Особое мнение 01.02.2016 (1. Юрий Сапрыкин) (2. Артемий Троицкий)

Юрий Сапрыкин - Особое мнение

И.Воробьева― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня в студии «Эхо Москвы» со своим особым мнением журналист Юрий Сапрыкин. Юрий, здравствуйте!

Ю.Сапрыкин― Здравствуйте!

И.Воробьева― Скажите честно, вы как журналист смотрите Инстаграм Рамзана Кадырова?

Ю.Сапрыкин― Я его смотрю как человек, потому что, понимаете, если что, то бить по голове будут не журналиста, а человека. Поэтому мне это по-человечески интересно, как существу из плоти и крови.

И.Воробьева― То есть вы смотрите Инстаграм Кадырова, чтобы понять, когда начнут бить по голове?

Ю.Сапрыкин― Нет-нет-нет. Но, поскольку он последнее время состоит из подобных обещаний, а людям свойственно примерять все на себя, то… Если серьезно, нет, я за Инстаграмом Кадырова слежу довольно давно, даже пару лет назад писал про это текст в журнале GQ – про то, что мы на всяких профессиональных дискуссиях и конференциях часто разговариваем про то, какими будут новые медиа; так вот новые медиа – вот Рамзан Ахматович нам демонстрирует, какими они могут быть. Это, конечно, мощнейшее — уж не знаю, чье — изобретение.

И.Воробьева― В смысле не Инстаграм в целом, а Инстаграм Кадырова, да.

Ю.Сапрыкин― Да-да. Мне кажется, что это отдельное средство массовой информации, отдельное от других медиа и отдельное от всего остального Инстаграма, со своим языком, со своими законами, со своей эстетикой. Вот этот ритм таких благодушных фотографий с котятами или роликов, где Рамзан Ахматович купается в осенних листьях, и всяких видео с прицелом снайперской винтовки и с людьми, которые бегут куда-то с автоматами и обещают, что «кто не понял, тот поймет» — они, конечно, создают такое драматургическое напряжение.

И.Воробьева― Опять же, если серьезно, вот например, Михаил Федотов призывает не воспринимать как угрозу убийством видео то самое, с прицелом, о котором уже было сказано. А вы как воспринимаете то, что было опубликовано?

Ю.Сапрыкин― Вы знаете, воспринимать это как просто веселую картинку у меня не получается. Ее нужно проецировать либо вперед, либо назад. Если ее воспринимать как обещание, то это, видимо, обещание чего-то очень плохого, связанного со снайперской винтовкой, Касьяновым и Кара-Мурзой — добавьте недостающее звено.

Если воспринимать это как что-то, относящееся к прошлому, видимо, это означает некоторый намек или некоторое признание в том, что «ну да, мы можем со снайперскими винтовками что-то сделать с оппозиционными политиками». Кстати, скоро юбилей.

И та и другая коннотация меня совершенно не радуют. Другое дело, что мы же не знаем, кто ведет этот Инстаграм. Принято считать, что это какие-то пиарные специалисты, подчиняющиеся Тине Канделаки, но насколько я знаю, это не так. Но совершенно точно, человек, хоть сколько-то занятый управлением делами своей республики, с такой частотой и с такой эстетической отточенностью по̀стить картиночки в Инстаграм просто физически не смог бы. За этим стоят какие-то люди. И во что я совсем-совсем не верю – в то, что это такая художественная самодеятельность; что вот просыпается утром Рамзан Ахматович и думает: «Дай-ка я сейчас вот «видосик» со снайперской винтовкой туда запощу!» Это явно либо координируется кем-то из Москвы, либо придумывается кем-то из Москвы, либо, по крайней мере, кто-то из Москву этому никак не мешает. Если бы на то была хотя бы минимальная воля, весь этот поток креатива прекратился бы в один момент.

Поэтому да, мы видим какую-то комбинацию. Не знаю. Ну вот Навальный сегодня об этом писал. Много кто об этом говорит.

И.Воробьева― Об этом очень многие писали. И еще один вопрос, который все обсуждают. Ну, понятно, Дмитрий Песков сначала сказал, что он не видел, что он не знает, что он не может прокомментировать. Потом сказал, что они посмотрят обязательно и так далее. Но все обсуждают, Путину это выгодно или нет?

И повисла пауза такая в студии тяжелая.

Ю.Сапрыкин― Да нет, понимаете, если рассматривать все с точки зрения выгоды Путина, то мы обязательно эту выгоду найдем в чем угодно: снег растаял – это Путину выгодно, снег падает – это тоже Путину почему-то выгодно, Путин всех переиграл и в том и в другом случае.

Мне просто хочется как-то уйти от этой логики, в которой Путин оказывается каким-то хитроумным, всевидящим и всезнающим существом, вокруг которого вертится все вселенная, и все делается только для его выгоды. Потому что я уверен, что этот креатив расписывает не Путин, и, может быть, у него тоже вряд бы хватило времени и коварства. И может быть, даже это делается не по его приказу. И те люди, которые придумывают эти сценарии, они наверняка исходят из того, что Путину выгодно. А так оно или нет – только время покажет.

И.Воробьева― Но здесь же речь идет не про конкретного Владимира Владимировича Путина – про некого коллективного Путина, власть, которая в Кремле, в целом власть. Поведение Рамзана Кадырова, которое обсуждается, в том числе, в наших эфирах…

Ю.Сапрыкин― То, что все от этого начинают переживать, что если ты ляпнешь чего-то не то — за тобой прибежит полевой командир по прозвищу «Лорд»…

И.Воробьева― С собакой.

Ю.Сапрыкин― С собакой да, и клацнет у тебя зубами над ухом — это, наверное, Путину выгодно, вообще всем выгодно, всем этажам власти, что называется. Если исходить из того, что в какой-то момент весь этот поток угроз начинает просто-таки вызывать симпатию и сочувствие к людям, которым непонятно, с какого перепугу угрожают и некоторую ответную агрессию по отношению к тем, кто этими угрозами бросается – я не знаю, нужно ему это или нет – вот это разжигание социальной, а также межнациональной напряженности.

И.Воробьева― Это, кстати, интересно. Ведь даже был проведен опрос, в результате которого большинство россиян высказалось, что, вообще, не одобряют угрозы в адрес оппозиции. То есть мы видим, несмотря на огромные рейтинги Владимира Путина и власти в целом, как бы условной власти, все-таки, что люди как-то не очень позитивно реагируют на агрессивного Кадырова и его агрессивного окружения.

Ю.Сапрыкин― Да, понимаете, мне кажется, что эта кровожадность российского народа, она немножко преувеличена в каких-то политтехнологических целях. То есть вот эта история про то, что есть какая-то «пятая колонна», а вот есть мужики, которые только и мечтают, чтобы ей накостылять по башке – это, по-моему, тоже какая-то специальная технология. Мужики, может, и мечтают кому-то накостылять, но, как правило, по каким-то более бытовым и приземленным поводам. А здесь… Ну можно плохо относиться к Касьянову, к Навальному, к Ходорковскому, к кому угодно; но то, чем они перед страной или народом якобы провинились, оно несопоставимо с тем потоком угроз и агрессии, который мы сейчас наблюдаем. Вот в этот момент любой человек начинает задумываться: а чего случилось-то?

И.Воробьева― Ну да: А если напишу?

Ю.Сапрыкин― Да-да.

И.Воробьева― Хорошо, многие обсуждают статью в журнале The New Times, которая рассказывает еще об одной дочери Владимира Путина, старшей дочери, которую зовут Мария. Ну и дальше там много всяких разных подробностей. В этом смысле, конечно, расследование по Екатерине – имеется в виду дочери Путина – и история с МГУ и со всем остальным было чуть-чуть таким, связанным с тем, что происходит. А здесь просто рассказывают о том, кто она такая. Вам интересно, кто такая дочь Владимира Путина, какую фамилию она носит, чем живет и чем занимается?

Ю.Сапрыкин― Да, ужасно интересно.

И.Воробьева― Почему, объясните мне?

Ю.Сапрыкин― Это не праздный интерес. Вообще, по-моему, людям во всем мире важно знать, что там происходит с ближайшими родственниками Обамы, Олланда, Камерона, не важно кого – любого лидера. Ну уж, что мы знаем про Олланда и про Саркози, допустим – это просто как бы целые романы во всех смыслах. Романы как бы пишутся про этих лидеров. Про жизнь Путина, понятным образом мы не знаем ничего. Как только что-то просачивается, это производит некоторый эффект.

То есть, мне кажется, что если бы эта информация в каком-то дозированном виде присутствовала в информационном пространстве постоянно, то никто бы особенно на этих дочерей внимания не обращал. Если всё это прячется, прячется, прячется – и потом что-то становится известным, все говорят: «Вау!». И я тоже этому подвержен.

Надо сказать, что это же не первый раз, когда просачиваются какие-то сведения. Было расследование Reuters, которое в основном было посвящено Екатерине, ну и про Наталью, да? Про Наталью… Это же надо: забыть имя дочери Путина!

И.Воробьева― Нет. Есть Екатерина и Мария.

Ю.Сапрыкин― Мария.

И.Воробьева― Вот сейчас – про Марию.

Ю.Сапрыкин― Про Марию там тоже какие-то основные данные сообщались – про то, что она врач, про тему ее работ, про этот эндоцентр и так далее. Но публикация в The New Times – честь этому изданию и хвала – дает, конечно, более объемный портрет. Знаете что — этот портрет ужасно симпатичный.

И.Воробьева― Вот! Я как раз хотела спросить…

Ю.Сапрыкин― Я все время там пытался за что-то зацепиться: где же злодейство, которое в этом запрятано, какой-то злой умысел, коррупция или что-то в этом роде? Но за исключением истории с банкиром Уриным, который очевидным образом, тоже не самый симпатичный человек на свете и которого жесточайшим образом прессанули за то, что он подрезал на дороге этого голландца несчастного, это, конечно, абсолютно такая история из какой-то средневековой Европы и феодализма, вассалов и баронов и всего такого прочего — вот, за исключением этой истории, все остальное – это портрет человека, который в предлагаемых ему обстоятельствах очень по-человечески себя ведет. Выучилась на врача, написала какие-то научные труды – про низкорослость, заметим – дружит с какими-то парнями, которые привозят европейских диджеев в Россию, геи о пять же числятся среди друзей. Любимые писатели: Герман Гессе и Олдос Хаксли, а вовсе не Владимир Мединский… не знаю кто.

Короче, замечательная девушка, судя по всему. То, что этот эндоцентр на Дмитрия Ульянова построили как-то вне очереди на государственные деньги – ну, слушайте, наверное формально это все неправильно, но, по сути, если она употребила свое влияние именно таким образом, то как бы честь ей и хвала.

Да, еще как бы там, по-моему, присутствует яхта. Яхты мы тоже традиционно не любим. Но, наверное, это какое-то для нынешней элиты необходимое зло или атрибут, без которого уж совсем в люди выйти нельзя. А все остальное…

И.Воробьева― В общем, тот портрет, который вы увидели в публикации The New Times, вам нравится?

Ю.Сапрыкин― Это не какое-то чудище ужасное, которое опять же клацает зубами и откусывает головы невинным людям. Нет, это человек с какими-то понятными и довольно симпатичными интересами, который это свое положение скорее употребляет во благо всем живым существам.

И.Воробьева― Сегодня исполнилось бы 85 лет Борису Ельцину.

Ю.Сапрыкин― Да.

И.Воробьева― И сегодня многие об этом пишут…

Ю.Сапрыкин― В музее которого я был буквально два дня назад впервые.
И.Воробьева―В Екатеринбурге?

Ю.Сапрыкин― Да.

И.Воробьева― И как, кстати, музей, расскажите?

Ю.Сапрыкин― Совершенно потрясающий музей!

И.Воробьева― То есть имеет смысл съездить и посетить?

Ю.Сапрыкин― Мне кажется, что имеет смысл съездить вне зависимости от того, как вы относитесь к Борису Ельцину. Это очень важный момент. Я ждал, что меня начнут уговаривать в этом музее, что Ельцин – это великий исторический деятель, и он сделал для России очень много добра и ничего кроме добра; и я как-то внутренне начнут с этим спорить и не соглашаться. Но нет, ничего подобного. Это экспозиция, которая сделана в такой удивительно нейтральной интонации, которая не хватает тебя за грудки и не пытается что-то доказать и которая, вообще, не только про Ельцина, но про 90-е годы, про новейшую историю России в принципе.

И.Воробьева― Вот «Левада-Центр» провел опрос, и в результате этого опроса они выяснили, что больше половины опрошенных – но традиционно мы говорим: больше половины россиян – скорее видят в деятельности Бориса Ельцина больше плохого, чем хорошего…

Ю.Сапрыкин― Придется всех теперь отправлять в Ельцин-центр. Пока все там не побывают, опросов больше не проводить!

И.Воробьева― То есть для вас все-таки — Ельцин сделал больше хорошего, чем плохого?

Ю.Сапрыкин― Для меня Ельцин сделал очень много и хорошего и плохого, и в разные годы это было по-разному. Ну там… мое отношение к октябрю 93-го уже 22 года как остается крайне отрицательным. С чеченской войной – все тоже ровно то же самое. С президентскими выборами – всё ровно то же самое. Но хотелось бы в этой ситуации спросить: А судьи кто? Люди имеют на это право, но то мнение, которое навязывается нынешними властями и особенно нынешним телевидением и нынешней какой-то государственной пропагандой – это что, мнение изнутри какой-то другой страны, которая радикально отличается от той, что построил Ельцин? Что, это режим как-то изменился политически? Мы имеем какую-то по-другому устроенную систему власти? Абсолютно не имеем. Абсолютно то же самое. Мы живем в государстве, которое построил Борис Николаевич Ельцин со всеми его плюсами и минусами за вычетом тех свобод и тех надежд, которые имелись в начале его правления. Все остальное – это абсолютно то же самое, только минус — надежды и плюс – высокая цена на нефть. Сейчас мы вычитаем как бы цену на нефть и остаемся с тем же самым, но без надежд. Формула очень проста.

Поэтому вот эта вся безудержная критика 90-х и ельцинского правления со стороны нынешней элиты, нынешних медиа, мне кажется, просто черной неблагодарностью детей по отношению к своему отцу. И генетически они абсолютно никак не отличаются.

И.Воробьева― Здесь же речь не идет просто про одного конкретно Владимира Путина, которого Ельцин сделал своим преемником. Ну, условно, Ельцин, понятно, что там…

Ю.Сапрыкин― Чтобы понять, о чем идет речь, достаточно прийти в Ельцин-центр и посмотреть на имена жертвователей, которые висят в самом начале рядом с вывеской. Мы увидим там абсолютно всю нынешнюю российскую элиту от буквы «А» до буквы «Я».

И.Воробьева― То есть те люди, которые дали деньги на создание этого центра.

Ю.Сапрыкин― Да. Это все «дети» Ельцина, и все они продолжают его дело в тех формах, в которых он сделал возможным. Он дал им все эти возможности и дал все эти правила, по которым они сейчас играют. Другое дело, что то хорошее, что – еще раз – было в России в начале 90-х, все это безжалостно выкинуто куда-то на свалку истории.

А что касается Ельцин-центра, еще одна маленькая ремарка. Это на самом деле музей до такой же степени про Ельцина, до какой он про мое прошлое, про мои 17 лет, про мою биографию и про вашу биографию, которая у нас на глазах внезапно становится историей, становится музейными экспонатами – от этого тоже такой… холодок бежит.

И.Воробьева― Я планирую съездить в этот музей и нашим слушателям тоже советую. Сегодня в «Особом мнении» журналист Юрий Сапрыкин. Есть все-таки в Госдуме… остались еще депутаты, которые пользуются…

Ю.Сапрыкин― 450, если я не ошибаюсь.

И.Воробьева― Точно! Я просто про тех, которые пользуются такой классной функцией, как депутатский запрос. Их много на самом деле, конечно, но я сейчас говорю про…

Ю.Сапрыкин― Депутатский запрос в Гугле.

И.Воробьева― Депутатский запрос в Гугле – отлично! Интересно, что бы он дал? Это будет такой особый запрос, который будет показывать особые документы. Классная идея! Мне кажется надо предложить «Яндексу» или «Гугл». Я говорю про Гудкова, который написал запрос в Следственный комитет и попросил ведомство проверить информацию о расследовании ФБК в отношении семьи Генерального прокурора. Вот сегодня пришел ответ, что расследованием будем заниматься Генпрокуратура, а следователи вопросов по своей части там не нашли.

С одной стороны, наверное, не следовало ожидать ничего другого. С другой стороны, мне кажется, это какой-то троллинг со стороны СК, Генпрокуратуры и всех остальных.
Ю.Сапрыкин―У меня сейчас полное ощущение дежавю, потому что, мне кажется, что в прошлый раз при нашей встрече в эфире мы говорили о том, что суд опять не принял у Навального иск по делу Чайки.

И.Воробьева― Да, было дело.

Ю.Сапрыкин― Вот сейчас новость, которая немного с другими действующими лицами рассказывает нам ту же самую историю. Я могу повторить только то, о чем мы говорили чуть раньше. Напомните мне, если я пел об этом раньше… Что, конечно, как и ежу понятно, что система устроена так, что она: а) не сдает своих, и б) уж совсем не сдает своих, если от нее это как-то требуют, если от нее пытаются общественным мнением или какими-то действиями оппозиционных сил надавить. Вот тут система просто упирается, делает отмороженное лицо и перестает вообще производить какие-то действия; делает вид, что «мы тут совсем ни при чем, не знаем никакого Чайки; ничего у вас принимать к рассмотрению не будем, и идите куда-нибудь… пишете в «Спортлото»».

И.Воробьева― Потому что президент всех отправляет в суд, а здесь уже… понятно.

Ю.Сапрыкин― Ну да, можно из прокуратуры отправлять в СК и наоборот, инстанций много. Но при этом совершенно не значит, что не нужно писать никаких депутатских запросов и не нужно подавать исков. Потому что главная проблема с нынешним информационным полем, в частности, заключается в том, что мы очень быстро все забываем. И какое бы впечатление на нас не произвело расследование ФБК по делу Чайки, назавтра будут еще какие-нибудь новости, потом там Кадыров чего-нибудь в Инстаграме напишет, потом расследование еще про какого-нибудь путинского родственника выйдет – и мы про это забудем.

Вот то, что делают сейчас и Фонд по борьбе с коррупцией и Дмитрий Гудков, и другие люди, которые продолжают обставлять это всеми необходимыми документами, они не дают этой истории пропасть. Они ее держат в таком подогретом состоянии и это правильно. Это правильно если не с точки зрения какой-то высшей справедливости или судебной практики в текущей ситуации, то хотя бы, с точки зрения, присутствия этой темы в информационном пространстве, в поле нашего внимания.

И.Воробьева― Но разве не было бы, скажем так, умнее, что ли, тоньше, если бы Следственный комитет, или суд, или кто-нибудь принял бы к рассмотрению, проверил и сказал бы: «Ребята, ничего мы тем не менее не нашли». Всё. И на этом точка бы автоматически стояла в голове многих людей.

Ю.Сапрыкин― Даже нельзя допускать шанс. А зачем? Зачем заставлять нервничать людей, которые являются ключевыми звеньями этой системы? У них есть охранная грамота. Она включает в себя защиту от таких нервных ситуаций. Вполне возможно, что это когда-нибудь произойдет. Но по логике нынешней системы мы можем предсказать, что это произойдет ровно в тот момент, когда этого никто не будет ждать, и никто этого не будет требовать.

И.Воробьева― Еще одна тема, которая обсуждается уже много дней – это русская девочка Лиза – в Германии, — про которую сначала говорили, что ее похитили и изнасиловали, потом началось расследование. Полиция сказала, что не было насилия и так далее. Был очень напряженный диалог между главами МИД Германии и России, которые друг друга обвиняли и призывали не лезть в чужие дела.

Вот сегодня в очередной раз расследование. Она призналась, что ничего такого не было. И более того, эту бедную девочку, подростка поместили в психбольницу. Вот эта вся история, которая выросла из этого события и повлияла на отношения между двумя странами – вам не кажется, что это достаточно маленькая история, которая в другое время, при других обстоятельствах не вызывала бы такого жесткого резонанса?

Ю.Сапрыкин― Да, абсолютно согласен. И мне кажется, что, конечно, люди, которые используют ее как некоторый повод для раздувания гигантской медийной сенсации, повод для накручивания каких-то оскорбленных чувств, злобы и ненависти внутри России или за пределами России; люди, которые выводят все это на международный, межгосударственный уровень, — они глубоко неправы.

С другой стороны, я ставлю себя на место их родителей, я понимаю, что я бы полиции не поверил ни в коем случае. И на место ее соседей, на место людей, которые живут рядом с ней, если себя поставить, то, вообще-то, это довольно серьезное обвинение, чтобы полиция просто взяла и от них отмахнулась.
С другой стороны, ставя себя на их место – вот мне бы совершенно не хотелось, чтобы в это дело лезла российское телевидение, например. Мне кажется, что это какая-то история, которая для российской общины в Германии, для людей, которые здесь поддерживают с ними связь, она, безусловно, не может не быть… и, безусловно, должна быть очень острой и очень болезненной. Но захотел бы я, чтобы Россия всей своей медийной и военной мощью начинала в этом участвовать – черт его знает, вот как-то не думаю.

И.Воробьева― Тут, с другой стороны, Россия, действительно, очень вмешивалась и следила за этой ситуацией. Но ведь российские власти, которые это делали, была абсолютно правы. Изначально же история выглядела совершенно чудовищно. И понятное дело, что Россия, на мой взгляд, должна была вмешаться и самым активным образом. Здесь-то, наверное, стыдиться на наши власти не следует?

Ю.Сапрыкин― Стыдиться за наши власти не стоит. МИД все правильно сделал. Единственная с этим проблема, что девочка по тем или иным причинам это пережила, что всю эту историю про нее с утра до ночи рассказывают по всем каналам. Я бы на месте родителей этого, правда, очень не хотел. Мне кажется, что в таких деликатных материях без этого можно было бы обойтись. Девочке 13 лет, ей еще жить и жить.

И.Воробьева― Причем жить ей, видимо, придется там же, где это все произошло, то есть там, где все ее теперь знают очень хорошо. И за пределами этого района, где живет очень много русских, видимо, тоже.

Ю.Сапрыкин― Я бы опять же на месте родителей уехал бы оттуда в кратчайшие сроки не важно куда: хоть в другой город, хоть в другую страну, хоть в Россию. Потому что там оставаться — это совсем уже какой-то ад.

И.Воробьева― Следите ли вы за условными переговорами, пока заочными, насколько мы понимаем, между партиями «Яблоко» и ПАРНАС?

Ю.Сапрыкин― За этими условными переговорами, вы знаете, я слежу – к вопросу об экспозиции Ельцин-центра – уже не первый десяток лет.

И.Воробьева― Партии ПАРНАС тогда не было, но были другие партии.

Ю.Сапрыкин― Да. И ничего нового в этих переговорах за эти годы не произошло, поэтому, как только появляется новость, что начинается их очередной раунд, меня охватывает такое приятное, уютное, теплое ностальгическое чувство, как будто мне по радио передали какую-то песенку из начала 90-е – Ветлицкую или что-то в этом духе. Какое-то чувство такого, трогательного узнавания.

И.Воробьева― Но в 2005-м они же договорились — «Яблоко» и СПС. Это было, они шли в Мосгордуму единым списком…

Ю.Сапрыкин― И?..

И.Воробьева― Ну, там прошло несколько человек, стали депутатами, кстати. Сергей Митрохин был тогда депутатом Мосгордумы по результатам этих выборов.

Ю.Сапрыкин― Ура! Победа! Хорошо! Класс!

И.Воробьева― Но это было. Они же сумели тогда договориться после большого поражения в 2003-м году обеих партий. Ну понятно, что ПАРНАС – это не СПС, тем не менее, может быть, они договорятся? Ну правда, ну а как по-другому уже сейчас?

Ю.Сапрыкин― Как сейчас? Сейчас так же, как и всегда. У всех есть свои амбиции. Вы знаете, опять же не хочу ничего говорить плохого про Михаила Касьянова в такой день, но, если уж он с его популярностью, с его рейтингом и с его харизмой пробил себе место под первым номером в списке демкоалиции, то вряд ли он после этого будет делиться как-то им с Явлинским, или Митрохиным, или Шлосбергом, или кем-нибудь из «Яблоко», или идти на какие-то компромиссы. К лидерам «Яблоко» это тоже относится в полной мере. Хорошо, мы не знаем, как будет вести себя новый председатель. Не многие из нас даже помнят ее имя.

И.Воробьева― Эмилия Слабунова.

Ю.Сапрыкин― Эмилия Слабунова, простите, будем привыкать. Но все 20 лет с лишним своего существования эта партия доказывала, что единственный ее довольно сомнительный виртуальный, но все-таки капитал – это как бы позиция: «Мы тут вот в белом платье стоим одни красивые». И вряд ли в 2016 году что-нибудь изменится. Если бы ключевой фигурой в этих переговорах хоть с какой-нибудь стороны был бы, например, Лев Шлосберг…

И.Воробьева― Который заявлялся в качестве переговорщиков.

Ю.Сапрыкин― Мне кажется, что в этом был бы шанс – если бы он был человеком, принимающим решения.

И.Воробьева― Который принимает решения… Хотелось бы, конечно, еще… Но минутка до конца, мы никак не успеваем. Но ваша первая реакция на проект «Открытые выборы» Михаила Ходорковского и те фамилии, которые были названы в качестве кандидатов?

Ю.Сапрыкин― На фамилию Марии Бароновой?

И.Воробьева― Конечно.

Ю.Сапрыкин― Ну, конечно Баронову в президенты! Слава Бароновой! Слава России! Моя первая реакция – восторг и упоение. Я к Маше очень хорошо отношусь. И несмотря на то, что легче верблюду пролезть в игольное ушко… я даже не оцениваю ее электоральные перспективы. По-моему, вся эта история про то, что ее будут регистрировать через подписи – легче всем верблюдам пролезть через игольное ушко, чем зарегистрироваться через подписи в нынешнем ЦИКе, но я, конечно, желаю ей удачи.

И я думаю, это будет главное политическое шоу этого сезона.

И.Воробьева― На этом мы поставим точку в нашем эфире. Спасибо большое! Журналист Юрий Сапрыкин, был сегодня в эфире «Особого мнения».

Ю.Сапрыкин― Спасибо!

Т.Фельгенгауэр― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии журналиста Артемия Троицкого. Здравствуйте, Артемий Кивович.

А.Троицкий― Привет, Татьяна. Всем привет!

Т.Фельгенгауэр― 85 лет со дня рождения Бориса Ельцина, первого президента России. Какие-то памятные мероприятия не очень широко, прямо скажем, и громко вспоминают.

А.Троицкий― Да я вообще об этом впервые услышал сегодня.

Т.Фельгенгауэр― И тем не менее, важная эпоха для России. Но почему-то вот сейчас не то, чтобы с удовольствием вспоминают время Ельцина.

А.Троицкий― Ну, я думаю, что есть люди, которые вспоминают время Ельцина с большим удовольствием. Есть люди, которые его вспоминают с меньшим удовольствием. Я так, честно говоря, его вообще не очень вспоминаю.

Ельцин, как мне кажется, был чем-то похож на Никиту Сергеевича Хрущева. Вот, помнишь какой надгробный монумент установил Эрнст Неизвестный на Новодевичьем кладбище над могилкой Никиты Сергеевича? Он весь такой, черно-белый, контрастный черный и белый.

Вот, Ельцина я себе представляю примерно таким же: был человек крайне противоречивый, крайне непоследовательный, человек, который сделал много хорошего и много плохого.

Были в нем какие-то симпатичные качества. То есть я думаю, что он, все-таки, по натуре… наверное, и потому, что родился в год Козы, а по знаку был Водолеем, он был, в общем-то, человеком добрым и демократичным. И у Ельцина были некоторые такие, очень симпатичные священные коровы. Скажем, свобода слова.
Ельцин никогда не нарушал принципа свободы слова – и про него писали всё, что угодно, и про его соратников и так далее, и не было никаких табу, не было никаких запретных тем, не было никаких потаенных уголков, коих сейчас огромное количество. И, в общем-то, на всё Ельцин в этом смысле давал свою отмашку, никого не преследовали, не арестовывали, не убивали и так далее. То есть если и происходили какие-то малоприятные события в медийном мире, это всё шло не от государства сверху, это уже были какие-то… Как называется по-блатному? Разборки. Разборки, борьба за сферы влияния, всё такое прочее. А со стороны государства, на самом деле, было полное, абсолютное попустительство. Да и вообще вся страна жила в режиме сугубо анархическом, такая просто мечта панков. Такое, панк-анархическое государство. В этом смысле Ельцин был симпатичен.

Плохо было то при Ельцине, что, конечно, руководитель он был… При том, что такой, скорее честный, чем лживый, но слишком, на мой взгляд, эмоциональный. Может быть, не слишком разбирающийся во всяких тонкостях и, уж точно, совсем не разбиравшийся в людях. Вот это 100%.

И в результате получилось так, что очень нетрудно заметить, что вся та гадость, которая уже взошла таким, пышным цветом и расцвела тропическими джунглями в нулевые, особенно сейчас в десятые годы, в общем-то, значительная часть этой всей мерзостности она была засеяна и, более того, начала давать какие-то первые результаты уже при Ельцине. То есть, скажем, нечестные, фальсифицированные выборы, все вот эти приписки и прочее-прочее.

Вспомните выборы 1996 года. Как поднимали рейтинг Ельцину с нуля на домкрате? Все эти «Голосуй или проиграешь», массированная кампания, огромное количество черного пиара.

Т.Фельгенгауэр― Ну, не сравнится с тем, как сейчас обходятся с выборами.

А.Троицкий― Я не говорю о том, что… Это было то же самое. Но это было начало. То есть начало славного пути, великий почин. И, в конце концов, как ты прекрасно знаешь, опять же, результаты выборов 1996 года, как это стало известно значительно позже, были сфальсифицированы, поскольку реально их выиграл Зюганов, а не Ельцин. Ну, я думаю, что между коммунистами и ельцинской гвардией был некий негласный договор.

Коммунисты просто власти не хотели, они не были к ней готовы. То есть они выиграли и сами испугались, и рады были пойти на попятную. Поэтому особого конфликта тут не было, 1993-й год не повторился. Это то, что касается выборов.

То, что считается коррупцией, преступностью и так далее, опять же, всё это существовало уже в полный рост и в 90-е годы – достаточно справиться о славных эпизодах биографии Владимира Владимировича Путина, все вот эти вот питерские делишки на ниве внешней торговли, о которых сейчас очень много пишут. Там, естественно, и расследование Марии Солье, и многое-многое другое.

И это происходило не только в городе Санкт-Петербурга под патронажем Собчака, это происходило по всей стране. То есть с коррупцией при Ельцине тоже было всё в полном порядке, и тоже был такой пахан, только его фамилия была Кержаков, который крышевал отчасти силовиков, а отчасти бандитов. Всё это, опять же, в таком, как бы, еще бледно-розовом обрамлении, но уже было. Ну а потом расцвело махровым цветом.

Т.Фельгенгауэр― То есть правильно делают федеральные каналы? Да и вообще вот такая штука вполне заметная: пугают нас постоянно возвращением 90-х, возвращением ельцинских времен. Правильно пугают?

А.Троицкий― Я не смотрю федеральные каналы. Ничего я тебе не могу сказать. То есть если бы ельцинские времена вернулись, то это, на самом деле, на мой взгляд, это было бы далеко не худший вариант для сегодняшней России. Потому что при Ельцине, по крайней мере, страной управляли более или менее грамотные специалисты в плане экономики и они смогли из совершеннейшей дыры, в которой страна находилась в самом начале 90-х, все-таки, к какому-то развитию Россию вытащить. И потому что при Ельцине, действительно, была и свобода слова, и многие другие демократические свободы и права человека уважались несравненно больше, чем теперь.
Т.Фельгенгауэр―Какая была Государственная Дума.

А.Троицкий― Государственная Дума была очень разношерстная, то есть не такое сборище таких, наголо бритых одинаковых касаток как теперь. Там были какие-то яркие люди, там были, действительно, разные платформы, разные фракции. Оппозиция была не карманной, а вполне себе дееспособной.

Нет, было много такого в 90-е годы, о чем сегодня можно только мечтать. Но в то же время было и много гадостей. А чего стоила одна Чеченская война, да? То есть Чеченская война – несомненно, это пролог ко всем тем гадостям, которые стали происходить. Уже там и Грузия, и Донбасс, и Сирия теперь и так далее.

У Ельцина тоже была своя война. И, кстати говоря, с точки зрения человеческих, людских потерь война, в общем-то, гораздо более кровавая, чем путинские войны.

Так что, в общем, с Ельцина, на самом деле, спрос большой. При том, что есть несколько комплиментов, которые, скажем, я бы ему отвесил. Но в общем и целом я рассматриваю его деятельность на посту главы российского государства скорее отрицательно, нежели положительно. Ну уж а финальный аккорд, а именно «Вот он вам товарищ Путин, и он теперь будет вами управлять», финальный аккорд был просто позорным. Я считаю, перечеркнул даже то хорошее, что при Ельцине было.

Т.Фельгенгауэр― Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, в гостях у меня сегодня журналист Артемий Троицкий. И, безусловно, главная тема сегодняшнего дня – это видео, которое появилось в Инстаграме Рамзана Кадырова. Там видны и Михаил Касьянов, и Владимир Кара-Мурза младший в снайперском прицеле. Как вы расцениваете появление этой записи? Потому что и Касьянов, и Кара-Мурза говорят, что они будут обращаться в правоохранительные органы. Глава СПЧ говорит, что это метафорический язык, который, видимо, не все понимают. Ну а господин Песков как обычно ничего не видел и ничего не знает.

А.Троицкий― Ну, я думаю, что с какой стороны ни посмотри, это новость хорошая. Новость эта хорошая, во-первых, потому, что когда у серьезных ребят бывают серьезные намерения, они никогда заранее свои жертвы об этом не предупреждают. Так было и с Анной Политковской, так было и с Борисом Немцовым. Поэтому вот эта вот… Как там у Маркеса было? «Хроника широко объявленного убийства» — это, конечно, смешно. То есть это…

Во-первых, это означает, что человек или люди, которые ведут Инстаграм Рамзана Кадырова, это или клинические идиоты (подчеркиваю, клинические идиоты), или это люди, которые, на самом деле, активно и успешно, эффективно работают против Рамзана Кадырова. Потому что подставляют они его раз за разом всё сильнее и очевиднее.

Сейчас фактически получается так, что для того, чтобы Рамзана Кадырова подсидеть, чтобы его политическая карьера закончилась, причем раз и навсегда (а, может быть, и его пребывание на свободе закончилось раз и навсегда, хотя, я думаю, что, естественно, сможет он куда-нибудь в горы улизнуть). Так вот всё, что теперь нужно для этого, это организация покушения на Михаила Касьянова. Всё будет ясно всему миру, всё будет понятно и, в принципе, те ребята… Ну, говорят же у нас, что силовики российские (все эти Следственный комитет, ФСБ и так далее), что они все Кадырова ненавидят. По каким причинам, это не мое дело, но ненавидят, что у них с Кадыровым идет такая, подковерная схватка не на жизнь, а на смерть. Вот, я думаю, что Инстаграм Рамзана Кадырова – он целиком и полностью управляется этими ребятами.

Рамзан Кадыров в свою очередь, как бы он люто ни ненавидел Михаила Касьянова, теперь, по идее, должен призвать своих самых надежных, верных и профессиональных головорезов, и сделать из них охрану Михаилу Касьянову, чтобы, не дай бог, волосок чтобы с головы у Михаила Касьянова не упал. Потому что если этот волосок, а, может, и что покрупнее от Михаила Касьянова отвалится, то, естественно, всё, Рамзан Кадыров – прямая дорожка. И, как бы, тут уже даже ничего особо и доказывать не надо.

Т.Фельгенгауэр― Я вам возражу.

А.Троицкий― То есть если это не непосредственно Рамзан Кадыров, то это, как бы, его идея, это с его подачи, это им вдохновлено. И это, конечно, конец карьеры.

Т.Фельгенгауэр― Разве расследование убийства Бориса Немцова и реакция Кремля на все последние заявления Рамзана Кадырова относительно предателей и врагов народа, которых нужно всячески истреблять, не доказывает то, что он находится в позиции неуязвимого человека, и Кремль говорит «Да всё нормально, всё в порядке. Чего вы там читаете этот там?.. Да отстаньте вы от Рамзана Кадырова. Мы не против».

А.Троицкий― Понятно. Я понимаю, Татьяна, что ты хочешь сказать. Ну, на это, как говорится, на один хитрый объект и кое-что с винтом.

Дело в том, что Рамзан Кадыров – он уязвим, и он становится всё более уязвим с каждой своей ошибкой. Да, естественно, у них с Владимиром Путиным образовалась такая сладкая парочка. Этой сладкой парочкой все страшно недовольны, это недовольство растет уже и среди силовиков, и среди путинского электората. Я уже не говорю о каких-то там белоленточниках, либералах этих записных и так далее.
Сейчас у нас очень любят проводить всякие аналогии с событиями ровно столетней давности, да? То есть 1914-й год, 1917-й год и так далее. Так вот если вспомнить о том, что было век тому назад, то там тоже была точно такая же сладкая парочка, а именно Николай Второй и Григорий Распутин. Вот это вот, на мой взгляд, очень близкая аналогия к ситуации Путин-Кадыров, да?

Что произошло в 1916 году с Гришкой Распутиным, всем известно. Еще более известно то, что произошло в 18 году XX века с Николаем Вторым.

Есть еще одна сладкая парочка – пожалуй, эта аналогия мне даже больше всего нравится – это герои нынешних российских медиа, тигр Амур и козел Тимур.

Т.Фельгенгауэр― Там тигр козла погрыз немножко. Козел приходит в себя, на антибиотиках.

А.Троицкий― Я думаю, что у них еще…

Т.Фельгенгауэр― Впереди?

А.Троицкий― ...будет какое-то дальнейшее развитие отношений. Но Путин и Кадыров в виде, значит, одного парнокопытного, а второго кошачьего… Да, кстати, кто из них тигр, а кто козел, это наши слушатели пусть сами для себя решают – я не берусь судить. Но парочка, опять же, вот такая же.

А что характерно для этой парочки, то насколько она устойчива и говорить о какой-то неуязвимости Кадырова – это, на самом деле, смешно, потому что даже Путин уязвим. Более того, я бы сказал, что уязвимая точка Путина – это аккурат Кадыров и есть. И поэтому в интересах Путина от этой уязвимости, от этого больного человека в своем окружении как можно скорее избавиться. По крайней мере, если рассуждать логически, то так оно и выглядит.

Поэтому я думаю, что рано или поздно он это сделает. А чем больше у него будет поводов, подталкивающих его к такому решению, естественно, тем скорее это произойдет.

Т.Фельгенгауэр― Какова вероятность того, что это видео, эта запись в Инстаграме может кого-то спровоцировать? Ведь, многие читают Рамзана Кадырова, уважают, прислушиваются к его мнению и могут неверно истолковать.

А.Троицкий― Я так думаю, что читают и уважают Рамзана Кадырова только исключительно его соплеменники. Что-то не знаю я русских людей, которые бы относились к нему с уважением.

Т.Фельгенгауэр― А как же Федор Бондарчук с табличкой «Рамзан Кадыров – патриот России»?

А.Троицкий― Можно себе представить Федю Бондарчука, а еще лучше Николая Баскова с винтовкой с оптическим прицелом. Ну, вот, если ты видишь такого рода людей, вдохновленных на покушение на Михаила Касьянова, ну, ради бога. Я думаю, что Федя с большим удовольствием снял бы когда-нибудь впоследствии, в иной жизни фильм о таком приключении. Какой там был фильм? «День шакала», да? Ну а тут, значит, будет фильм, значит, «День Тимура».

Т.Фельгенгауэр― Или Амура – мы не определились.

А.Троицкий― Или Амура. В общем, кого-то из них.

Т.Фельгенгауэр― Не будем решать за слушателей и зрителей, кто Тимур, а кто Амур.

А.Троицкий― Не будем, да-да-да. Зоология – дело тонкое.

Т.Фельгенгауэр― Коротко хотела бы спросить. В последнюю пару недель активно очень обсуждают семью Владимира Путина. Сегодня, например, «The New Times» про дочь Владимира Путина Марию много довольно написал. Правда, сразу почему-то получил предупреждение за «Правый сектор» удивительным образом. То про Людмилу Путину говорили. Вам вообще интересно про семью президента знать? Вам это важно или нет?

А.Троицкий― Ну, дело в том, что мое самое известное публичное выступление 24 декабря 2011 года на улице или, там, на проспекте академика Сахарова, когда я еще вышел в новогоднем костюме зайчика, который приняли за презерватив из-за того, что я тогда сказал «Ну а что касается до средства предохранения, то, имея дело с нашей властью, предохраняться всегда очень мудро». Почему-то решили, что это презерватив. Это был зайчик, белый и пушистый.

Ну вот. И это мое выступление – оно было целиком посвящено только и исключительно личной жизни Путина и его семье. Не потому, что мне это интересно (мне это вообще абсолютно не интересно). Мне просто кажется… Точнее, не то, что мне кажется, а я абсолютно уверен, что в цивилизованной стране, даже стране малоцивилизованной, но которая хочет казаться цивилизованной, народ должен о главе своего государства, от которого вся жизнь этого народа зависит… Так вот он должен знать о нем более или менее всё. Он должен знать о его личной жизни, он должен знать о его моральном облике, о том, что ему нравится, что не нравится, и прочее-прочее.
Можно себе представить, скажем, чтобы у того же Обамы, на которого, я думаю, гораздо больше народу хотело бы покуситься, чем на Путина, чтобы он, скажем, засекретил свою семью и дочерей, и никогда бы не появлялся бы с ними на людях и прочее-прочее? Это невозможно как и с любым другим мировым лидером. Кроме Владимира Путина.

Т.Фельгенгауэр― Это особое мнение журналиста Артемия Троицкого. Про президента и его семью понятно. Будете ли вы?.. Да? Что-то хотели добавить?

А.Троицкий― Я просто хочу сказать, чтобы не было никаких сомнений в плане того, не нарушает ли этот интерес privacy там и так далее, или не является ли это капанием в грязном белье…

Т.Фельгенгауэр― Вторжением в личную жизнь.

А.Троицкий― ...вторжением там и прочее-прочее. Говорю, абсолютно меня не интересует личная жизнь кого бы то ни было кроме меня самого. И мне, кстати говоря, достаточно безразлично, за кем замужем дочери Путина, российскими гражданами или иностранцами, спортсменами, бомжами, бандитами, шпионами. Ради бога.

То есть меня возмущает во всей этой истории только тот факт, что это засекречено. Этого не может быть. То есть если Путин это не синяя борода, то всё, в общем-то, должно быть по-человечески. Мы должны знать. И не копаться в нюансах, а просто знать самые базовые вещи о человеке. А семья – это самая базовая вещь, и это каждому понятно.

Так что я очень рад, что тайное становится явным. Очень жаль, что до этого всё это было дико засекречено. Причем, засекречено, пожалуй, как вообще ничто в нашей стране. Это я знаю просто по некоторым цензурным опытам с известными мне СМИ, которые мне, скажем, говорили «Артемий, всё, что угодно, кроме этого». То есть вот… Это было даже странно.

То есть можно подумать, что, действительно, в этом что-то есть. Хотя, я думаю, что ничего особенного.

Т.Фельгенгауэр― Будете ли вы следить за выборами в Госдуму? Потому что тут уже на носу кампания. Внимательно мы следим за этим удивительным сериалом под названием «Партия «Яблоко» пытается с кем-то объединиться». И Михаил Ходорковский тут еще сказал, что готов поддержать самовыдвиженцев и, может быть, каких-то сторонников Навального. Ну, там, правда, кандидаты должны не скрывать, что их поддерживает Михаил Ходорковский. Эта предвыборная гонка будет вам интересна?

А.Троицкий― Я даже не знаю, честно говоря. Думаю, что вряд ли. Потому что интересного тут мало. Я думаю, всё будет у нас сделано для того, чтобы результаты этих выборов были заранее известны или, по крайней мере, вполне предсказуемы.

Т.Фельгенгауэр― Просто я объясню, почему я спрашиваю. Прошлые выборы в Госдуму спровоцировали (ну, в том числе результаты и то, как были проведены эти выборы), спровоцировали известные события. Может быть, в этот раз стоит последить?

А.Троицкий― Понятно. Я думаю, что на этот раз они тоже что-то спровоцируют. Но при этом я совершенно не верю в партийную политику. Думаю, что тот же ПАРНАС вряд ли до выборов допустят.

Единственная, на мой взгляд, ну, мало-мальски интересная интрига в этих выборах – это одномандатники. То есть могут неожиданно пройти в Думу какие-то неожиданные люди, и случится что-то вроде того, что произошло в Екатеринбурге с Женей Ройзманом, в Ярославле в свое время с Урлашовым, в Петрозаводске с Ширшиной. То есть что, все-таки, власть не успеет накрыть, изолировать и обезвредить абсолютно всех.

Проникнут в Думу какие-то честные, порядочные и достаточно смелые люди. А как показывает пример, скажем, Дмитрия Гудкова, в общем-то, один в поле воин. То есть если в Думе даже есть один нормальный и смелый, и деятельный человек, и с сердцем и с мозгами в правильных местах, то уже можно что-то сделать. А если таких людей наберется, скажем, дюжина, то это уже сделает эту Думу чуточку более интересной, чем вот это позорное скопище, это лежбище уродов, которое представляет собой Дума сегодняшняя.

Т.Фельгенгауэр― Как вы народных избранников-то, какими словами обзываете.

А.Троицкий― Ну, пока их народ избирал, они, может, и ничего были. А во что превратились, о-о-о…

Т.Фельгенгауэр― Кстати про Дмитрия Гудкова. Следственный комитет ответил на запрос депутата Госдумы и перепоручил проверить материалы о бизнесе семьи Генпрокурора Юрия Чайки Генеральной прокуратуре.

А.Троицкий― Ну, это… Это классно… Мне нравится. То есть… Без комментариев, как говорится. Прекрасная новость. Прекрасная новость, театр абсурда.

Т.Фельгенгауэр― Просто завершенная композиция.

А.Троицкий― Да, да, да. Ионеско и Беккет отдыхают. А также Франц Кафка и солдат Швейк.

Т.Фельгенгауэр― По поводу Франца Кафки и солдата Швейка. Ждали мы сегодня, что будет заседание выездное судебное в Институте Сербского по делу Петра Павленского. Ну, вот, что-то как-то перенесли и вообще, судя по всему, пытаются затянуть всеми возможными и невозможными силами. Как вы считаете, что будет с Петром Павленским? Он как-то не сильно в информационной повестке в последнее время.

А.Троицкий― Ну, во-первых, вот это у меня маечка. Я специально расстегнул тужурку. Видите, у меня майка такая: «Петр Павленский, зажги свой огонь. Петр Павленский – мой герой».

Прекрасный человек, абсолютно нормальный. Более нормальный уж точно, чем все те психиатры, которые его тестируют. Я уж не говорю о тех силовиках, которые его держат в неволе.

Я думаю, что с Петром Павленским справиться вообще будет очень сложно. То есть власти сами себя загнали в непонятную ситуацию. Петр Павленский – человек более умный и более сильный, чем все эти органы, которые сейчас его кусают, вместе взятые. То есть просто по качеству человеческого материала, ну, это несравнимые величины. Это, на самом деле, Гулливер среди лилипутов. И он ими будет, на самом деле, оперировать, а не они им. Они его взяли в плен, и сейчас он там продолжает разворачивать свою художественную акцию. Всё, что он делает, он делает абсолютно сознательно. Его художественная акция продолжается.
Это перформанс. Это перформанс, в котором все эти психиатры в штатском, все эти сизошники там и прочие сизые голуби – они все, на самом деле, марионетки Петра Павленского. Я думаю, что они это понимают. Они не знают, что он с ними сделает. А он сделает то, что он хочет, и то, что нужно будет во имя искусства и во имя светлого будущего страны Россия.

Т.Фельгенгауэр― А как вы понимаете цель этой акции, которую сейчас проводит Петр Павленский?

А.Троицкий― Я не могу сказать, поскольку я думаю, что цель этой акции можно себе представлять по-разному. Но по-настоящему знает ее только один человек, а именно сам Петр Павленский. Естественно, и зрители, и критики, и политики, и арт-дилеры – они могут эту акцию как угодно интерпретировать. И это интересно. Но в любом случае это мощнейшая художественная акция в России. И, я думаю, может быть, вообще за всю историю России.

То есть я думаю, что ребята вековой давности, то есть, скажем, те же наши футуристы и те же наши анархисты, и, вот, вся эта славная-славная братия радикалов Серебряного века – я думаю, они, конечно, они бы Петру Павленскому завидовали, потому что он замутил всё так, что… Да, их облако в штанах, конечно, сдулось бы на этом фоне.

Т.Фельгенгауэр― То есть даже круче, чем суд над «Pussy Riot», где цитировали Трулльский собор и вот это? И это тоже выглядело, на самом деле, как какая-то пьеса.

А.Троицкий― Я думаю, что получится намного круче, потому что всю историю с «Pussy Riot», на самом деле, сделали все вот эти идиоты. То есть это и православная церковь, и все эти ФСИНы, ФСБ и так далее. Они сделали «Pussy Riot». Потому что девушки эти сами (Надя и Маша) – они хорошие, они смелые такие, идейные, убежденные девушки. Но они не выдающиеся художницы нашего времени. То есть тут, как бы, свита сделала этих двух королев.

В случае с Павленским всё по-другому. Тут, вот, имеется один мощнейший человек, такой, реальный герой нашего времени Павленский Петр, который сделает то, что ему нужно. А это всё поинтереснее.

Т.Фельгенгауэр― А насколько важно, будут ли об этом говорить условно в телевизоре, узнает ли об этом среднестатистический россиянин? Потому что для многих жителей новость – она новость, только если про нее в телевизоре сказали. Или это не важно?

А.Троицкий― Мнение среднестатистических россиян вообще очень мало кого волнует. Я думаю, что кроме социологических служб не волнует просто-напросто никого. Это мнение может означать, что угодно. 86%, они же 56%, они же 16%.

В любом случае среднестатистические россияне, к сожалению, а, может быть, и к счастью, опять же (не берусь утверждать уверенно), но они всё равно ничего не решают. И это совершенно очевидно.

Единственное, где они могут что-то решать, это во время выборов, и то результаты выборов нарисуют не такие, какие себе воображают среднестатистические россияне, а такие, какие нужны тем, кто этими выборами заведует.

Вот, если бы Петр Павленский, спустя некоторое время, стал бы баллотироваться в президенты Российской Федерации, вот тут бы, конечно, было бы неплохо среднестатистическим россиянам узнать о его славном творческом пути. Но я думаю, что это вряд ли произойдет.

Т.Фельгенгауэр―Ну а как же среднестатистический россиянин в период кризиса? Потому что, вот, пожалуйста вам дальнобойщики, которые выходят на акцию протеста, вот валютные ипотечники, которые готовы перекрыть одну из центральных улиц города. И вот такими группками отдельными, вроде как, накапливается некая масса недовольных людей.

А.Троицкий― Недовольных людей, на самом деле, у нас гораздо больше. У нас все люди недовольные. И я думаю, что на всю страну, может быть, сыщется парочка блаженных или юродивых, которые всем довольны. В общем-то, сверху донизу и снизу доверху у нас недовольны все, потому что хуже становится жить абсолютно всем.

Другое дело, что для того, чтобы это недовольство к чему-то привело, естественно, нужны какие-то оргусилия, нужны мощные лидеры. И тут вот, кстати, та же забастовка дальнобойщиков – она говорит о том, что такую вот стихийную протестную волну, даже если это мощные, сильные мужики… Вот, мне Юра Шевчук о них очень много рассказывал (я у него был в гостях пару дней тому назад). И он же там был у дальнобойщиков, он им пел песни, он с ними общался. Он очень высокого о них мнения. Говорит, очень мощные ребята, уверенные, целенаправленные, сильные, такие, как бы… Ну, в общем, правильные русские мужчины.

Но поскольку нет у них руля и ветрила, то даже со всей их мускульной, весельной мощью они в правильном направлении идти не могут. Так что я думаю, что пока что власти в этом смысле везет. Народ есть, настроение у народа более или менее правильное, но нет силы, которая способна пока что это настроение как-то оформить, направить в нужное русло и добиться нужных результатов.

Т.Фельгенгауэр― Спасибо большое. Это было особое мнение Артемия Троицкого.