О.Чиж― 19 часов и 8 минут в Москве. Всем здравствуйте, меня зовут Оксана Чиж. Это программа «Особое мнение». Особое мнение сегодня представляет главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Здравствуйте.
Д.Муратов― Здравствуйте.
О.Чиж― +7 985 970-45-45 – телефоны для ваших SMS-сообщений, пожеланий, мнений и, главное, вопросов. Самые интересные обязательно буду задавать. Ну, кроме того, Twitter-аккаунт @vyzvon и сайт «Эха Москвы» тоже к вашим услугам, сообщения принимает.
Сегодня все обсуждают, все пишут и, главное, многие даже демонстрируют фотографии.
Д.Муратов― Про ребенка.
О.Чиж― Про ребенка. Мы знаем, что произошло у метро Октябрьское Поле. Сложно сказать, сколько там находилась женщина, которая держала в своей руке отрезанную голову ребенка. Но на тех кадрах, которые были, во всяком случае, обнародованы и попали в доступ открытый, возникает очень много вопросов к московской полиции. У вас сложилось впечатление, что они вообще готовы к угрозам?
Д.Муратов― Я смотрел сегодня, как мимо проходил один полицейский. А вдруг это была разведка?
О.Чиж― Возможно.
Д.Муратов― Как другой полицейский заворачивал за угол, потом пришел человек, который, все-таки, уложил на землю женщину, которая неадекватно себя вела. На видео (мы знаем) там не слышно, кричала ли она что-то. По губам прочитать там сложно.
О.Чиж― Ну, очевидцы говорят, что угрожала себя взорвать. Ну, во всяком случае, что-то взорвать.
Д.Муратов― Да. Это во многом объясняется, наверное, какими-то внутренними инструкциями полицейских. Но всегда очень сложно и нельзя, когда случилась трагедия, моментально всем становиться экспертами и моментально говорить, что «Вот это, вот это и вот это сделано неправильно». Но одно, только одно можно сказать точно. Когда страна находится в ситуации, связанной с повышенным уровнем террористических угроз и рисков, она должна прежде, чем вызывать эти риски и угрозы на себя, взвесить, насколько адекватно сможет действовать ее правоохранительная система, насколько сможет действовать полиция, насколько сможет действовать агентура, насколько смогут действовать… Главное, конечно, агентура, а не полиция в тот момент, когда что-то случилось.
У нас за последнее время, все-таки, если не считать лайнера, который летел из Египта, то пока правоохранительная система с этим справляется. И я пока больше кроме этого просто из осторожности и чтобы сейчас родителям, которые всё это вынуждены слушать и читать, и я читаю упреки в их адрес и при этом понимаю, что, ну, откуда они могли знать? Вот, сейчас обрушилась на них волна говна о том, что как няню надо выбирать. Все начали сразу советовать, лезть со своим опытом, счастливо потирая руки, что их обошло несчастье.
О.Чиж― Ну, как известно, никто никогда дорогу в неположенном месте из нас всех не перебегал.
Д.Муратов― Да-да. Вот, спасибо, да. Да, Оксан, да. И я очень хочу и их уберечь от лишнего ужаса в их абсолютной трагедии и попросить, что давайте проанализируем, давайте посмотрим, пусть будет проведено расследование. Но сейчас сразу этих людей, которые не пережили, а с которыми произошло невыносимое горе, к ним относиться бережнее. Это всё, что я хочу сказать.
О.Чиж― Есть еще одна серьезная этическая проблема, о которой сегодня многие говорили. Ну, во всяком случае, в соцсетях говорили, да? Это публикация фотографий. Потому что кадры страшные. Кадры – они не то, что даже не для слабонервных, они в принципе не могут восприниматься без содрогания любым адекватным человеком. И многие не стали их ретушировать. У нас, может быть, просто уже такой немножко порог к жестокости снизился?
Д.Муратов― Нет, Оксан, это другая причина. То, что делают профессиональные медиа, они прекрасно знают, что есть персональные данные, касающиеся… Я не согласен с Законом о персональных данных. Потому что если чиновник своровал, мы должны напечатать его фамилию, имя, отчество и фотографию. Всё, не вопрос. Для меня не вопрос – я готов идти на нарушение закона. Но когда дело касается ребенка, когда дело касается детей живых или, как сейчас, мертвого ребенка, ни одно профессиональное медиа не напечатало его лицо открытым.
Что делают блогеры?
О.Чиж― Ну, блогеры, микроблогеры.
Д.Муратов― Блогеры, микроблогеры, вот эти все люди? Они жаждут лайков. Они расчесывают свое тщеславие до цвета первой лампочки светофора. Вот, просто красное такое тщеславие. Они готовы для того, чтобы их отметили, чтобы их лайкнули, чтобы на них сослались, они готовы идти абсолютно на всё. Это презрение к человеческой жизни и расширение границ этической приемлемости до гнусности. Значит, вот, собственно, и всё.
О.Чиж― Так нас, разве, не медиа к этому-то и приучили, к расширению границ дозволенного в этике? Ну, это не горяченькое, да? Но, вот, к выходящему за рамки.
Д.Муратов― Оксан, значит, Коммунистическая партия приучила к тому, что нужно там писать доносы, да? Оправдывает ли это людей, которые пишут доносы. Вы согласны со мной?
О.Чиж― Нет, не оправдывает, разумеется.
Д.Муратов― Не оправдывает. Следовательно, существует личная мера ответственности?
О.Чиж― Разумеется.
Д.Муратов― А, там, личное чувство неловкости, стыда и щепетильности кто-то отменил из-за того, что по телевизору идут омерзительные шоу?
О.Чиж― Нет. Но…
Д.Муратов― Ну всё. Вот и ответ.
О.Чиж― ...я понимаю, как у человека снижается порог восприятия.
Д.Муратов― Он из-за этого должен, напротив, повышаться. Вот, в человеке должна, напротив, возникать вот эта граница, несмотря ни на что.
О.Чиж― Это особое мнение Дмитрия Муратова. Напоминаю телефон для ваших вопросов +7 985 970-45-45. Мы заговорили про меру личной ответственности. Есть еще одна тема, тоже очень страшная. У нас так получается, что этот эфир мы с трагедий начинаем. Я имею в виду трагедию на шахте Северная, жертвами которой, судя по всему, стали 36 человек.
Д.Муратов― Да.
О.Чиж― Можно по-разному смотреть на причины произошедшего. Я среди прочего сегодня читала блог господина Милова, в том числе на сайте «Эха Москвы», который приходит к выводу, что «Ну вот к чему приводит кумовство», да? Когда главное надзорное ведомство Ростехнадзор имеет своих руководителей последовательно людей, которые, в общем, не то, чтобы имеют прямое отношение к сфере своих профессиональных интересов. Есть в этом какая-то тенденция или не нужно укрупнять и не нужно искать таких общих выводов?
Д.Муратов― Я не читал блог Владимира Милова. Я готовился к этому вопросу, только исходя из того, что передает наш корреспондент Таня Брицкая, которая находится на шахте. Мы открыли, когда это случилось, свой корреспондентский пункт там, в Заполярье, в Воркуте возле шахты Северная. Наши сотрудники будут постоянно там сейчас работать, меняя друг друга (так мы работали в Беслане). Для меня эта ситуация сравнима с тем, что произошло с детьми в школе №1 в Беслане, с тем, что происходило с экипажем подводной лодки «Курск». Это жуткая катастрофа.
Мы сумели найти… Я принес (извините, не успел распечатать как фотографию, поэтому из номера газеты) – это показания с датчика, который показывает концентрацию метана одного из шахтеров. Вот нормальная концентрация.
О.Чиж― Назовите, пожалуйста.
Д.Муратов― 1,11%. Проходит 15 минут – вот здесь отмечено время – и концентрация газа…
О.Чиж― Датчик один и тот же?
Д.Муратов― Один и тот же датчик одного и того же человека. И концентрация газа метана увеличивается до 2,55%.
О.Чиж― То есть более, чем в 2 раза.
Д.Муратов― За 15 минут предельно допустимая история превышает 25%. Когда этот газ доходит до 5, непременно следует удар и взрыв.
О.Чиж― Мы остановились на материале, сделанном из Воркуты. И, в частности, на снимках с показаниями датчиков шахтеров.
Д.Муратов― Да. Датчики показали, что у одного и того же шахтера на датчике увеличилось содержание метана с 1,11% до 2,55%.
О.Чиж― Ну, важно понимать, что это показания не в день трагедии, а заранее.
Д.Муратов― Это показания не в день трагедии, а эти показания сняты 11 февраля, то есть за две… Это еще важнее! Это означает, что еще приблизительно за 2 недели до трагедии уже было понятно, что там неладно. Однако, при заработной плате шахтера в 35-40 тысяч рублей в Воркуте и отсутствии другой работы многие из них на породу кладут эти датчики, чтобы они не давали объективные данные, чтобы идти туда в шахту.
При увеличении до 2,50-2,55, что превышает норму в четверть (а это означает угрозу взрыва уже просто вот здесь, в сочетании с угольной пылью, рассказывают нам эксперты и нашему корреспонденту Брицкой там, в Воркуте), обязана быть отключена вся электроэнергия. Дальше следует доклад сменному диспетчеру, который с загазованного участка отзывает всех работающих там. Ничего этого, к сожалению, не произошло.
Вот это самое тяжелое. И, может быть, даже не самое (может быть, я так зря сказал). Потому что когда стало понятно, что произошел взрыв и уже всем руководителям было отлично известно, что те люди (26), которые оказались там, у них нет никаких шансов, об этом родственникам не сказали, но туда послали группу спасателей.
О.Чиж― 5 спасателей и один шахтер.
Д.Муратов― Нет, послали 11, если я не ошибаюсь, человек, из них несколько оказались ранены, пятеро оказались погибшими. И они пошли туда, зная, что их ждет. Предполагая как профессионалы, что их ждет. Они шли туда, где выжить невозможно. Но не пойти они не могли.
Таким образом была создана история всех попыток спасений, хотя, по большому счету, люди отправлялись и их отправляли на смерть.
О.Чиж― Почему пошли? – вопрос. Не знаю, какой он, психологический, этический.
Д.Муратов― Я вам скажу так, перескакивая в другую историю. Во-первых, конечно, «сам погибай, а товарища выручай» – никуда в шахтах или на войне этот принцип не девался. А во-вторых, деваться некуда. Некуда деваться. Негде найти работу, нельзя отказаться. Кем ты будешь в поселке на этой шахте Северной, когда скажешь, что не пошел? Это должно руководство брать на себя ответственность – оно должно не прикрывать свою задницу, оно должно сказать «Всё, мы не посылаем». Но они послали.
Я думаю, что в аналогичных ситуациях… Мы прочитали множество подобных пунктов – я думаю, что руководство МЧС должно вообще сделать себе харакири, потому что вот так вот произошло.
О.Чиж― Но руководство МЧС могло и руководствоваться принципами, как потом смотреть в глаза родственникам 26-ти, если никого не послать. Они-то думают, что возможно, смысл есть.
Д.Муратов― Так вот в этом и смысл профессионала, который берет на себя огромную ответственность, когда он знает, что там всё кончено и не дает возможности произойти новым жертвам. А когда я говорю «прикрыть себя», это означает были использованы все меры, посылали спасателей, к сожалению не получилось. Вот так вот всё это вышло.
Вот эта апатия, вот эта предрешенность…
О.Чиж― Апатия – вы что имеете в виду? Невозможность сойти с рельсов?
Д.Муратов― С рельсов. Предрешенность судьбы. Когда надо идти в шахту, куда нельзя идти. Когда нужно спасать тех, кого уже нельзя спасти. Вот это новый русский фатализм. Очень высокая степень адаптивности к любой беде. Это требует, в общем, своего огромного изучения.
О.Чиж― А это глобальное явление (адаптивность к любой беде)?
Д.Муратов― Думаю, что, конечно, да.
О.Чиж― Я думаю, что будет не преувеличением сказать, что мы, в общем, уже год все живем в некотором роде в другой реальности – я имею в виду годовщину, которая была на днях. В субботу в Москве прошла большая памятная акция Бориса Немцова. Сегодня была новость о том, что в Ярославле мэр Ярославля, точнее исполняющий обязанности попросил снять с дома табличку, на которой значится, что здесь жил Борис Немцов, патриот России, потому что, говорит, люди, которые заслужили почета и уважения, мы их почитаем таким образом через 25 лет после смерти.
У вас даже один из слушателей на сайте спрашивает: «А почему власть так стремится то ли забыть это имя, то ли не придавать ему значения?»
Д.Муратов― Я не знаю, чем руководствовался и какие законы в Ярославле. Вполне вероятно, по формальным причинам.
О.Чиж― Ну, по формальным причинам в Москве нам тоже всё объяснили.
Д.Муратов― Власти Москвы когда самовольно установили доску в память о Ане Политковской, нашем обозревателе, на Лесной, возле ее подъезда, власти Москвы поступили, на мой взгляд, очень мудро. И они оставили эту самодеятельность, человечную самодеятельность оставили в покое и решили ее не трогать. Потому что здесь мы вторгаемся в сферу жизни и смерти, памяти чести и бесчестия, и они, на мой взгляд, приняли правильное решение, а уже потом правительство Москвы сегодняшнее (Собянина) на здании редакции у нас поставлена после конкурса прекрасная мемориальная доска, доска Ане.
Да черт с ним, с этим (я вам скажу так) ярославским мэром. Но вот там спрашивают в вопросах, у нас сегодня много вопросов, как могла Дума не встать? Или как там мог ярославский мэр эту доску снести?
Я вам скажу так. Значит, Государственная Дума не заслужила права почтить память Бориса Ефимовича Немцова. Рылом не вышли встать и искренне почтить память Немцова. Те люди, которые требуют, чтобы они встали, они что, требуют от них лицемерия? Да над ними Борис Ефимович гоготал, над всеми их законами. Кто они такие, чтобы стоять в почетном карауле или отдавать (НЕРАЗБОРЧИВО)? Он на них не рассчитывал. Поэтому они не заслужили права на минуту молчания о Борисе Немцове.
О.Чиж― Ну, то, что они не заслужили права, это одно, по вашему мнению.
Д.Муратов― Да, это мое мнение.
О.Чиж― А, вот, что им мешает, я не очень понимаю. То есть за это что, будут из партии выгонять? Ведь, никто не стоит с плеткой сзади, за спиной.
Д.Муратов― Так вот, мне всё равно их мотивы. Вот, я не их психоаналитик, поскольку здесь нужно быть очень глубоким специалистом. Я не готов анализировать, но я точно… Когда им говоришь «Что ж вы не встали?», так и не надо. Вам-то не надо вставать.
Понимаете, как сказал один прекрасный писатель, в церкви более сильный Wi-Fi, чем повсюду. Вот это вот проникновение душевное в какие-то глубины, там, чужой боли и сострадания. Вот, у них этого нет. Так зачем с них этого?.. Это бедные, обделенные люди, которые сейчас думают, выберут их в новую Думу или не выберут. И бог бы с ними. И бог бы с ними.
Другое дело для меня куда более важное… У нас еще нет перерыва?
О.Чиж― У нас еще есть полторы минуты до него.
Д.Муратов― А я успею. Вот смотрите. Нам в руки попала фотография – в газете я вам ее покажу. Вы знаете, кто это?
О.Чиж― Человек в центре… Да.
Д.Муратов― Вот это впервые опубликована фотография человека в центре. И вот это фотография человека, которого звать Руслан Геремеев, заместитель батальона «Север» внутренних войск, дислоцированного в Чечне.
О.Чиж― Который недавно объявил, что свои показания он пришлет в заявлении.
Д.Муратов― Да. Теперь внимание. А кто вот этот человек, который идет и мы видим по положению тел, по тому, как они сосредоточенно идут, как он смотрит? Этот человек идет перед ним в двух, наверное, приблизительно метрах. Так обычно ходят охранники перед охраняемым лицом (такой ледокол впереди идущий).
Так вот. Это Эскерханов Тамерлан, уже обвиненный в организации покушения на Бориса Немцова. Вот вам прямое окончательное и внятное, найденное специальными службами (и я уверен, что этот снимок есть в распоряжении следствия) прямое доказательство связи товарища Геремеева и вот этого самого обвиняемого Эскерханова, вот этого офицера.
О.Чиж― Вот здесь мы поставим многоточие. Скоро продолжим.
НОВОСТИ
О.Чиж― 19 часов и 34 минуты, это программа «Особое мнение», особое мнение сегодня представляет главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Я напоминаю, мы прервались на одном из самых интересных мест. Снимок на первой полосе газеты…
Д.Муратов― Ну ничего, реклама у вас тоже была интересная. Спасибо.
О.Чиж― Старались. Снимок на первой полосе «Новой газеты», где в центре идет Руслан Геремеев…
Д.Муратов― ...а перед ним, скорее всего, в качестве его охранника или спутника (вот он) идет рядом за ним (полтора-два метра здесь расстояние, как нам объяснили эксперты), идет один из обвиняемых, уже обвиняемых по этому делу Тамерлан Эскерханов. Вот он.
Значит, теперь самое главное и самое важное. Ну, мало ли, встретились люди, земляки.
О.Чиж― Бывает. Тем более, как можно судить вообще по бытоописанию Москвы, места встречи примерно одни и те же.
Д.Муратов― Точно! Так вот они встретились здесь, подозреваемые в организации покушения на Бориса Немцова. И тот человек, которого не могут допросить все наши славные силовые структуры, они встретились за день до убийства и идут они в ресторан «Татлер» в гостиницу «Украина».
Значит, учебник по розыскному делу для студентов первого курса юридических факультетов в курсе «Введение» сказано, что первым делом отрабатываются контакты последнего времени. Значит, вот, выполнить задачу, которая как примитивная указана в учебниках по розыскному делу и организации расследования, вот эта простая функция – она не выполнена.
У меня никаких сомнений нет, потому что эта фотография закрывает вопрос о связи между этим и этим человеком. Этот вопрос закрыт.
О.Чиж― Как же так могло получиться, что… Мы привыкли думать в последние годы, что самое зубастое явление в нашей действительности – это силовики во всех своих проявлениях. А тут… Ну, эта история не могла не разозлить вот это всё большое явление, которое называется «силовики». И не получается у них допросить господина Геремеева.
Д.Муратов― Я не знаю. Я не знаю, какие вмешиваются силы и какие резоны новые встают. И, например, существует ли резон, что Немцова не воскресить, а Чечню потерять можем (может быть, и такой резон существует). Но здесь я только гадаю.
Я, вот… Оксан, вы знаете, я не политолог, я прогнозов не строю, только факты. Значит, вот, факты таковы. Но то, что силовики за несколько дней (ФСБ) расследовали это дело, а Следственный комитет, следователь по фамилии Краснов продвинулся фантастически далеко, это правда.
Затем начался ступор. И я вам могу сказать, что это очень похоже на то, как шло расследование дела по убийству Ани Политковской, когда и там, и там поменяли следователей. Если Краснов ушел на повышение, то Гарибяна сейчас отправили на пенсию. Там и там дело по заказчикам выделено в отдельное дело и фактически приостановлено. Там и там силовики, приехавшие из Чечни. Там и там заказчиков нет, и возлагают обвинение в организации и заказе убийства по найму на тех, кто его исполнял. Это очень плохая типология, это очень плохие совпадения.
О.Чиж― Но и с исполнителями в этом деле теперь выходит путаница. Потому что те признательные показания, которые, как мы знаем, появились, впоследствии было сказано, что они под давлением, и теперь, в общем, уже и с…
Д.Муратов― Ну, видите, у нас про все показания говорят, что они под давлением. Я думаю, что когда господа присяжные будут знакомиться с показаниями, данными по горячим следам, будут смотреть видео, они смогут оценить, есть ли там повреждения, нормально ли говорит человек, как он держится. Это всё сразу же видно, когда предоставляется видеоверсия допроса. Поэтому здесь обмануть, когда всё снимается на видео, уже очень сложно.
И я думаю, что, на самом деле, сейчас вот этот конкурс, вот это соревнование, кто сильнее, значит, федеральные силовые структуры или влияние лидера Чечни, который считает всех невиновными и своими друзьями, оно находится на пике. Оно находится на пике. Я думаю, что многим профессионалам искренне обидно, что они не смогли реализовать ту информацию, которую они получили.
О.Чиж― А станет ли что-нибудь понятнее, в какую сторону перевес, после того, как у Рамзана Кадырова истечет срок полномочий, который вот уже подходит-подходит к началу апреля?
Д.Муратов― О, да. Значит, так. Давайте придем к этому вопросу. Значит, я не поленился и распечатал себе (вот, вам принес – хотите, я вам подарю его потом, Оксана?)...
О.Чиж― Так?
Д.Муратов― Закон о выборах главы Чеченской республики. Этот закон принят 18 июля 2012 года, а последние изменения (редакция) в него внесены 5 мая 2015 года, то есть недавно совсем, менее года назад.
Значит, что сказано в этом законе? Вот тут начинается у нас поразительная интрига. В этом законе сказано «Проведение выборов главы Чеченской республики в сроки, установленные федеральными законами и Конституцией Чеченской республики, является обязательным». То есть эти выборы должны быть обязательными.
О.Чиж― Так. Пока всё нормально.
Д.Муратов― Обязательными. Но про них, как нам сказал господин Кадыров, он сам вспомнил совсем недавно, если вы помните.
О.Чиж― Ему журналисты напомнили.
Д.Муратов― Ему напомнили журналисты, он даже удивился. Но выборы эти обязательные, знаете, почему? Потому что не ранее, чем за 100 дней, но не позднее, чем за 90 дней до дня голосования, Парламент Чечни (статья 5, часть 2) обязан объявить о назначении этих выборов. Например, забыл Парламент объявить.
О.Чиж― Ну, если забыл глава региона, может ли забыть Парламент? Наверное, может.
Д.Муратов― Да. Я залез, естественно… Ну, про Новый год же не забывают?
О.Чиж― На сайт Парламента.
Д.Муратов― Да, я залез на сайт Парламента. Посмотрел. Парламент Чечни ведет бурную, активную, дерзкую интересную политическую жизнь. Там есть заседания по поводу приведения федеральных и местных законов воедино. Там есть различные обращения. Там существует антикоррупционный портал, куда нужно об этом сообщать. Но на всем сайте Парламента Чеченской республики нет ни слова о том, что 80 еще дней назад, 90 дней назад они должны были назначить выборы. Весь Парламент тоже забыл.
Но есть для совсем уж, на всякий случай, для совсем упертых, есть еще одна статья, статья 5-я, часть 3-я. В ней предусмотрено, что Парламент может быть забывчив и глава республики тоже забыл о том, что срок полномочий-то истек. Это ж не те, кто талон, про который надо помнить, да?
О.Чиж― И что тогда?
Д.Муратов― Здесь сказано, что если Парламент Чеченской республики не назначит выборы, то выборы назначаются Избирательной комиссией Чеченской республики не позднее, чем за 80 дней до голосования.
О.Чиж― Опять не позднее, чем за 80 дней.
Д.Муратов― Там – за 90 дней, здесь – за 80. Ну, 10 дней они еще думали, назначать не назначать, например.
Но я не поленился, я залез на сайт Избирательной комиссии Чеченской республики.
О.Чиж― Так?
Д.Муратов― Посмотрел всё, что было за месяц, за 2, за 2,5 месяца, потому что срок же в марте, когда должны быть объявлены эти выборы. Нет. Парламент забыл, глава республики забыл и Избирательная комиссия тоже забыла. Такое горе, такая неувязка.
Это означает что? Это что означает? Это означает, что никакие выборы не планировались. Что закон, по которому это должно быть сделано, не имеет никакого значения. Что имеют значение только определенные договоренности, определенные статусы, определенные кулуарные переговоры. Поэтому, значит, говорить о том, что в Чечне по закону должны были быть объявлены выборы в связи с истечением полномочий, нельзя. Они не были объявлены в соответствии с законом. Следовательно, они и не планировались. А здесь, видите, какое дело? Вдруг все заволновались.
О.Чиж― Так. А зачем же тогда Рамзан Кадыров про уход-то заговорил? Вот тут даже в интервью телеканалу НТВ недавно говорил, что, вроде, пришло время на посту.
Д.Муратов― Ну, я не знаю, почему это сказал Кадыров. Но если бы он хотел по-настоящему покинуть свой пост, он бы обязательно напомнил, что нужно назначить выборы, и мог бы не выставлять на них свою кандидатуру. А сейчас мы имеем дело с совсем другой историей. И, по-моему, очевидной, да?
О.Чиж― Ну, относительно. Хотя, непонятно. Вот тут Илья у нас из Ярославля вообще считает, что он какие-то сигналы посылает этими заявлениями про свой уход.
Д.Муратов― Ну, конечно.
О.Чиж― Но непонятно, куда.
Д.Муратов― Илья, да вы абсолютно правы. Сигналы тем, кто услышит. Значит, просто так позвонить тому, кому адресованы сигналы, он по какой-то причине не может.
О.Чиж― Ой. Я думала, что там всегда прямая связь работает как раз. Нет?
Д.Муратов― А я думаю, что не всегда.
О.Чиж― Не готовы вот там, где-то здесь в Москве, недалеко его?..
Д.Муратов― А зачем нужны такие публичные мессаджи «Я могу уйти», «Я уже со всем справился, буду заниматься семьей», всё это делать на федеральных каналах телевидения? Ведь, Рамзан Кадыров как опытный пехотинец президента отлично знает, что президент не очень жалует людей, которые обращаются к нему с открытыми письмами, в телевизионных эфирах, да? Он же прекрасно понимает, что существует сложное достаточно политическое делопроизводство, протокол взаимоотношений между главой субъекта Федерации и президентом страны, который выдвигает кандидатуры.
О.Чиж― То есть он сейчас гусей дразнит.
Д.Муратов― А я думаю, он говорит «Неужели же вот так вот всё и закончится?» А ему пока никак не отвечают. И сегодня Кремль, пресс-служба ответила, что будет оценивать всю деятельность Рамзана Кадырова. То есть ему в ответ на публичные его высказывания также публично ответили, что «Мы всё взвешиваем». Поэтому все вот такие в взвешенно-подвешенном состоянии.
О.Чиж― Как-то немножко это звучит так, как «Оставайтесь на линии. Ваш звонок очень важен для нас».
Д.Муратов― Да, «Нажмите решетку, если хотите соединиться с оператором».
О.Чиж― А что происходит? Они там раздумывают, что делать дальше с Чечней или?..
Д.Муратов― А я не знаю. А я не знаю. Я вам… Вот, смотрите, Оксан. Как строится наш разговор? Я вам излагаю только факты и ни одного допущения. Я пришел к вам с законами Чеченской республики, да?
О.Чиж― С фотографиями.
Д.Муратов― С заявлениями, с фотографиями. А вы хотите, чтобы я знал, что думают в администрации и в Кремле. Я не знаю.
О.Чиж― Хочу, чтобы предположили.
Д.Муратов― У вас тут все в студии знают, что думает президент, что думает администрация, что думает Володин, Сурков. А я могу вам прямо сказать: я не знаю. Вот это у меня такое особое мнение. Видите? Я единственный, кто не знает, чего они думают.
О.Чиж― Это я не сомневаюсь. Но у вас, наверняка, в голове, ведь, есть какие-то расчеты и варианты. Вы допускаете, что при каких-то определенных обстоятельствах, ну, скажем, летом этого года Рамзан Кадыров не будет главой Чечни?
Д.Муратов― Я не знаю. Я не знаю. Я считаю, что клеймом помечена моя судьба, безусловно, судьба руководства страны тем, что не раскрыто и не определены заказчики убийства Немцова. И я, вы знаете, не готов посмеиваться над тем письмом, полным такой тоски, если хотите, которое президент Путин послал Дине Яковлевне. И такими словами, между прочим, на мой взгляд, не кидаются. И посмотрим, чем это для всех для нас обернется. Но жить вот с этим чувством и всё время рассуждать только о том, убрали цветы с Немцов Моста или не убрали, как дурно поступил ярославский мэр, уничтожая следы Немцова, поскольку он поддерживал Урлашова, которого незаконно сменил этот… Вот, думать только об этом нельзя. Надо понимать, что в стране существует определенный уровень справедливости.
Вот, как метан. Вот, уровень справедливости – он не может понижаться, вот…
О.Чиж― До критических значений.
Д.Муратов― До критического взрыва, да.
О.Чиж― Дмитрий Муратов и его особое мнение. Спасибо.
Комментарии