Кто мы? О психическом расстройстве российской идентичности

Кто мы? Государство-цивилизация? Потомки великих народов, собравших вместе с русскими шестую часть планеты и временно отброшенные от своих законных границ? Народ с тысячелетней историей? Наследники империи, потомки великих поэтов, писателей, музыкантов, строителей, конструкторов, ученых?

Или мы молодая современная европейская нация россиян, которая родилась 25 лет назад в границах РФ под аплодисменты «мирового сообщества». Мы признали поражение в Холодной войне и приняли правила победителей, стали «цивилизованной» европейской нацией, для которой мнение отцов-устроителей гораздо важнее своего? Нацией, которая была выращена в рамках нового мироустройства так же искусственно, как и современные украинцы на обломках Российской империи и СССР.

Все наши беды начинаются и заканчиваются парадоксальным раздвоением личности: мы празднуем День Победы 9 мая — как победу Советского Союза над Западом, и День России 12 июня — как победу Запада над Советским Союзом. Мы говорим о возрождении былой мощи России, но устраиваем истерику, когда Запад обвиняет нас в диктатуре. Мы радуемся созданию Евразийского союза как прообраза новой империи и тут же отталкиваем своих союзников, когда пророссийские молдаване, армяне и тем более русские на Донбассе просят: Россия, приди! Заявляем о себе, как о супердержаве и проводим Гайдаровский форум, на котором вторые лица государства клянутся в верности курсу «новой России».

С началом Русской Весны моя одноклассница и по совместительству начальник отдела по делам молодежи с искренним непониманием спрашивала, зачем мне оно все надо? Какой русский мир? Какая Россия? Донбасс ведь на Украине — она точно это знает, ведь столько раз общалась с коллегами. У нас есть границы РФ, и дальше соваться незачем.

Я не знал, как ей объяснить, что мы лишь формально граждане разных стран, и война на Донбассе для меня — это война в России, потому что Донбасс, Крым, Харьков, Киев, Минск, Ереван, Кишинев, Астана — это все части той, отобранной у меня в 1991 году тремя ублюдками, Единой России. И живут там наши люди, которых мы не имеем права бросить, так же, как не имеем права бросить рязанцев или хабаровцев.

Вот тут и стала видна четкая грань между нами: я еще русский, а она уже россиянка, для которой Россия — это Москва, Белгород и Ростов, а дальше уже не наше, точней не их, россиян. В ее мире нормально уживаются древние укры, великие бялоруска и змагары, и прочие мифические существа, потому что она такое же выдуманное существо, как и они.

Никогда не существовало древних европейских россиян. Не было у россиян Москвы как столицы до 91-го, Москва была столицей Великой Руси, а затем России. Главное отличие России заключалось как раз в ее отказе идти строем в ряду «прогрессивного» человечества. Идея Третьего Рима и собирание земель русских сделали ту северную часть Руси Россией, к защите которой от прущих европейских ценностей призывал Гермоген, за которую вышли Минин и Пожарский, бились Суворов и Кутузов и ради существования которой отдавали свои жизни граждане Советского Союза. СССР был тоже наследником Единой России, созданным на базе Российской империи. Красная империя точно так же унаследовала мессианский характер, пусть и измененный.

Кстати, нет никакого лукавства в сравнении россиян с украинцами — еще в 2013 году на Селигере замдекана РГГУ им. Шолохова хвастался, что они уже много лет работают над созданием россиян на основе украинского опыта, и даже подарил брошюрку на эту тему.

А самая интересная характеристика «молодого государства Российская Федерация» записан в «Стратегии развития государственной молодёжной политики до 2025 года», выдержку из которой привел уважаемый Евгений Супер: «Упирая на развитие «креативного класса», авторы предлагают также воспитывать в молодёжи патриотизм и преданность традиционным ценностям».

Пока в мире все было спокойно, эти две России кое-как уживались. Молодежные организации массово штамповали «патриотов», которые помогали ветеранам, произносили пафосные шаблонные речи у Вечного огня, и в то же время катались на форумы в США, искренне считали, что Русский мир — это вариант проявления фашизма, и называли Познера патриотом России.

Но потом случился Майдан, мы вернули Крым, началась Русская Весна и война на Донбассе. И шаблоны были порваны, две реальности столкнулись во всех сферах. На уровне политиков — в виде Рогозина с одной стороны, и Медведева с другой, в культурной среде, где Охлобыстин и Прилепин ехали в Донецк, а Пугачева и Макаревич встречали друзей из Киева, в обычной жизни, где бились в сети насмерть «хатаскрайщики» с «новороссцами».

Внезапно выяснилось, что наше общество разделено не на левых и правых, за и против Путина, либералов и патриотов, а всего лишь на русских и россиян. Тех, кто принял поражение 1991 года и тех, кто его отверг.

Все остальное стало настолько мелким, что в одной бригаде Мозгового прекрасно сосуществуют и коммунистический отряд, и члены Российского имперского движения. Одним из самых ярых русских внезапно оказался Кадыров, а либералы и «стариковцы» в один голос закричали: «Вы хотите, чтобы там умирали наши дети?», четко дав понять, что для них на Донбассе «наших» нет.

Еще страшнее то, что зачастую эти обе России — и Большая, и РФ — одновременно живут во многих наших людях. Они, те кто жили по правилам РФ, но относили себя к Большой России, оказались заложниками «Русской Весны», когда надо было принимать чью-то сторону. Они свято верят в любую трактовку «Хитрого плана» не потому, что наивные, а ради попытки спасения своего внутреннего мира, в котором можно быть и русским и россиянином одновременно, и за свою веру готовы драться гораздо активней, чем либералы за пармезан или нацболы за Сталина.

Беда в том, что реальность раз за разом берет свое, и если ты не впадаешь в шизофрению или депрессию, то так или иначе вынужден будешь определиться — КТО ТЫ.

То же самое было после октября 1917 года, когда идеи мировой революции и Коминтерна вступили в противоречие с идеей державности. Тогда хватило ума и сил переформатировать Белую империю в Красную, взяв за основу старые принципы и поставив справедливость во главу угла. Благодаря этому Советский Союз смог стать той, настоящей Россией для мира — вспомните, сколько лет спустя после развала СССР всех выходцев из любой его республики называли русскими.

Сегодня для молодого государства Российская Федерация пришло время делать тот же выбор. Сегодня нет проблемы важнее, чем определится: КТО МЫ?

Если мы наследники Великой и Единой России, но тогда придется раз и навсегда похоронить «достижения демократии». Признать, как минимум, для себя самих, — да, мы наследники империй и отказываемся признавать «оккупационное» соглашение в Беловежской пуще. Бороться за оторванные от нас части. Заявить миру: время соглашательства закончено, мы отказываемся отдавать выстраданное предками. Хотите быть равными среди равных — Бога ради, но ни одна собака не имеет права учить супердержаву, как и где ей жить.

Если мы потомки Ельцина, Гайдара и Чубайса, нам надо покаяться перед мировым сообществом, вернуть Крым, официально признать себя дауншифтерами, неудачниками, не способными ни на что без внешнего управления священного Запада, вернуть контролирующие нас НКО и впредь не выпендриваться.

Третьего пути нет, — при сохранении этого внутреннего противоречия государство элементарно может разорвать на куски. На месте нашего государства возникнут сотни Казакий и Поморий, после чего вопрос существования России будет закрыт на долгие годы, если не навсегда…

Руслан Ляпин, редактор отдела публикаций ИА «Новороссия»