Интервью И.Маркова

Освобождённый украинский политик дал первое интервью журналисту российского издания. Эйфория освобождения уже прошла, поэтому Игорь выглядит спокойным и невозмутимым. Немного поправился («А что ты хотел, я же все время находился в четырех стенах и не мог никуда выйти. Ничего страшного, сейчас снова пойду в спортзал и сгоню лишние килограммы»). Курит, пьет кофе и рассказывает о своих злоключениях в Италии. На стене напротив письменного стола висит флаг Одессы. А на столе у Маркова я заметил книгу российского экономиста Сергея Глазьева с дарственной надписью, которую он сейчас читает. — Какой была твоя первая реакция, когда в Италии ты узнал, что украинская прокуратура требует твоей экстрадиции на Украину? — В первый раз меня попытались арестовать в Милане, но поскольку у меня был дипломатический паспорт, они были вынуждены меня отпустить. Дело было так. По прилёту, как только подали трап к самолёту, было объявлено: «К выходу приглашается Игорь Марков». Я всё сразу понял. Вышел. Меня забрала полиция, с которой мы уехали из аэропорта. Взяли отпечатки пальцев. Еще раз ознакомились с моими документами: я дал два паспорта — один с Шенгенской визой, а другой — дипломатический. Они куда-то долго звонили, но потом всё равно меня выпустили. Мне ничего не объясняли, но я понимал, что всё это какая-то затеянная против меня провокация, поскольку украинским властям было невыгодно, чтобы я встречался с политиками и разъяснял им, что происходит на Украине. — А это была какая-то специальная поездка? — Да. Политика ведь делится на несколько секторов: публичная, полупубличная и совсем непубличная. Есть кулуарные встречи с политиками, где ты обсуждаешь вещи, которые не всегда можно обсудить на телеэкранах и теледебатах. Это абсолютно нормальная практика. — Ты публично нигде не заявлял до этого, что выезжаешь в Италию? — Конечно, нет. Но на всех украинских оппозиционных политиках в Европе стоят «лежащие сторожевички», которые в случае пересечения границы с ЕС «поднимаются» и власти той страны, куда ты прибыл, связываются с властями страны, которая подала на тебя запрос, после чего решают — арестовывать тебя или не арестовывать. Позже я выяснил, что в это время в Италии находился Аваков. Мы знаем, что он является гражданином Италии. Был там арестован и завербован, а после этого оказался министром внутренних дел Украины. Кстати, как человек без юридического образования может возглавлять министерство внутренних дел? Между прочим, глава МВД Италии — друг Авакова. Последний очень много денег возит в Италию и вкладывает их в разные проекты в этой стране. Но при этом надо обосновать законное происхождение этих денег. Но у меня большое сомнение в том, что с десятков или сотен миллионов долларов, которые он туда вывозит, были уплачены налоги и их происхождение вообще законно. Это можно делать только путём коррупционных схем, в том числе и в Италии. Для того, чтобы меня арестовать, Украиной не было предоставлено никаких документов. Всё это было сделано в телефонном режиме. Только потом появился ордер Интерпола и аннулирован мой дипломатический паспорт. Но самое интересное, что санкция на мой арест на Украине появилась только на следующий день после моего ареста в Италии. Если строго придерживаться процедуры, то такого быть не может. Это изначально провокационная схема, в которую Аваков втянул итальянские власти. Я буду подавать в суд и на Италию, и на Украину. У меня будет два судебных иска. Уже сейчас назначено внутреннее расследование Интерпола по моему вопросу. Его цель: выяснить, почему Интерпол начал меня разыскивать за хулиганство. Даже если бы оно и было 9 лет назад, то Интерпол никогда не разыскивает за это. Давайте, в таком случае подавать в розыск в Интерпол тех, кто не платит алименты. — Это был тот инцидент с членом социал-националистической партии «Свобода», за который при Януковиче против тебя возбудили уголовное дело? — Да. Интерпол — это серьёзная международная организация, призванная бороться с международным терроризмом и международной преступностью. А если бороться с «хулиганством», то надо пол страны в розыск через Интерпол объявить. Мы ведь все политики, мы все ходим на митинги, где происходят стычки между политическими противниками. Тогда надо большинство депутатов Верховной Рады в розыск объявить, потому что они на заседаниях тоже дерутся. Так что с моим арестом Украина подставила Италию. Кстати, они пытались сорвать мою встречу с итальянскими политиками, чтобы я не смог объяснить, что из себя, на самом деле, представляет Украина. Но своими действиями они и показали, что такое Украина сегодня. Они за меня сделали мою работу. Все, кто занимался моим делом в Италии, прекрасно поняли, что Украина — это Сомали в центре Европы, которая только тем и занимается, что политическими преследованиями. Но поскольку в Европе общий тренд — это то, что Украина — демократическое государство (хотя между собой все понимают, что к власти пришли бандиты и преступники), то итальянские власти не могли меня сразу отпустить. Ведь демократическое государство не может безосновательно преследовать своего гражданина. Поэтому они и запустили процедуру. Мы все понимали, что меня, в конце концов, выпустят, но не сразу. Но благодаря усилиям и российских дипломатов, и моих товарищей по «Комитету спасения Украины», это произошло через полгода. Зная уже итальянскую практику, могу сказать, что это могло произойти и через полтора года. Ты можешь ни за что просидеть полтора года, просто проходя юридические процедуры. Все понимали, что никакого дела не существует, что все это чистая профанация, но тем не менее… — Можешь рассказать о каких-то интересных эпизодах твоего пребывания в итальянской тюрьме, в которой ты провёл месяц после ареста?

— (смеётся) На третий день вечером серьёзные сицилийские ребята пригласили на чашку кофе. Мы сели и поговорили. Вечером в итальянской тюрьме обитателям можно спуститься с разных этажей и пообщаться друг с другом. Кофе мои собеседники принесли сами. У нас наливают сто грамм, что считается знаком уважения, а Италии угощают кофе. Они его пьют маленькими порциями. С моими собеседниками мы выпили кофе, выкурили по сигарете, переговорили. Я им потом подарил майки с изображением Путина. В Италии культ Путина. Там не все геи. Им надоело, например, что в итальянском парламенте есть трансвестит. Я у многих итальянцев спрашивал: «Что вам может дать политик, который не может определиться с собственным полом: кто он — мужчина или женщина? Что он может дать своим избирателям?» А ещё там такое количество эмигрантов, которые порой бьют этих итальянцев... Многие из-за этого просто бояться выходить на улицы. Эмигранты нападают, грабят, насилуют. Об этом на телевидении стараются не говорить, чтобы это не выбивалось на фоне проводимой властями политики мультикультурализма. Но эта ситуация очень многих достала. — А как ты с обитателями тюрьмы разговаривал? На каком языке? — Там в тюрьме оказался грузин (кстати, мы в Италии — все русские), и он был в качестве переводчика и коммуникатора у нас. Ко мне в тюрьму приехали итальянские парламентарии. Но эти беседы происходили только в присутствии начальника тюрьмы, поэтому мы не совсем откровенно говорили. Просто не хотелось, чтобы наш разговор слушал ещё кто-то. — А в камере ты один был? — Нет, нас там было пять человек. Когда я в первый раз в неё вошёл, то там никого не было. Все ребята играли в футбол. Один из них был из Чили, другой — из Эквадора, третий — из Перу… В общем, из Латинской Америки. Я их называл «испано», так как все они говорили по-испански. Чуть позже ко мне в камеру переехал этот русскоговорящий грузин. Он 15 лет живет в Европе, говорит по-итальянски. Я попросил его мне переводить. — А твои сокамерники за что сидели? — За кражи. Я в тюрьме в шахматы играл с итальянцем по имени Джузеппе, который был сначала приговорён к пожизненному заключению за убийство карабинера, а потом ему заменили пожизненное на 30 лет заключения, из которых он отсидел к моменту нашего знакомства 27 лет. Поскольку в шахматы в Италии мало кто играет, а они все говорят, что мы знаем, что все русские играют в шахматы, то мы с ним на прогулках играли в шахматы. — И кто кого обыгрывал? — Иногда я, иногда — он. — А политических в тюрьме не было? Каких-нибудь боевиков из «Красных бригад» не видел там? — Нет. — А у тебя не было случаев, когда в тюрьме тебя пытались обворовать или побить? — Нет. Меня, во-первых, меня сложно побить, а, во-вторых, я сам вёл себя очень корректно. — А чем там тебя кормили? — Могу сразу сказать, что спагетти следующие два года я есть не буду. — То есть ими тебя кормили на завтрак, обед и ужин? — Нет. На завтрак тебе дают чай, кофе или горячее молоко. Ты сам можешь себе сделать мюсли. А в обед дают макароны с ещё каким-то продуктом. Печёные овощи дают, фрукты. Итальянская тюрьма — это не тюрьма в нашем понимании. Футбольное поле в тамошней тюрьме, я вам скажу, не хуже, чем у «Черноморца». — Играл? — Да. Когда за мной приехали, чтобы перевозить из тюрьмы в гостиницу, мы играли в футбол. — А после тюрьмы где жил? — В трёхзвездочной гостинице. Номер был маленький — три на четыре метра. Места там ровно столько, чтобы поместилась кровать. Через три дня такой жизни я представителям итальянского правосудия сказал: «Что вы наделали? Везите меня обратно в тюрьму. Там хоть просторно». Такие условия жизни выбрал не я. Там все сложно: суд, карабинеры… Суд дал разрешение, карабинеры должны все согласовать. — Охрана там какая-то в гостинице была? — Нет-нет. На меня же был надет браслет. — Ты в гостинице провёл остальные пять месяцев своего пребывания в Италии? — Нет, через два месяца мне дали возможность снять квартиру, в ней я провёл оставшиеся три месяца. — Как ты убивал время? — Читал. В тюрьме — то, что жена привозила из России, когда раз в две недели прилетала ко мне в Италию на свидание. Просто в тюремной библиотеке все книги на итальянском. А когда перебрался в гостиницу, то у меня появилась возможность пользоваться Интернетом. — А когда ты понял, что тебя не выдадут Украине? — Я понимал, что меня могут выдать, исходя не из правовых, а из политических соображений. На этот случай у меня был план. — А можешь им поделиться? — Не могу. — А на самого Авакова иск в суд подавать будешь? — Иски к Авакову мы предъявим потом — после того, как он перестанет быть министром. Я вообще считаю, что у нас должен быть Нюрнбергский трибунал, на скамью подсудимых которого должны будут сесть все эти подонки, которые захватили власть на Украине в феврале 2014 года. А де-юре в розыск меня объявлял украинский Интерпол. Причём те, кто сам находится под уголовными делами (их двое). Они оказались мошенниками — якобы они были в «АТО», поэтому на этом основании прошли люстрацию. Со временем всё станет на свои места. Я в этом убеждён. В моей стране идёт гражданская война, и у каждого своя передовая. У политиков — своя, у ополченцев — своя, у журналистов — своя. Вот нас с тобой лишили Родины. За что? Только потому, что бандиты захватили власть? Поэтому я два года не могу увидеть отца? Но кто-то очень сильно заблуждается, что это будет длиться вечно. Я буду делать все от меня зависящее, чтобы восстановить конституционный порядок на Украине.