрече: я была просто смятена ураганом чувств!..

В этой квартире на Воробьевых горах все по–прежнему. На стенах картины Александра Зиновьева. Из дальней комнаты доносятся звуки фортепьяно: его дочь Ксения готовится к очередному конкурсу. Хозяйка – Ольга Зиновьева, жена, друг и преданная соратница выдающегося русского философа, логика и писателя, ушедшего от нас 10 без малого лет тому назад, сегодня известна еще и как активный общественный деятель.

Она – сопредседатель Зиновьевского клуба, экспертной площадки, которая входит в первую тройку российского рейтинга дискуссионных общественно–политических платформ. А кроме того, интересная женщина, мама двух замечательных дочерей, великолепная собеседница. Наш разговор был о настоящем и прошлом, судьбе семьи и страны, превратностях жизни, потерях и приобретениях и немного о празднике 8 марта.

            Александр Зиновьев умер, но «зиновейник» развивается и крепнет

– Ольга Мироновна, вас не назовешь тихой вдовой, смиренно коротающей отрезок жизни после утраты горячо любимого супруга. Мы с вами познакомились буквально сразу после прибытия вашей семьи из 21–летней эмиграции и моим самым первым впечатлением было ощущение, что Александр Александрович за женой как за каменной стеной. Вы были и секретарь, и водитель, и референт, и радушная хозяйка дома, и организатор быта, не считая всего прочего.

Но все равно то, что произошло после смерти Зиновьева, удивительно. Он как мыслитель не только не ушел из общественного сознания, но, напротив, увеличил свое присутствие. Фильмы о нем идут по российскому телевидению, статьи и интервью обсуждаются в соцсетях так, как будто написаны были вчера. Издается журнал “Зиновьев”, проводятся Зиновьевские чтения, работает Зиновьевский клуб... Документальную ленту «Я все равно останусь твой, родившая меня эпоха!» выпустил в прошлом году телеканал Совета Федерации "ВМЕСТЕ–РФ".

Востребованность творческого наследия? Безусловно. Но это говорит также и о вашем огромном вкладе в процесс его сохранения и развития. Александр Александрович был бы изумлен тому, что вы сделали.

– Для меня было главным выполнить его последние слова, которые я буду нести в себе до конца жизни. Он сказал, вернее, прошелестел, так как говорить уже не мог: “Оля, я знаю, что ты все сделаешь»... Сан Саныч умер 10 мая 2006 года, а 6 мая мы поставили последнюю точку в его труде “Фактор понимания” и я издала эту книгу несколько месяцев спустя. Это была первая, малая, часть моих обязательств.

Да меня и не нужно было обязывать. Мы 40 лет прожили вместе, понимали друг друга не то что с полуслова или полувзгляда, а с полудыхания. Нельзя было допустить, чтобы его идеи, рожденные пониманием того, что нужно для лучшего общественного устройства России и сохранения ее исторического существования, расточились бесследно. Слава богу, они живут и развиваются.

Прошедшие десять лет – это годы непрерывного труда и борьбы. Не думайте, что меня кругом окружали любовь и поддержка, сопротивление среды было мощным. Но «зиновейник» – моя семья с дочерьми Ксенией и Полиной, и все те, кто работают с нами, – крепнет. Как у любой большой личности, врагов и злопыхателей у Александра Александровича хватало.

Через несколько дней после похорон я услышала от замдекана философского факультета, где преподавал мой муж, слова: “Цветы на могиле завянут и все забудут Зиновьева”. А ведь защита на том же факультете диссертации Зиновьева, как признавали, стала «весной советской философии».

Когда в 1978 году от него избавились и выставили из СССР, – хочешь–не хочешь, приходится возвращаться к тому моменту как точке отсчета, – многие же не думали, что он вообще когда–либо вернется. И вернется победителем.

Ольга Зиновьева и проект «Соотечественники»

– Как возникла вокруг вас «могучая кучка» наследников идей Зиновьева?

– Спустя полмесяца после ухода Сан Саныча ко мне пришел ведущий научный сотрудник Государственного литературного музея, автор книги "Биография Александра Зиновьева" из серии "Жизнь замечательных людей" Павел Фокин и предложил устроить хроникально–документальную экспозицию жизни мужа. Она называлась “Иди!” по императиву книги Зиновьева и напутствию его матери. Ее оформил блестящий социальный дизайнер Алексей Блинов, всегда фонтанирующий идеями.

Этот успех побудил меня предложить ректору МГУ Виктору Садовничему идею – отметить выставкой 60–летие с момента прихода моего мужа на работу в Университет. Ее открыл в Фундаментальной библиотеке МГУ тогдашний губернатор Костромской области, малой родины Сан Саныча, Игорь Слюняев. После 11 месяцев полного ангшлага она в малом формате была повторена в Институте философии РАН. Потом наступил черед других экспозиций. И так все закрутилось.

– Те, кто их не видел, могут подумать, что речь идет о пасторальных посмертных экспозициях, но это опровергается самими названиями. Вот хотя бы "Именем Александра Зиновьева обвиняются..." – выставка, состоявшаяся в Российском госархиве социально–политической истории.

 – Никаких пасторалей! Очень серьезная, страшная и беспощадная. По принципу, как говорил Сан Саныч, «героя назови героем, подлеца назови подлецом». К ее проведению в Берлине подключилось Россотрудничество.

– А профессиональное сообщество?

 – Цеховая принадлежность оборачивается порой профессиональным высокомерием и творческой ревностью. Или обычным равнодушием. Поэтому случается, что, например, ректор МГУ дает какое–то поручение, а оно замыливается исполнителями. Так получилось с памятной доской Зиновьеву в университете. После формальной церемонии открытия ее до сих пор нигде не повесили... Или же с созданием там же международного научно–образовательного центра его имени. Пока он виртуально существует.

Прекрасно понимаю, что очень многие представители либерального спектра категорически не приемлют идеи Зиновьева. А это значит, что развитие зиновьевского пространства происходит благодаря исключительно гражданской реакции, а не административным решениям. И количество уже превращается в качество. С нами считаются. По последним рейтингам, Зиновьевский клуб идет вслед за Валдайским и Изборским. И это не скандальная известность, а реноме, обязанное высокому интеллектуальному уровню дискуссий.

– Вы упомянули Россотрудничество. С ним у вас тоже пересекаются интересы?

– Я вхожу в Комиссию по координации и взаимодействию с соотечественниками, проживающими за рубежом. Возглавляет ее депутат Госдумы Отари Аршба. Больше того, два года назад в рамках этой структуры я согласилась на общественных началах возглавить проект «Единой России» под названием «Соотечественники».

Тогда Дмитрий Анатольевич Медведев меня спросил с улыбкой, как это соответствует нашим с Зиновьевым воззрениям. Я ответила, что Сан Саныч в гробу бы перевернулся, узнав такую новость. Мы с ним принципиально беспартийные люди, поскольку считаем: не надо быть членом партии, чтобы делать добро для собственной страны. Тем более, что оставаясь на позиции беспартийного, ты свободнее в высказываниях, решениях и поступках. За рубежом осталось около 30 миллионов наших сограждан, и поскольку моя семья испила свою чашу подобных страданий, мой долг обязал меня, беспартийную, принять участие в облегчении их участи.

Наш разговор с премьером происходил на фоне огромного плаката «Соотечественники». Представьте – триколор. Первая часть – «враги народа», средняя – «цвет эмиграции», третья – «те, кто вернулись на Родину». Ну а я – живой артефакт всех трех ипостасей. У нас есть сайт «Помни Россию». Организуются разные мероприятия, поездки, встречи. Приходят сотни писем от бывших сограждан. Куча вопросов по оформлению документов.

Работа колоссальная, сложная, нередко со слезами на глазах и болью в сердце. Много нареканий по поводу зарубежных диппредставительств РФ, их равнодушия к судьбам людям. Это часто слышишь и в поездках.

Зиновьевский клуб: дискуссии, а не их имитация

– Поездки организуются по линии Россотрудничества?

– Нет, по приглашению Международного медиаклуба Формат А3, деятельность которого в чем–то пересекается с направлением поддержки российской диаспоры. Побывала от него в Эстонии, Литве, Молдове. Собираюсь в Латвию. Помните задержание итальянского журналиста Джульетто Кьезо год назад в Таллине? Это, кстати, друг нашей семьи еще с 80–х годов. Так вот его туда, как и меня, пригласил Формат А3.

Но ему и европаспорт не помог. Непонятно, как бы они прореагировали на русский паспорт, но с немецким меня пустили. Встречи, которые устраивает этот клуб вместе с представительствами российских меньшинств в Прибалтике, собирают огромное количество людей – не только русских, но и немцев, евреев, болгар, латышей, представителей других национальностей.

Есть те, кто хочет просто послушать русскую речь. Зал ломится. Стулья подтаскивают. И слушают, и задают часто горестные вопросы. Бывает стыдно за наше государство, которое поворачивается спиной к своим бывшим гражданам. Люди живут в отрыве от России и дорожат каждой крохой внимания с ее стороны. Для них такие встречи как глоток воздуха с Родины. Мне, как и им, непонятно, почему возникает масса проблем с получением виз, паспортов, другими вопросами.

– Вернемся к Зиновьевскому клубу. Он очень быстро утвердился в медиапространстве как факт общественной жизни. На телеканале Россия в программе Владимира Соловьева участников представляют: «Член Зиновьевского клуба». И это звучит исчерпывающе. Да и работает он под эгидой главного информационного агентства МИА «Россия сегодня»/РИА Новости.

– Я признательна главе ИА Дмитрию Киселеву, второму сопредседателю нашего клуба. Благодаря нашему сотрудничеству материалы клуба выходят в инопространство и публикуются не только на русском, но и на немецком, английском, французском, итальянском и других языках. Они способствуют формированию справедливого образа России в мире. Каждую неделю выпускается две аналитических статьи экспертов. Появился дополнительный сайт – Zinoviev–club.com.

Костяк Зиновьевского клуба – Алексей Блинов, Владимир Лепехин, Олег Назаров, Павел Родькин, Дмитрий Куликов – молодые и зрелые философы, историки, психологи и интеллектуалы других отраслей знания. Некоторые из них уже обрели медийную известность. Очередное заседание Зиновьевского клуба посвящено предстоящим в Сочи Вторым Всемирным играм юных соотечественников. Эта инициатива проекта «Соотечественники». Их куратор от Госдумы – депутат Ирина Роднина.

– В работе подобных клубов всегда существует риск впасть в начетничество, но на ваших заседаниях обсуждаются самые актуальные проблемы мировой и внутренней политики. И отнюдь не по заданным лекалам. От его членов можно услышать, что приватизация – это продолжение разрушения страны, что год Литературы не удался, что китайский проект Шелкового пути, пусть и сопряженный с ЕАЭС, один из форматов не нашего освоения Евразии. Вы свободны в своих суждениях?

– Абсолютно и категорически. Мы пропускаем через себя сигналы, которые слышим в обществе. У нас дискуссии, а не их имитация. В этом, собственно, и смысл нашего существования.

Он созвучен с зиновьевским принципом – всегда говорить правду. За это его и выслали. Он обращался к руководству Советского Союза с предостережениями, что страна вступает в кризис, и предлагал меры для предотвращения этого.

Александр Александрович никогда не был диссидентом, который поливал грязью Родину. Его патриотизм – настоящий, не квасного разлива. Отсюда и критика. Болезни государственного устройства, которые он назвал, и привели к уничтожению СССР.

Как бывает абсолютный музыкальный слух, так он обладал абсолютным социальным нервом. В 1989 году после падения берлинской стены, когда все наши немецкие друзья поднимали в ресторанах бокалы шампанского и ликовали, он мрачно вопросил их: “Вы понимаете, чтО мир заплатит за это разрушение?”. Поэтому появилась книга под названием “Катастройка”.

Начало эпохи величайшего предательства

Но еще раньше, когда Михаил Горбачев в самой первой своей поездке в Англию не пошел на могилу Маркса, он мне сказал страшные слова: “Оля, началась эпоха величайшего предательства. Номенклатурные дети пришли к управлению страной”.

– В 1990 году на французском телевидении состоялись исторические дебаты Зиновьева с Ельциным, в ходе которых интеллектуальное превосходство вашего мужа нанесло мощный удар по имиджу российского политика в глазах французской публики. Такое не прощается. В 1993 году он однозначно осудил расстрел российского Парламента. Кстати, внесите ясность: Владимир Максимов или Александр Александрович произнес ныне крылатую фразу: «Метили в коммунизм, а попали в Россию»? И кому она адресована?

– Автор этого высказывания Александр Зиновьев. Он имел в виду исключительно Запад. Диссиденты, разумеется, свое дело сделали и получили каждый свой кусок. Мой муж был единственным из вернувшихся сюда, кто не получил ни квартиры обратно, никакого центра. То, что ему уже было ясным тогда, у многих только начинает брезжить в головах. Ну например, понимание роли западного сверхобщества в разрушении нашей страны.

Такое прозрение возникает и у власти, особенно теперь, когда она слышит тяжелые шаги глобального Командора в направлении России. Книги Зиновьева содержат объяснение того, что происходит сегодня. Глобализация – это тотальная американизация мира, уничтожение исторического времени, лихорадочная жизнь «здесь и сейчас».

 Наша страна как альтернатива господствующему мировому порядку стала головной болью для мирового сообщества с момента своего возникновения. И сразу же началась война против нее, развернувшаяся в разнообразных форматах – от джинсов и музыки «Биттлз» до «вражеских голосов». Зиновьев писал: «Россию убивали за то, что она в свое время совершила великий эволюционный переворот». Не все наши граждане это понимали и тогда, и теперь. С подачи разных «голосов» мы, которым давали прекрасное образование и лучшее, crème de la crème, из мировой культуры, считали себя обкраденными.

– Думаю, что далеко не все с вами согласятся.

– Все познается в сравнении. Во время эмиграции в Германии мы общались со сливками немецких интеллектуальных и культурных кругов. Раз в неделю я собирала дома журфиксы, где обсуждались самые разные проблемы. Очень быстро обнаружилось, что мы, люди из СССР, куда лучше, чем гости, знакомы с лучшими образцами мировой истории, литературы, живописи, музыки. Советское образование можно было назвать рафинированным.

– Вы только что вернулись из Германии. Вам понятен менталитет немцев. Как они в самом деле относятся к проблеме мигрантов?

– Скажу так – у меня состоялась конфликтная переписка с моими давними немецкими друзьями. Приятельница сочла, что в статье «Моя бедная Германия» я слишком «экстремистки» оценила происходящее в Европе. Так вот, отношение в Германии к мигрантам весьма и весьма амбивалентное. Проблема немецкой ментальности – денацификация, которая произошла после и вследствие Второй мировой войны. Это было нужно и справедливо.

Но пословица «заставь дурака молиться, он лоб расшибет» действует и для них. Они перестарались, тем более, что еще постоянно срабатывал фактор присутствия американцев. Немцы – очень законопослушны. Да к тому же их передоктринировали.

Есть «мама Меркель», есть апатичность обывателя (бульон, на котором вырос нацизм), наконец, есть пропаганда с тезисом «во всем виновата Россия». С больной головы на здоровую! Как будто наша страна, а не Запад виноват в появлении сотен тысяч мигрантов. Несмотря на двадцать прожитых в Германии лет, мы не потеряли чувства отстраненности, взгляда со стороны, и в 90–е годы начали фиксировать изменение настроений в обществе.

Катастрофа европейской цивилизации отразится и на России

Казалось бы, Россия сделала громадный подарок, согласившись на объединение Германии. Но СМИ стали публиковать материалы из газет военного времени, а на отдельных столиках в буржуазных домах, где всегда выставляются фото в серебряных рамках, стали появляться снимки «героических солдат Райха».

Сейчас мы уже слышим, как громко звучат орудия информационной войны против России. Нам вменяют в вину и наши богатства, и невозделанность обширных пространств. Я сама слышала от одного немца: «У вас есть все. Продавайте землю и мы будем вами управлять».

Что касается мигрантов, то немецкому обществу уже с 70–х годов вдалбливается, что Германии нужны рабочие руки, при существующей среди немцев безработице. Гениальный журналист–разоблачитель Гюнтер Вальраф недоумевал, почему его соотечественников нет на сталелитейных производствах, среди уборщиков мусора и так далее. С американской точки зрения, в Германию, которая больно хорошо зажила, нужно было внести мигрантов как дрожжи плавильного котла, как элемент разъедания старой доброй Европы и ее культурных ценностей.

Ничего личного, это просто конкуренция. Катастрофа европейской цивилизации отразится и на России, которая является ее неотделимой частью. Тех, кто как движение «Пигида», выступает против исламизации Европы, немецкие власти разгоняют водометами.

– Майдан на Украине и свержение законного правительства немцы тоже ставят в вину России?

– Это еще одна тема. В мае 2014 года, сразу после пожарища в одесском Доме профсоюзов, я прилетела в Одессу на премьеру балета «Крик» по роману Зиновьева «Иди на Голгофу». В воздухе пахло жареным мясом... Со мной прибыли гости из Бразилии, Англии, Швеции, Италии, Франции, Германии. Либретто написала моя старшая дочь Полина, а поставил в местном театре оперы и балета солист Большого театра Андрей Меркурьев.

В спектакле есть одна сцена, которая вызвала у публики прямые ассоциации со случившимся. При виде полыхающего задника и агрессивного наступления кордебалета на главного героя переполненный зал затаил дыхание, а потом зрители встали и начали аплодировать со слезами на глазах. Когда я рассказывала об убийстве людей в Одессе, немцы говорили: «Это все российская пропаганда».

– Вы с балетом оказались прямо–таки на передовой русской культуры. Минкульт РФ оценил это?

– Нет, даже приветственного письма не прислали. Он в стороне от наших усилий. Постановка сделана на средства семьи. Уже два года она идет с полным успехом. Я никогда не ходила и не буду ходить с протянутой рукой. Находятся бескорыстно заинтересованные люди. Только что Фонд «Мир Антуана де Сент–Экзюпери» совершенно неожиданно предложил мне принять участие в вечере, посвященном памяти летчика–штурмовика А.А.Зиновьева. Вот такую романтическую параллель они провели между двумя писателями.

Поддержку в явной форме я не чувствую. Марки собственного мужа не штемпелюю, как Наталья Солженицына. Сцена была просто для триллера... Я не жалуюсь. Работы много по всем направлениям и она требует затрат не только времени. Приходится выкручиваться. Можно отказаться от какой–то ерунды, но сознание того, что ты делаешь то, что должно, придает смысл жизни.

Есть Биографический институт А.А. Зиновьева, который занимается оцифровкой его книг и изданием документов. Хочу сказать, что во всем этом участвуют обе мои дочери (Полина – выдающийся художник, Ксения – известный музыкант – ЛГ). С 2003 года раз в два года проводится в Орске Международный конкурс пианистов «Европа – Азия», мое детище. Я – вице–президент его. Уже состоялось 7 таких фортепьянных форумов. Они стали культурным событием для всего Оренбуржья и преобразили Орск: дороги починили и построили новые гостиницы экономкласса.

«Ни до, ни после я не встречала мужчин, даже отдаленно приближающихся к нему»

– Ольга Мироновна, немного отойдем от политики, поскольку впереди День 8 марта. Простите за банальный вопрос, вы моложе вашего мужа на 23 года. Эта разница в возрасте не мешала вам быть счастливой?

– Нисколько. Сан Саныч никогда не выглядел на свои годы. Он был ошеломительно молодой, яркий, умнейший. Наша встреча произошла 1 октября 1965 года – в первый день моей работы в Институте философии. Не знаю, что это – биохимия, алхимия, но я сразу же поняла: вот мой человек! Как будто возникла ослепительная плазма...

Увидев его, я опешила. Ни до, ни после не встречала мужчин, даже отдаленно приближающихся к нему. Поразило его внешнее сходство с поручиком Лермонтовым, его любимым писателем. Изумительная кожа, легкость движения, ошеломительный ум! Я была просто смятена ураганом чувств! и находилась в абсолютном обомлении от него. Потом выяснилось, что это человек с историей – войной, довоенным арестом, местом в науке, спектром интересов и энциклопедическими знаниями... Он стал моим учителем в самом богатом смысле слова.

Сан Саныч сомневался и однажды сказал мне: «Ты молодая, красивая, тебе надо выходить замуж, рожать много детей. Ты должна. Я прожил страшную жизнь. Я не хочу детей. Я не хочу семьи. Я ничего не хочу». Он просто отрывал меня от себя... Уже потом мне стало известно, что его мама, Апполинария Васильевна, после знакомства со мной сказала ему: «Санюшка, это твоя судьба. Она тебя на руках носить будет».

– Писать мемуары будете?

– Уже пишу. У меня нет рецептов счастья. Наш особенный опыт не тиражируется, все всегда индивидуально. Нужно очень любить и одновременно очень уважать человека, с которым живешь. Боготворить и соблюдать дистанцию. Это в равной степени касается и женщин, и мужчин. Слышать и быть чуткой. Не гоняться за мишурой. Уметь подать ложку супа горячо любимому человеку и носить его на руках, в прямом смысле... когда он уже безнадежно болен. Так и было, после двух курсов химиотерапии.

– О лечении в Германии, куда в таких случаях едут за последним шансом, речь не шла?

– Он слышать не хотел. Еще раньше сказал как отрезал: «Я не хочу видеть Запад». После возвращения в Россию он отклонял все приглашения, сделав только одно исключение – слетал в Ливию для встречи с Каддафи.

Эти 23 года разницы – не случайны. Наверное, их я сейчас и отрабатываю, пытаясь довести до ассимптотического, скажем, исполнения того, что он мне завещал. У нас была очень яркая, очень сложная, драматическая жизнь по крайней мере большую половину от совместных 40 лет. И это счастье. Я благодарна судьбе за то, что она пустила меня в такое приключение.