МОЕ ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С КАПИТАЛИЗМОМ

Джинсы, жвачка, «Пепси-кола» - такие образы всплывали перед моими глазами в безоблачном пионерском детстве, когда я слышал слово «капитализм».

Из газеты «Пионерская правда» и сатирического журнала «Крокодил» я узнал, что капиталист это - жирный урод в смокинге и черном цилиндре, восседающий на раздутых мешках с трафаретным изображением символа доллара.

Нужно заметить, что органы советской пропаганды работали хорошо. Даже слишком. Все дети знали, что капитализм это плохо, но ассоциировали это понятие скорее с образом сказочного Змея Горыныча, нежели с реально существующей угрозой. Известно, что прекрасное и ужасное притягивает к себе внимание в равной степени, поэтому, капитализм для меня и многих моих сверстников представлялся страшным, но интересным.

Перейдя шестнадцатилетний возрастной рубеж, а это было время начала 80-х, я к своему багажу знаний о капитализме добавил «рок-н-ролл», «поп арт» и западную литературу. В таком возрасте любой человек уже готов размышлять, анализировать и делать выводы. Полный вакуум медиапространства СССР сам наталкивал подростка на мысль настроить старый ламповый приемник на «вражеские голоса». Так я услышал о свободе слова, о советских диссидентах, о ГУЛАГе, о коррупции в советских органах власти и еще о многом другом, о том, чего, по мнению советских идеологов, не должен был знать гражданин страны Советов. А зря. И жвачкой следовало бы снабдить всех желающих и «рок-н-роллом», тем более что это сделать было не трудно. Теория о том, что жвачка развалила Советский Союз, выглядит для многих абсурдной, но я уверен, что та самая жвачка сыграла в этом печальном событии не последнюю роль. Но это совершенно другая тема для разговора.

Послушав «Радио Свобода», в плакаты «Два мира – два образа жизни» уже верилось с трудом. Хотелось туда, где на черно белой фотографии я видел спящего в картонном ящике человека, а не оставаться здесь, где с цветного фото улыбалась румяная доярка с карапузом на руках. Парадокс, но это так. Западная пропаганда тоже работала, и не хуже советской. Даже можно сказать лучше – без перебора.

К концу 80-х капитализма уже жаждала большая половина населения. Капитализм вызывали как дух на спиритическом сеансе, ни капельки не сомневаясь в его сверхъестественных возможностях.

И ОН пришел!

Пришел к нам капитализм, маскируясь ваучерами и другой бесполезной макулатурой, да так ловко, что некоторые до сих пор не поймут в каком общественно-политическом строе проходит их жизнь.

После окончания института в 1990 году я столкнулся с проблемой, о которой даже не думал, в него поступая. Заводы, которые должны были обеспечить работой молодых специалистов, вымирали один за другим, как динозавры в период глобального похолодания. И я нашел выход – стал челноком. Страны бывшего соцлагеря, на какое-то время, гостеприимно распахнули свои двери для таких как я. И мы снабжали поляков, венгров и чехов дешевыми (по сравнению с их ценами) плоскогубцами и отвертками, постельным бельем и резиновыми лодками, часами и сигаретами. Наши же рынки мы наполняли сначала шмотками, затем бытовой техникой и старыми иномарками.

Так я зарабатывал на жизнь вплоть до конца 90-х. Практически постоянно находясь вне дома, я не замечал и процессов, которые происходили в стране. Скажу откровенно - меня это вполне устраивало. Конечно, я знал и о тотальной безработице, и о том, что пенсия моей матери составляет 10 долларов. Также о том, что люди из-за куска хлеба становились бандитами, но находясь в свободном полете мне и виделось все это, как бы, с высоты того самого полета. Я никогда не был наемным работником и не имел их сам. Весь мой бизнес строился на принципе – там купил, здесь продал. Закончился он с приходом в страну, так называемого, азиатского кризиса 1997 года. Еще пару лет я безуспешно пытался бороться, но растратив последние сбережения и разуверившись в возможности нормального существования на Украине, принял решение попытать счастья за океаном. Из всех заокеанских стран, которые были готовы без особых хлопот и капиталовложений принять на постоянное место жительство гражданина Украины, такой оказалась Аргентина. Родина танго и Че Гевары – сплошная романтика! Я долго не раздумывал, и 13 апреля 2000 года уже стоял на аргентинской земле, в аэропорту «Ezeiza».

Столица Аргентины – Буэнос Айрес прежде всего прочего, поразил меня своей архитектурой. По праву этот город называют Парижем Латинской Америки. Вряд ли вы найдете здесь два одинаковых здания. Буэнос Айрес строился, в основном, по проектам французских и английских архитекторов и имеет вид старинного европейского города. Дух его - в запахе многочисленных кондитерских, смешанном в тяжелом влажном воздухе с ароматом натурального кофе. Эрнесто Че Гевара говорил, что аргентинским кофе можно стелить мостовые.

Кондитерские спасали меня от голода довольно продолжительное время. Их владельцы вечером, после закрытия выставляют прямо на улицу изделия, которые не были проданы в течение дня. Утром следующего дня шансы их реализации равны нулю. Стыдно, но голод не тетка. Сами же аргентинцы, причем не нищие, не видят ничего зазорного в том, чтобы прогуляться вечерком за дармовыми лакомствами.

Не мене, чем архитектура города меня поразили так называемые «виллы».

Это огромные кварталы лачуг, слепленных из всего того, что попалось под руку – картон, листы жести, фанера, пластик. Государство выделяет эти гектары земли для самых бедных слоев населения. Я думаю лишь для того, чтобы нищие попросту не заняли все свободное пространство улиц Буэнос Айреса. Эти кварталы находятся на самых задворках мегаполиса. Аргентинцы говорят: если случайно забредешь на «виллы», знай - даже отдав все, нет гарантии вернутся оттуда живым.

Поразило еще и то, что придя в церковь, малоимущий аргентинец просит у Господа, прежде всего, работу, а уж затем здоровье и все остальное. Позже я понял, что не зря. Будь ты здоров как бык, знаешь всё на свете и в твоем багаже с десяток профессий – это все, без везения, не может являться основанием для удачного трудоустройства. Уровень безработицы таков, что даже тяжелая малооплачиваемая работа считается большой удачей.

Устроившись на работу, сразу следует подыскивать новое место. Негласный, установленный естественно работодателями, закон гласит: каждые три месяца нужно менять рабочих. Наемный работник, в законном порядке, по истечению этого срока вправе требовать от хозяина подписания постоянного контракта. Капиталисту, естественно это не выгодно – за контрактом последуют требования повышения заработной платы и тд. и тп. Хочу заметить, что в Аргентине законы работают гораздо лучше, чем у нас и страх перед законом у капиталиста присутствует.

В условиях тотальной безработицы манипулировать работниками проще пареной репы. И законы соблюдаешь и в прибыли. Работодатель, в этих условия, зачастую просто издевается над наемным рабочим. Я был в шоке от своего первого рабочего дня в Аргентине.

Чудом, как здесь и принято, меня взяли разнорабочим (El peon) на мебельную фабрику.

Процесс там был устроен по принципу конвейера. Я оклеивал лентой боковины дверей, кто-то другой сверлил в них отверстия, следующий – вставлял замок. В технологических паузах, которые образовывались сами собой (скажем, сломалось сверло) нужно было создавать видимость работы. Люди хватали щетки и подметали совершенно чистый пол или швыряли на него горсть шурупов, а затем их собирали. Если пауза продолжалась шурупы разбрасывались вновь.

Теперь уже со смехом вспоминаю, как мы втроем держали одну дрель или сметали стружки с одного верстака на другой, а потом обратно.

Перед тем как получить эту работу я три месяца топтал мостовые Парижа Южной Америки. Приходил, бывало, по объявлению о приеме на работу чернорабочего - и видел очередь не мене чем из ста человек, с папками своих резюме в руках. От этого становилось жутко.

После одного знаменательного для меня дня, я нарисовал фломастером на своем желтом строительном шлеме красные серп и молот.

Этот день я называю знаменательным потому, что именно тогда я понял настоящую сущность капитализма.

Профсоюзами, совместно с другими прогрессивными организациями, по всей стране была объявлена забастовка. Не вышли на работу даже работники метрополитена. Рестораны, магазины, прачечные – все поддержали требования народа к правительству. Некоторые просто боялись гнева людей, и поэтому приостановили в этот день свою деятельность.

В тот период я работал на стройке. Мой работодатель, один из подрядчиков, чтобы показать свое презрение ко всем бастующим, а вовсе не из-за своих бизнес-интересов, приказал всем своим рабочим (20 человек) выйти в этот день на работу. Поскольку общественный транспорт был парализован, он нанял два микроавтобуса без окон, которые собирали нас по всему городу по заранее согласованным адресам. Когда же мы приехали на стройку, то охрана попросту прогнала нас. От греха подальше. Водители микроавтобусов, поняв, в чем дело, с ругательствами отправились восвояси.

Я осознал в тот день главное: капиталист - враг рабочего. Какие бы он маски не надевал. Он его враг, если хотите, по законам природы. В лучшем случае, капиталист видит в своём наемном работнике дармоеда, залезающего в его карман, в худшем – раба.

При всем том, что здесь сказано, в заключении я хочу дать пару штрихов, так сказать, для сравнения капиталистической Украины и капиталистической Аргентины.

Школьники в Аргентине получают ежедневно бесплатное двухразовое питание. Это при бесплатном среднем образовании.

Мой друг, сломав ногу, обратился естественно, в больницу и получил там совершенно бесплатные консультацию, рентген, гипс и обезболивающие лекарства.

Мнение: если взять среднестатистического аргентинца и поместить его в наши условия, причем без денег и знания языка (аналог моих у них), то через полгода, максимум год он окажется либо в психиатрической лечебнице, либо на помойке.

Мы уже имеем, все то, что есть у них плохого – безработица, нищета, эксплуатация. И потеряли, то, что у нас было хорошего – социальные гарантии труда, здоровья, образования.

Так за счет чего мы выживаем? Да за счет всего того, что получили в наследие от «тоталитарного государства» а это - квартиры и дома, социальные льготы (некоторые из которых еще не отменили), приусадебные хозяйства и многое другое. Но все это хорошее, как и все хорошее, когда-нибудь закончится. Разумно - не ждать этого момента, а постараться вернуть уже сегодня все то, что мы потеряли еще вчера.