ДОЛГАЯ ПАМЯТЬ ХУЖЕ, ЧЕМ СИФИЛИС

Хрупкая девушка решительно шагает в кромешной мгле суровой среднеукраинской зимней ночи. Лютый ветер дует с Днепра. Он воет: « Ю-ю-ю-л -л-я-я-я, Ю-ю-ю-л-л-я-я-я, с-с-с-той, пропаде-ш-ш-шь..»

     - Врешь - не пропаду! – твердят посиневшие девичьи губы.

Юля надвигает на глаза старую бабушкину когда-то малинового цвета мохеровую шапку и согнувшись под прямым углом продолжает движение – вперед и только вперед! Скукожившаяся от множества стирок шапчонка то и дело возвращается на макушку, открывая ледяной стуже нежное девичье личико. Деревянными от холода пальцами девушка пытается натянуть на голову непослушный шерстяной колпачок, но мешают ветер и уши.

Там впереди, как оазис в пустыне, светится и урчит завод. Там спасение! Черные трубы выплевывают в черное небо черный дым, да и снег вокруг подстать мгле – чернее некуда. Это из-за углеродной пыли, то есть сажи. Здесь делают колесные шины! Именно здесь грузовики и трактора, легковушки и троллейбусы, мотоциклы и экскаваторы всего необъятного СССР получают вожделенную авторезину.

У каждого своя доля. Своя работа. Своя миссия. Миссия этой хрупкой студентки  экономического факультета – спасти свою семью! Днем – институт, ночью - завод! Днем – кибернетика, ночью - шины для КрАЗов, МАЗов и БелАЗов. Там впереди, за стеной этой бесконечной ночи, работающий в беспрерывном цикле завод «Днепрошина». Там позади, в микроскопической «хрущевке» без газа, света, отопления, воды и канализации ждет Юлю ее большая семья: мама, бабушка, трехдневная дочь, муж, родители мужа и два ее дяди – один из Армении, другой из Литвы. Все они, словно, стоят перед глазами идущей напролом девушки: голодные, закутанные в изъеденные молью ветхие рубища, дрожащие от холода. Больше всех жалко бабушку – у нее железные зубы, и от этого ей особенно холодно.

 А что? Работа как работа. Как у всех. Не лучше и не хуже. Тяжело подкатывает грязный товарный состав к складскому дебаркадеру. «Эй, разойдись, мужичье!» - слышится звонкий Юлин голос, и с глухим стоном падают в пустой вагон гигантские шины. «Михална, поддай еще! - весело кричит водительше-погрузчице бойкая Юля. – Эх-ма, тру-ля-ля… Давай, давай… Нам ли быть в печали!».

Ухмыляются  матерые грузчики и дивятся: «Откуда  силища в ней такая?» Пыхтят беломоринами да только головами качают.

А Юля знай свое:

- Михална, не спи! Подддай! Эх, раззудись плечо! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… По-о-о-оберегись!.

Любуются  старики как работает Юля, завидует ей молодежь. Полчаса - и вагон забит до отказа. «Следующий, сказал заведующий!» - входит в азарт раскрасневшаяся Юленька, и забрасывает шинами очередной вагон. Теперь уже с двух рук.

«Успеть бы заскочить в гастроном, да купить для семьи хлебушка…» – думает Юля, и эта мысль заставляет работать ее вдвое быстрее – ведь первой парой «Экономическая география», а это значит, что в восемь как штык в институте! И так всю неделю.

Воскресенье – день отдыха. Утром Юля холодной как ноябрьская ночь водой из талого снега  смывает с себя недельной давности сажу - и наконец-то кушает. Первый раз за неделю. Бабушка кружит вокруг любимой внучки. Сказать по правде, бабушка у Юли готовит на славу – нет ничего на свете вкуснее ее вареников с желудями. Юля просит добавки.

- Кушай, деточка, кушай родная, кормилица ты наша, - ласково щебечет старушка, подкладывая внучке еще один вареник, а после идет на кухоньку за холодным чаем из вишневых веточек.

Юля и ее муж Саша позволяют себе по воскресеньям прогуляться в городском парке. Говорят о любви, о насущных проблемах, строят планы, собирают пустые бутылки…

                                                                                  ***

Юлия  Владимировна резко поднялась со старой раскладушки цвета хаки. Противно заскрипели пружины. Технологически предусмотренный пятиминутный отдых закончен. Юлия Валадимировна жестом приказала освободить помещение двум афро-украинцам с опахалами из павлиньих перьев, и почти вплотную подошла к зеркальной стене раздвижного шкафа. Поправила слегка съехавшую набок косу и посмотрела своему отражению прямо в глаза. «Боже, боже, сколько лет прошло, а помню все, как будто вчера это было. На секунду закроешь глаза и снова там…» - подумала Юлия Владимировна и закусила губу. Она постояла перед зеркалом еще пару минут – покорчила рожицы, посмотрела на себя вполуоборот и сзади – а затем, копируя машинную речь, четко произнесла:

- Я био-ро-бот.

Хихикнув, походкой брейк-дансера направилась она из импровизированной спальни в рабочий кабинет. Настенные ходики в виде морды котофея с бегающими глазками, исполненные в стиле «Русь лапотная» на швейцарском механическом заводе «TISSOT», показывали полночь.

Юлия  Владимировна оседлала табурет, вышедший из-под топора дизайнера Марио Ботта, и пододвинулась вплотную к сколоченному из сосновых досок столу работы того же мастера. Открыла ежедневник и вздохнула: «Ах, успеть бы…».

Работы  действительно был непочатый край. В котоходиках что-то щелкнуло, зазвучала нежная «Лунная соната», а это означало, что новый рабочий день стартовал. Юлия Владимировна склонилась над ежедневником и прикоснулась паркеровским пером к девственно чистой странице:

1. Переделать платье  от Лагерфельда: плечики-фонарики, укр. вышивку хрестиком. Напомнить Свете, что я не лох, чтобы шила как скажу. Бирка – «made in Ukraine». Обязательно!

2. Семену напомнить  забрать из покраски  ожерелье. Обратить внимание – чтобы жемчуг выглядел в точности как раньше, то есть как пластик. Бирка – «made in Taiwan». Обязательно!

3. Заказать новые  косы. 4 штуки. Поручить  Галюсе. Волосы только натуральные – желательно детские (слово «желательно» тут же перечеркнула). Без бирок.

4. Переделать новую  партию обуви. Сжечь все коробки, ценники, бирки с надписями «Manolo», «Blahnik», «Louis Vuitton», «Chanel», «Ferragamo», «Roger Vivier», «Gucci», «Escada», «Givenchy». Операцию поручить лично Турчинову. Не забыть взять с него присягу и расписку о неразглашении.

Гоше  на переделку 2 дня  максимум. Помощников, если возьмет, затем  не забыть лишить зрения, слуха и речи (под  контроль Турчинова!). Бирки «made in China» на все французские образцы, «made in Vietnam» - на Италию, на Штаты клеим «made in Singapore». Обязательно и беспрекословно! За невыполнение – расстрел!

5. На освящение к отцу Владимиру отправить последнюю партию переделанной одежды и обуви. В связи с некачественным предыдущим освящением денег не платить! (Подвернулся каблук в Луганске)

Отложив перо, Юлия Владимировна закрыла глаза и задумалась. И вновь вернулась в далекое прошлое - будто в машине времени она перенеслась из своего уютного, обустроенного по ее личным рекомендациям кабинета, в лихое время своей неспокойной молодости…

                                                                                   ***

- Саша, Юля, детки мои! Видно не долго осталось ходить мне по этой земле… – начал свою прощальную речь Сашин отец, Геннадий Афанасиевич.

Заболев впервые в жизни гриппом, он был уверен, что отправляется в иной мир, а потому решил оставить в наследство молодоженам самое дорогое что имел – заезженную видеокассету с двумя заграничными фильмами «Греческая смоковница» и «Рембо».

Геннадий  Афанасиевич был партаппаратчиком и как назло занимал ответственные посты, отчего, естественно, находился на низшей ступени социальной лестницы. Всем известно, что в те годы бедность и нужда были синонимами слова «партаппаратчик».  Последние десять лет Сашин отец занимал должность начальника отдела партийно-идеологической работы, в связи с чем курировал сеть кинопроката Днепропетровской области. Каким-то чудом Геннадий Афанасиевич выкупил на негласном аукционе КГБ конфискованную у польского шпиона видеокассету. Такая неподдельная любовь к киноискусству полностью опустошила его сберкнижку. И сейчас, думая, что находиться на смертном одре, он отдавал молодоженам все, что имел, все, что скопил за нелегкие годы каторжного труда на партийной работе.

- В этой неказистой с виду пластиковой коробочке находиться пожеванная пленка, на которой записаны порнуха и кровавый боевик - так думаете вы.., – тихим голосом объявил Геннадий Афанасиевич. – Для меня же это - материальный эквивалент труда всей моей жизни. Распорядитесь им рационально, с пользой не только для вас, но и для всего советского народа!

Геннадий  Афанасиевич, слава богу, выздоровел, а вот видеокассета так и осталась у Юли с Сашей.

- Чтобы кино это смотрэть, вам видик нужен. А можно нэ только смотрэть, но и другым показывать. За дэнги. Как в Ереванэ, - не раз уже говорил Юлин армянский дядя. Видик-шмидик, да где ж его взять? На семейном совете решили: оправить Сашу за видеомагнитофоном. В Москву. Пешком. А по дороге пусть деньги копит - путем сбора стеклотары. Так и сделали.

Саша  вернулся через год. Сбросивший не меньше сорока кг, с бородой по пояс, босой, но счастливый стоял он на пороге родной квартирки. Под мышкой Саша держал вожделенный видеомагнитофон «Электроника ВМ-12».

«Аэлита» - так назвали супруги свой первый видеосалон. Расположился он, как и следовало ожидать, в их крохотной квартире. Единственную комнату пришлось разделить фанерной перегородкой. Одна часть была отведена под круглосуточный кинозал, в другой же ютились члены Юлиной семьи. Спали они по очереди. Зато кушать теперь стали не один только хлеб, теперь на их обеденном столе частыми гостями стали даже картошка с макаронами. В праздничные дни – консервы «Завтрак туриста», а то и килька в томате. Жили не богато, но весело…  

                                                                                ***

Юлия  Владимировна хрустнула суставами  пальцев и продолжила работу.

6. Подготовка к зиме.

Над этим пунктом следовало поработать основательно, поэтому она обвела его красным маркером и поставила три восклицательных знака.

Преобладание  цвета в верхней  одежде - белый. Только натуральные ткани. Мех, исключительно: белый медведь, снежный  барс, тигр-альбинос, белый песец. Длина  – средняя. Воротники: стойка, возможны отложные, но обязательно цельнокроеные.

«Эх, была бы я мужиком – подумала Юлия Владимировна, – скольких проблем удалось бы избежать. Носила бы я френч цвета хаки на каждый день, да с сапожками хромовыми… Хрен слова бы кто сказал. Трубку курила бы… А что? И усы отпустила бы. Вот это имидж! Простенько и со вкусом!»

На  все огромное здание светится одно-единственное окошко. Да что там на здание – на всю столицу! А может и на всю страну! Там, за окном этим, в глубине кабинета, склонилась над рабочим столом ВОНА. Глянет загулявший ночной прохожий на этот маячок и подумает: «Во блін, я бухаю як козел якийсь, а ВОНА ПРАЦЮЕ!»

                                                                              ***

Кормилась Юлина семья сытно с видеосалона пару лет, а потом дела пошли хуже. Что делать? Юлины родственники на семейном совете долго мозговали над этим вопросом и решили торговать… бензином.

- Бэнзин-шмензин всем нужэн! - подытожил предприимчивый Юлин дядя из Армении. – Его, мэжду прочим, и пить можно. Мнэ ара адын рассказал па сэкрэту, что у Зины был грузин, так он хлэбал бэнзин.

А кто спорит? Бензин - дело хорошее, но где средства раздобыть? Три дня думали они, а на четвертый встала из-за стола Юлина бабушка, поковырялась во рту и выложила перед изумленным семейным вечем свою железную челюсть.

- Вот! Берите! Вам еще жить и жить, а я… - Над столом повисла леденящая душу пауза. – А я и с пластмассовыми зубами похожу. До лучших времен! - не без пафоса закончила старушка и села на свое место.

Юлин  дядя из Литвы по своим каналам  переправил бабушкины железные зубы в Прибалтику, где они были сданы  в приемный пункт цветного металлолома, а на вырученные деньги, по каналам  уже дяди из Армении, в Азербайджане был закуплен железнодорожный состав бензина. Таким образом, Юлина семья вновь была спасена от голодной смерти. Так и торговали они бензином, затем газ был, электроэнергия и многое, многое другое. На хлеб хватало, и на том спасибо...

С тех пор и до этой поры Юля и ее родные больше не голодали. Юлина бабушка теперь улыбается во все 32 новенькой фарфоровой челюстью маде ин Швеция, приговаривая:

- Сама всего добилась наша девочка, все через сердечко и головку свою пропустила… Откуда силища в ней такая? Сама диву даюсь.

                                                                                  ***

Юлия  Владимировна подошла к окну и глянула сквозь стекло на лежащую перед ней страну. Задумалась. Покатилась по щеке слеза.

 - Кому, как ни мне знать беды ваши… – прошептала она, а на оконном стекле появилась испарина. Провела по ней пальцем Юля Владимировна. Хотела птичку нарисовать, а – глядь - сердечко получилось.

- Кто как не я побывала в шкуре твоей, народ мой?! Кто лучше меня знает, что делать нужно?

Рванула настежь окно. Киевская ночь ударила в лицо ледяным опахалом. И упершись грудью в подоконник, Юлия Владимировна что есть силы прокричала:

– ВСЕ НА РАЗГРУЗКУ ШИН, СУУУУКИИИИ!!!!

                                                                                     ***

Текст основан на личном дневнике Юлии Владимировны, остатки которого чудом уцелели  после ВКП (Великої Кабміновської Пожежи). Материал предоставлен некой гражданкой, пожелавшей остаться неизвестной.