Мальтийский ветер на берегах Прибалтики

В книге известного историка Юрия Емельянова, вышедшей в московском издательстве “Издатель Быстров”, рассматриваются проблемы взаимоотношений России и республик Прибалтики. Анализируя события тысячелетней истории, автор ищет ответы на острые вопросы, связанные с тесно переплетенными судьбами народов этих стран. Предлагаем читателям главы из книги.

Сделка Горбачёва и Буша-старшего

Широкомасштабное отступление перед национал-сепаратизмом в Прибалтике стало возможным после завершения встречи М.С. Горбачёва и Дж. Буша-старшего на Мальте 2—3 декабря 1989 года. Анатолий Громыко назвал эту встречу “политическим и дипломатическим Чернобылем”. Одним из важнейших вопросов в ходе переговоров стал вопрос о Прибалтике. По словам А.А. Громыко, оба участника встречи “уединились за плотно закрытыми дверями и провели секретную беседу по Советской Прибалтике”.

Судьба Прибалтики, подчеркнул Буш, глубоко волнует США, с нажимом добавив, что США никогда не признавали ее присоединения к Советскому Союзу. Анатолий Громыко писал: “Никто не вспомнил, в первую очередь Михаил Сергеевич, что до 1917 года весь Прибалтийский регион веками входил в состав России и никогда не имел, за исключением спорного вопроса с Литвой, своих государственных образований, что силами всей страны здесь были построены промышленность, современные порты и военные базы, что к началу 90-х годов здесь многие десятилетия проживали сотни тысяч русских и других славян”.

Сделка на Мальте между Горбачёвым и Бушем предусматривала невмешательство союзного правительства в процессы, развивавшиеся в Прибалтике при активном участии США и других стран Запада. “На Мальте,— указывал Анатолий Громыко,— Горбачёв проиграл по всем статьям, однако демонстрировал на-игранный оптимизм и считал, что наконец-то может доверять Бушу. Вопреки здравому смыслу, Горби считал, что США не будут форсировать объединение Германии и не поставят советско-американские отношения в зависимость от “прибалтийской проблемы”. У него укрепилось мнение, что “дядя Сэм” оплатит сдачу советских позиций хорошей финансовой помощью. Горбачёв так ее и не до-ждался... Встреча на Мальте войдет в историю дипломатии как “советский Мюнхен”. После него, как любил говаривать Михаил Сергеевич, “процесс пошел”. Как Нерон сжег Рим, так и Горби, наслаждаясь властью, ослепленный ею, разваливал свое государство и судьбы миллионов соотечественников... В современной мировой истории нет более печальных и постыдных страниц, чем издевательство над СССР, допущенное после Мальты”.

Последствия горбачёвской капитуляции на Мальте не заставили себя долго ждать. Получив соответствующие сигналы из Вашингтона, сепаратисты перешли в решительное наступление.

25—26 декабря 1989 года состоялся внеочередной пленум ЦК КПСС. Срочность его созыва была вызвана решением XX съезда Компартии Литвы отделиться от КПСС. Высказав обычные для него похвалы перестройке и заявив, что “мы выходим на самое остриё проблем, от решения которых зависит судьба социализма”, М.С. Горбачёв в своем докладе на пленуме сказал: “Что преподнесли нам наши литовские товарищи? Они нанесли тяжелый удар по КПСС, которая находится сейчас в самом трудном положении, удар и по перестройке. Но я бы не хотел считать, что процесс там уже завершился. И я призываю товарища Бразаускаса и других должным образом еще раз обдумать”.

В середине января 1990 года М.С. Горбачёв выехал в Литву, где провел два дня на совещаниях и встречах. К этому времени от руководства Компартии Литвы отделились противники раскола, создавшие ЦК “на платформе КПСС”. Выступая 13 января на партийном активе, Горбачёв признавал разгул сепаратистских настроений в Литве.

Параллельная власть в Литве

В качестве выхода из кризиса Горбачёв предлагал “изменить все — и федерацию, и КПСС — так, чтобы то, что вы хотите, могли решать... Я уверен, что, если мы выйдем на такое понимание федерации и новой роли КПСС, ее внутреннего построения и взаимоотношений всех звеньев КПСС, это удовлетворит всех... Давайте стараться услышать друг друга. Давайте использовать шанс для совместного размышления... Сегодня надо быть и очень ответственными, и очень решительными в достижении наших целей”.

Однако эти “решительные” слова на деле прикрывали готовность Горбачёва выполнять мальтийские договоренности. Бывший член Бюро ЦК Компартии Литвы Юозас Ермалавичюс вспоминал позже: “В январе 1990 года, когда Горбачёв приезжал к нам и встречался с членами Бюро ЦК Компартии Литвы, я понял, что он отлично знает механизм разрушения Советского Союза. И чем дальше, тем больше я убеждался, что он ведет себя таким образом, чтобы не помешать дей-ствию таких механизмов. Более того, сам действует в соответствии с той же реакционной логикой международного антикоммунизма, под управлением тех же зарубежных сил. Нам в Литве особенно хорошо была видна его игра. Как в кукольном театре: артисты и режиссеры за океаном дергают за ниточки, а марионетки у нас дома повторяют все их замыслы по разрушению государства”.

Очевидно, что эти хитрости Горбачёва разгадал не только Ю. Ермалавичюс, но и руководители национал-сепаратистов. Они не воспринимали всерьез болтовню Горбачёва о реформе КПСС и СССР, не желали его слушать и “размышлять” вместе с ним. Они уже давно устремились прочь из КПСС и СССР и на всех парах мчались на Запад. И они были очень “решительными” в движении к своим целям.

Осуждение Яковлевым и II съездом народных депутатов СССР предвоенной политики СССР вдохновляло сепаратистов. В программе “Саюдиса”, опубликованной перед выборами в Верховный Совет Литовской ССР 24 февраля 1990 года, говорилось, что “в 1940 году СССР нарушил двусторонний договор и совершил агрессию против Литовской республики, свергнул законное ее правительство, насильственным и сфабрикованным голосованием создал Народный сейм. Последний, присвоив суверенные права нации, провозгласил декларации, послужившие прикрытием для аннексии Литвы, ее инкорпорации в состав СССР, превращения ее жителей в граждан СССР”. Как подчеркивалось в заявлении “Саюдиса” о восстановлении государственности Литвы, “литовское государство в 1940 году было насильственно и незаконно включено в состав Советского Союза”.

После этого, как констатировала предвыборная программа “Саюдиса”, “в 1941—1944 годах Литва была оккупирована армией Германии”. В обзоре исторических событий это происшествие не вызвало никаких комментариев. Видимо, по сравнению с “агрессией СССР 1940 года” события 1941—1944 годов не стоили внимания, и создавалось впечатление, что ничто не затронуло интересы литовского народа в эти годы.

В результате разгрома вермахта, говорилось в программе, “в 1944 году армия СССР снова оккупировала Литву, а по завершении войны оккупации не прекратила”.

В заявлении сейма “Саюдиса” о восстановлении государственности Литвы было подчеркнуто, что “литовское государство, восстановленное 16 февраля 1918 года, сохранило юридическое признание своей независимости”. Судя по этому заявлению, “Саюдис” является идейным и политическим преемником тех же сил, которые стояли у истоков “литовского государства”, провозглашенного в тот зимний день, то есть пособников кайзеровских оккупантов.

На выборах в Верховный Совет Литовской ССР “Саюдис” одержал убедительную победу, получив 119 мандатов из 141. Лишь 23 места получила Компартия Литвы во главе с Бразаускасом. Председателем Верховного Совета был избран В. Ландсбергис.

11 марта 1990 года на заседании Верховного Совета Литовской ССР было принято решение о провозглашении независимости Литвы. После оглашения результатов голосования по этому решению герб Литовской ССР, закрепленный на задней стене зала заседаний, по чьему-то сигналу стали медленно закрывать занавесом. А когда заседание закончилось, герб был сорван, брошен на мостовую и депутаты толпой прошлись по металлическому изображению, попирая его ногами. Это тщательно отрежиссированное (а возможно, и не раз отрепетированное) действо, которое должно было, видимо, продемонстрировать “тонкий” “европейский” вкус и молчаливое отречение от советского строя, напоминало ритуал из языческого прошлого литовцев.

Решение литовского Верховного Совета открыло новую фазу в остром политическом кризисе, вышедшем за пределы СССР. Действия литовского руководства сопровождались активными выступлениями за выход из состава Союза во многих республиках и областях страны. Требования об отделении своих республик выдвинули Верховные Советы Эстонии и Латвии, многие деятели Белорусского народного фронта и украинского движения “Рух”.

Состоявшийся 15 марта внеочередной III съезд народных депутатов СССР признал недействительными принятые Верховным Советом Литовской ССР законодательные акты о “восстановлении независимого литовского государства”, а также об отмене действия Конституции Литовской ССР и Конституции СССР на территории республики. Вместе с тем в постановлении съезда подтверждалось “право каждой союзной республики на свободный выход из СССР”.

5 апреля Верховный Совет Литвы принял закон “Об удостоверении гражданина Литовской республики”, который вопиющим образом попирал советское законодательство. Правительство Литвы распорядилось запретить деятельность военкоматов по осуществлению весеннего призыва.

Только тогда было опубликовано заявление президента СССР М.С. Горбачёва и Председателя Совета Министров СССР Н.И. Рыжкова, в котором говорилось: “Искусственно и противоправно созданная руководством Литовской ССР проблема положения республики в союзном государстве всё более затягивается в тугой узел, приобретает характер политического тупика... Со стороны других союзных республик правомерно ставится вопрос — почему они должны в ущерб своим нуждам поставлять в Литву продукцию, в то время как ее руководящие органы продолжают антиконституционные действия, пренебрегают законными интересами единого народнохозяйственного комплекса и граждан страны?”

“В создавшейся обстановке мы вынуждены сделать следующее предупреждение: если в течение двух дней Верховный Совет и Совет Министров СССР не отменят свои вышеназванные решения, то будут даны указания о прекращении поставок в Литовскую ССР из других союзных республик тех видов продукции, которые реализуются на внешнем рынке на свободно конвертируемую валюту”. Так как Декларация о независимости не была отменена, то объявленный запрет на ввоз ряда товаров в Литву был введен.

Тем временем дрейф к выходу из СССР совершали и две другие прибалтийские республики. Еще 2 января 1990 года Н.И. Рыжков в своем выступлении на заседании Политбюро заявил: “Сессия Верховного Совета Эстонии не утвердила разработанный правительством бюджет и приняла решение о повышении цен в республике. Надо немедленно отменять это решение. Оно может привести к серьезным экономическим последствиям”.

19 марта состоялась встреча Горбачёва и других членов ЦК КПСС с членами и кандидатами в члены Бюро ЦК Компартии Эстонии. Судя по опубликованному коммюнике по итогам этой встречи, ее участники отметили, что “общественно-политическая ситуация в республике остается сложной, идет поляризация политических позиций вокруг проблем суверенитета республики и самостоятельности Компартии Эстонии”. Концовка коммюнике создавала впечатление о полном взаимопонимании участников встречи: говорилось о необходимости “быстрейшего принятия решений, которые бы давали ясный и полный ответ, каким реальным содержанием будут наполняться обновляющаяся федерация и самостоятельность компартий республик. Отмечалась также необходимость нового союзного договора”.

О том, как понимали руководители Компартии Эстонии необходимость “быстрейшего принятия решений”, свидетельствовало принятие 30 марта Верховным Советом Эстонской ССР Декларации о независимости. Правда, в отличие от Литвы, Эстония объявляла лишь о начале переходного периода к независимости.

Еще 27 июля 1989 года Верховный Совет Латвийской ССР принял Декларацию об экономической независимости, а 3 мая на своей сессии этот орган одобрил Декларацию о “демократической и независимой Латвии”. Были восстановлены некоторые положения конституции 1922 года, и теперь Латвия больше не была “советской и социалистической”, а стала просто “республикой”. Председателем Президиума Верховного Совета Латвийской республики был избран активный сепаратист Анатолий Горбунов. На сепаратистских позициях стоял и новый председатель Совета Министров Латвии Ивар Годманис. Против этих решений в стенах Верховного Совета и за его пределами выступали сторонники недавно организованной партии “Равноправие” и “Интерфронта”, но они были в меньшинстве.

Проект Союзного договора не стал приманкой

В апреле 1990 года, как отмечал историк М.Ю. Крысин, “главы правительств Эстонии, Латвии и Литвы подписали соглашение об экономическом сотрудничестве, а в мае того же года на встрече в Таллине договорились о возобновлении действия Балтийского договора о единстве и сотрудничестве от 1934 года. В своих действиях по расколу СССР руководители трех республик получали большую поддержку от руководства РСФСР”. Как писал М.Ю. Крысин, уже в июне 1990 года “главы правительств прибалтийских республик встретились с недавно избранным Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным и заручились его поддержкой в борьбе за независимость”.

Попытки Горбачёва привлечь Прибалтику своими проектами реформированного Союза успеха не приносили. 12 июня 1990 года вновь созданный орган Союза ССР — Совет Федерации — начал обсуждение вопроса о проекте Союзного договора. Однако Председатель Верховного Совета Эстонии Рюйтель сразу же заявил, что у него “нет полномочий” для такого обсуждения. Как свидетельствует протокольная запись, “Горбачёв настойчиво требует от Рюйтеля приостановить Декларацию о независимости, даже угрожающе спрашивает: “Вы что, напрашиваетесь на введение президентского правления?!”

В протоколе записано: “Рюйтель (твердо стоит на своем): “Политическая ситуация уже не позволяет сделать то, что можно было сделать еще полгода назад. Реальность такова, что время ушло. Мы должны позаботиться о том, чтобы оставить нашим народам хорошие отношения между собой”.

Рюйтеля поддержал Ландсбергис, заявивший: “СССР подошел к рубежу, когда перестройка должна перекатиться через барьер национально-государственного устройства”. Ему отвечал Горбачёв: “Приостановите декларацию, и мы тут же отменим все блокадные меры”. Ландсбергис давал понять, что никакие планы реформировать Союз его не устраивают: “Будет ли нынешний СССР определяться как федерация или сообщество, всё равно Литва сохранит свой путь как суверенный субъект международного права”.

Далее, судя по протоколу, “Горбачёв настойчиво высказывается за приостановление декларации хотя бы на год. Ландсбергис упорствует. Горбачёв: “Тогда придется продолжать меры против вас. Подумайте, взвесьте”. (В июне 1990 года Литва объявила о временной приостановке Декларации о независимости на 6 месяцев, а Совет Министров СССР снял запрет на ввоз ряда товаров в Литву).

Дискуссия продолжалась. Последовавшее в ходе ее замечание Яковлева раскрывало то, что на самом деле определяло его позицию в прибалтийском вопросе: “Мы во многом в плену прошлого. Рынок всё изменит”. Таким образом он давал понять, что главным для него были ликвидация социализма и реставрация капиталистических отношений, вне зависимости от цены таких перемен.

В заключение выступил Горбачёв, который, как обычно, от гневных, грозных слов перешел к общим словам и туманным фразам, по сути, поддерживая Яковлева: “Если будем искать выход в рынке, свободном общении, самостоятельности — это будет укреплять Союз. В противном случае — распад, развал, от которого все пострадают. Нам нужна федерация с разной степенью свободы. Я — за формулу “Союз суверенных социалистических государств”. Горбачёв не знал, что через полтора года он будет смещен с поста президента СССР, а сам Союз будет ликвидирован под прикрытием формулы “Содружество независимых государств”, которая так напоминала ту, что он огласил 12 июня 1990 года.

Отказ руководителей трех прибалтийских республик обсуждать, вопрос об участии в Союзе, прежнем или реформированном, происходил в то время, когда они уже перешли к прямым контактам со странами Запада в своих усилиях заручиться их поддержкой. В 1990 году было открыто представительство Латвии в Великобритании. Как отмечал М.Ю. Крысин, 30 июля 1990 года председатель Совета Министров Латвийской республики Ивар Годманис и министр иностранных дел Янис Юрканс “прибыли с частным визитом в Вашингтон, чтобы заручиться поддержкой Дж. Буша (старшего) в своем стремлении к отделению от Советского Союза.

Тем временем в Прибалтике активизировались бывшие пособники Гитлера. В Латвии и Эстонии были сооружены памятники в честь тех, кто сражался на стороне гитлеровской армии. Как напоминал М.Ю. Крысин, “27 ноября 1990 года министр обороны СССР Д. Язов выступил по Центральному телевидению с заявлением, в котором, в частности, сказал, что командующим военными округами отдан приказ “решительно противодействовать сооружению памятников и других форм прославления фашистов и их наймитов, ликвидировать уже имеющиеся символы такого рода”. Во исполнение этого приказа 5 декабря 1990 года “в четырех поселках Латвии прогремело четыре взрыва, уничтожившие памятники латышским легионерам СС”.

Нарастало сопротивление политике национал-сепаратистов и от значительной части населения Прибалтики. Помимо “Интерфронта” и “Равноправия”, в Прибалтике были созданы и другие движения в защиту “некоренного населения”. Против национализма выступали Компартия Литвы (на платформе КПСС), многие коммунисты Латвии и Эстонии, являвшиеся представителями местного населения. Несмотря на моральный террор, угрозы и нападения, они выступали за сохранение Союза. Они обращались к Москве за помощью. 6 декабря 1990 года Вселатвийский комитет спасения обратился к Горбачёву с просьбой ввести в Латвии президентское правление. Аналогичные призывы к союзному правительству шли также из Эстонии и Латвии.

Ландсбергис объявил войну

Однако Москва молчала. Более того, национал-сепаратисты получали моральную и материальную поддержку от тех, кто разваливал СССР из Москвы. “Межрегиональная группа” депутатов во главе с Ельциным, Афанасьевым, Поповым, Станкевичем постоянно декларировала свою солидарность с национал-сепаратистским движением в Прибалтике. Предательскую роль играли и некоторые высшие чины в союзном правительстве. М.Ю. Крысин пишет: “По инициативе В. Бакатина, возглавлявшего в это время МВД СССР, “добровольцы “Саюдиса” получили стрелковое оружие, автотранспорт, помещения из ведомства КГБ, а для их подготовки открыли в Литве военную академию. Из них были сформированы отряды боевиков так называемого Госдепартамента охраны края — что-то вроде аналога МВД или КГБ при правительстве Ландсбергиса.

Создав вооруженные силы добровольцев, Ландсбергис заявил, что “между Литвой и Советским Союзом — состояние войны”.

Обстановка в Прибалтике накалялась. С 12 по 24 декабря 1990 года в Латвии произошло восемь терактов. Были произведены взрывы около Общественно-политического центра ЦК Компартии Латвии, зданий райкомов партии, военного училища, военной комендатуры, республиканского КГБ.

Эти события требовали ответа Москвы. В.А. Крючков вспоминал: “В конце декабря 1990 года на совещании у Горбачёва было принято решение применить силу против действий экстремистов в Латвии и Литве, пытавшихся явочным порядком сменить общественный строй, покончить с Советской властью и выйти из Союза. Горбачёв вел себя решительно, но это не прибавило уверенности в нем... Горбачёв дал указания Язову, Пуго и мне ускорить подготовку конкретных мероприятий, но к вечеру того же дня нам было дано уточнение: “Вы особенно не горячитесь, поделикатнее все взвесьте, потом еще раз обсудим”. По словам руководителя аппарата президента СССР Болдина, до этого у Горбачёва состоялся продолжительный разговор с Яковлевым”.

И все же, как писал М.Ю. Крысин, в ответ на декабрьские теракты последовали “действия военных и КГБ. 2 янва ря 1991 года автоматчики внутренних войск МВД СССР по просьбе ЦК Компартии Латвии заняли Дом печати в Риге... 8 января в Вильнюс прибыли подразделения воздушно-десантных войск... чтобы обеспечить проведение весеннего призыва в ряды Советской Армии”.

После резкого повышения цен, осущест-вленного правительством Казимиры Прунскене, 8 января в Вильнюсе произошла массовая демонстрация против роста дороговизны. Демонстранты требовали отставки правительства. К. Прунскене с ее кабинетом ушла в отставку, но волнения продолжались.

10 января М.С. Горбачёв обратился к Верховному Совету Литвы. В обращении говорилось: “Надо смотреть правде в глаза и видеть истинные причины создавшегося положения. Они коренятся в грубых нарушениях и отступлениях от Конституции СССР, Конституции Литовской ССР, попрании политических и социальных прав граждан, в стремлении под лозунгами демократии провести политику, направленную на восстановление буржуазного строя и порядков, противоречащих интересам народа”.

Обращение требовало восстановить действие Конституции СССР и Конституции Литовской ССР, отменить другие антиконституционные акты.

Однако, как замечал бывший председатель КГБ В.А. Крючков, “это обращение не возымело своего действия. У литовского руководства была полная уверенность в том, что Москва не пойдет ни на какие решительные действия с целью реализации предупреждений, содержащихся в обращении. В этих условиях 10 января Горбачёвым было дано указание министру обороны Язову, министру внутренних дел Пуго и мне, как председателю Комитета госбезопасности, применить силу и направить в Вильнюс небольшую группу спецподразделения КГБ, известного как группа “Альфа”. Группа должна была действовать в зависимости от обстановки совместно с подразделениями МО и МВД СССР”.

Как отмечал М.Ю. Крысин, “11 января созванный в эти дни “Конгресс демократических сил” Литвы направил в Верховный Совет республики “Ультиматум трудовых коллективов и демократических сил”, в котором высказывалось требование... восстановить действие Конституций Литовской ССР и СССР на территории республики”.

В тот же день состоялся разговор по телефону Михаила Горбачёва с Джорджем Бушем-старшим. Словно отчитываясь и одновременно оправдываясь перед президентом США, Горбачёв говорил: “Сейчас на меня и на Верховный Совет оказывается давление в пользу введения президентского правления. Я пока держусь, но, откровенно говоря, Верховный Совет Литвы и Ландсбергис, похоже, не способны ни на какое конструктивное встречное движение. В ответ на то давление, которое на меня оказывается, вчера я обратился к Верховному Совету Литвы, с тем чтобы они сами восстановили действие Конституции. Однако ситуация и сегодня развивается неблагоприятно. В Литве забастовки, нарастает напряженность”.

Выступая на следующий день, 12 января, на заседании Совета Федерации, М.С. Горбачёв заявил: “Остался один шаг до кровопролития”. Он предложил послать в Вильнюс представителей Совета Федерации Дементея и Нишанова.

В своем выступлении Б.Н. Ельцин полностью поддержал Ландсбергиса и “Саюдис”. Он говорил: “Послание президента Верховному Совету Литвы составлено не в тех выражениях, которые требовались. Это не ультиматум, но и не призыв к соглашению. В затягивании переговоров с Литвой виноват во многом Союз, в том числе президент. Надо находить пути к сближению, а не к конфронтации. Если будут введены войска, это приведет к непоправимой беде для всей страны. Нужен диалог, а не сила. Не стоит включать в делегацию Нишанова. На первом этапе исключить любую демонстрацию военной силы. Президиум Верховного Совета РСФСР сделал специальное заявление по этому вопросу”.

Эстонский компромисс с Язовым

Премьер-министр Эстонии Сависаар выразил обеспокоенность возможностью ввода войск в Эстонию. Он говорил: “Мы нашли с Язовым компромисс по вопросу призыва в армию. Я спросил: у нас тоже надо ждать десантников? Он сказал: категорически нет. Час назад мне сообщили, что такие части уже высажены. Предлагаю принять решение о прекращении использования военной силы против республики и немедленном выводе войск из Вильнюса. Совет Федерации должен заявить, что вопрос может и должен быть урегулирован путем переговоров”.

Отвечая Сависаару, Язов заявил: “Десантники в Эстонию не направлялись и не будут направляться. Силу не надо применять, надо применить закон”. Одновременно он поставил вопрос о необходимости военного призыва в Прибалтике, заметив: “В Вооруженных Силах 500 тысяч недокомплекта. Почему в прибалтийских республиках создаются свои военно-политические академии, вооружаются?”

Союз Ельцина с национал-сепаратистами

О том, что Ельцин активно “разыгрывал” “прибалтийскую карту”, а сепаратистские силы опирались на его поддержку, свидетельствует поездка Бориса Николаевича в Таллин. Демонстрируя свою полную поддержку сепаратистских сил, Ельцин подписал с А. Рюйтелем договор о признании Россией независимости Эстонии, а затем такие же договоры с Латвией и Литвой. Одновременно Ельцин вместе с представителями трех прибалтийских республик обратился в ООН с жалобой на вмешательство союзного правительства в дела Литвы.

В тот же день, 12 января, началось противостояние у стен Верховного Совета Литвы между сторонниками “Конгресса демократических сил” и “Саюдиса”, которое сопровождалось потасовками. Сторонники “Саюдиса” вытеснили своих противников от парламента.

Вновь созданный “Комитет национального спасения”, за которым, по словам М.Ю. Крысина, стояла Компартия Литвы (на платформе КПСС), обратился к рабочим Вильнюса и войскам с призывом взять под свой контроль телевидение. “В ночь на 13 января 1991 года, — писал В.А. Крючков, — дружина “Комитета национального спасения” из числа местных жителей направилась к телецентру. К месту событий были подтянуты армейские подразделения, части МВД СССР и бойцы указанной спецгруппы КГБ численностью около 30 человек. Благодаря вмешательству армейцев и группы “Альфа” удалось предотвратить столкновение дружины с противоборствующими силами, что неминуемо обернулось бы куда большей кровью... Немногим более двух часов потребовалось для овладения Вильнюсским телецентром. При прохождении к центру наши армейцы, группы военнослужащих МВД СССР и “Альфы” подверглись неспровоцированному нападению со стороны хулиганствующих элементов, по ним стреляли с крыш близлежащих домов, в результате пострадали гражданские лица и военнослужащие”.

По оценке М.Ю. Крысина, в ходе вооруженных столкновений 13 января погибли 13 человек и 144 были ранены. Как подчеркивал В.А. Крючков, “к августу 1991 года прокуратура СССР практически завершила расследование и установила виновность гражданских лиц, учинивших беспорядки в районе телецентра. Также было установлено, что бойцами группы “Альфа” не было сделано ни одного выстрела”.

В ту ночь войска ВДВ, МВД сумели взять также телеграф, но их попыткам взять Верховный Совет помешала толпа из 20 тысяч человек, собравшихся вокруг здания парламента. Как отмечал М.Ю. Крысин, “осада литовского парламента продолжалась до тех пор, пока не вмешались Соединенные Штаты и их союзники по НАТО... Сенат США принял резолюцию с призывом к президенту СССР “воздерживаться от дальнейшего применения силы против демократически избранных правительств Литвы, Латвии и Эстонии”.

И тогда Горбачёв сказал Бушу: “Теперь вы — хозяин”

К призыву США присоединились все прозападные силы в Москве — Ельцин, Яковлев, Бакатин, Новодворская, Попов, Станкевич, Гдлян и другие. По Москве прошла демонстрация, во главе которой был Станкевич. Люди шли под плакатами, осуждавшими действия против сепаратистов.

На другой день эпицентр политической бури переместился в Ригу. 14 января члены Народного фронта Латвии собрались у здания парламента, чтобы оборонять его от возможного нападения со стороны ОМОНа. Одновременно под охрану членов фронта были взяты здание МВД, телецентр и радиостанция. Однако никаких нападений не происходило.

М.Ю. Крысин писал: “И что удивительно, несколькими днями позже рижский ОМОН действительно предпринял попытку переворота. 20 января группа из 40 военнослужащих ОМОНа в зеленой камуфлированной форме и черных беретах начала штурм здания МВД Латвии в Риге... Охранявшие милиционеры открыли ответный огонь. В ходе перестрелки погибло 5 человек, еще несколько было ранено... Латышские милиционеры не смогли бы продержаться долго против превосходящих сил омоновцев, но тут на помощь националистам неожиданно пришли советские войска. “Почему — мы до сих пор не знаем точно, — рассказал впоследствии один из милиционеров, оборонявших здание МВД, Ренарс Залайс. — Очевидно, Горбачёв знал, что иначе могла бы произойти огромная резня”, 

В этой атмосфере шла подготовка к проведению Всесоюзного референдума о будущем СССР. В состоявшемся 17 марта 1991 года референдуме приняли участие 148,5 миллиона человек, то есть 80% имеющих право голоса. Из них за сохранение Союза проголосовало 113,5 миллиона человек, или 76,4% от принявших участие в голосовании. Хотя в Латвии, как и в Литве, Эстонии, Грузии и Молдавии, местные власти воспротивились проведению референдума, сторонники сохранения Союза всё же сумели организовать его. В референдуме приняла участие 501 тысяча человек. Из них 95% проголосовали за сохранение Союза. Однако большая часть населения республики в референдуме не участвовала. Зато на состоявшемся 3 марта 1991 года вселатвийском опросе о независимости 73,8% участвовавших в опросе проголосовали за независимость Латвии. В ходе аналогичного голосования в Эстонии 77,8% избирателей выступили за независимость Эстонии (в нем приняли участие 82,9% населения республики). Схожие результаты были получены в ходе аналогичного голосования и в Литве. Из этого был сделан вывод, что, в противоположность большей части населения СССР, большинство латышей, литовцев и эстонцев выступают за выход из Союза.

После этого союзное правительство приступило к переговорам с правительствами трех республик о дальнейших отношениях. Однако создание 19 августа 1991 года ГКЧП, в состав которого вошел бывший первый секретарь ЦК Компартии Латвии Б. К. Пуго, изменило обстановку. В Прибалтике распространялись слухи, что союзное правительство намеревается ввести войска. В этой обстановке 20 августа Верховный Совет Эстонии провозгласил “полную независимость”. Однако 22 августа 1991 года было объявлено о победе Ельцина и его сторонников над ГКЧП. Вскоре почти все они была арестованы, кроме Б.К. Пуго, который вместе со своей супругой покончил жизнь самоубийством.

22 августа Исландия первой из западных стран признала независимость трех прибалтийских республик. В тот же день три прибалтийские республики признали независимость друг друга. 24 августа независимость трех республик признало правительство России. 

2 сентября такое признание пришло от США.

А вскоре последовали заявления Горбачёва о признании независимости Латвии, Литвы и Эстонии.

Выход трех республик из СССР стал началом конца Союза. На пресс-конференции двух сопредседателей совещания по мирному урегулированию на Ближнем Востоке в октябре 1991 года Горбачёв, обращаясь к Бушу, сказал: “Теперь вы — хозяин”. Комментируя эти слова Горбачёва, автор его биографии М.Я. Геллер писал: “Президент СССР констатировал не свою личную слабость, а исчезновение Советского Союза как супердержавы, делившей с США власть в мире”. Вскоре Джордж Буш-старший официально объявил о победе США в “холодной войне”.

Подписание беловежского соглашения о создании СНГ и ликвидации СССР в декабре 1991 года завершило то, к чему так упорно стремились сепаратисты, направлявшиеся из столиц ведущих западных стран. В уничтожении великой державы национал-сепаратисты Эстонии, Латвии и Литвы сыграли роль передового отряда, вроде тех, что посылали гитлеровцы в глубь советского тыла в первые же дни Великой Отечественной войны. В то же время вряд ли их диверсионная работа достигла бы столь впечатляющих результатов, если бы не поддержка, которую они постоянно получали из других союзных республик, в том числе от руководства России и лично Б.Н. Ельцина.