Брусилов как воспитатель своих войск ясен в нескольких приказах по армии. Приведу их.
«К глубочайшему моему огорчению сейчас узнал, что между ранеными, направленными в Садовую Вишню, часть легкораненых в левые руки имеют ясные ожоги, что свидетельствует об умышленном членовредительстве. Приказываю всех таких раненых выделять в отдельные госпитали, немедленно же составлять дознания об умышленном членовредительстве и немедленно же, не ожидая выздоровления, предавать суду. Таких раненых не эвакуировать в дальний тыл, а тотчас по выздоровлении отправлять в свои части, с тем чтобы судебные приговоры о них привести в исполнение по окончании войны» (25 сентября 1914 г.).
«2-го этого июня мной в распоряжение командира 12-го корпуса генерала Альфтана, кроме войск, бывших в его подчинении раньше, были даны вся 35-я дивизия и бригада 20-й дивизии, с целью наступлением не только сдержать натиск немцев в промежуток между 2-м Кавказским и 12-м корпусами, но и восстановить наше положение на фронте Любачув — Краковец. Из поступивших за 2 июня донесений и из личного доклада 3 этого июня командира 12-го корпуса вижу: Первое — наступление было организовано и начато больше для виду, чем с твердой решимостью победить или умереть; в таком случае, очевидно, успех и не мог быть. Второе — технически наступление повели так, как дай Бог вести его испытанным, стойким частям с надежными кадрами, т. е. повели его редкими цепями, где каждый стрелок должен работать самостоятельно, по собственным соображениям; но было забыто главное — что ныне люди мало обучены, а офицеров мало. Теперь для успеха наступления надо вести его густыми цепями, а поддержки иметь еще в более густых цепях и даже в колоннах. Немцы так и делают и теряют меньше нас, потому что у них в строю дисциплина и строгий порядок. Кроме того, сзади надо иметь особо надежных людей и пулеметы, чтобы, если понадобится, заставить идти вперед и слабодушных. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что еще хуже, сдаться противнику. Все, кто видит, что целая [404] часть (рота или больше) сдается, должны открывать огонь по сдающимся и совершенно уничтожать их. Третье — многие из гг. начальников стремятся только управлять подчиненными им частями и это даже тогда, когда до очевидности настало время уже командовать, а не управлять. К вечеру 3 июня из семи начальников пехотных дивизий, бывших в составе 12-го корпуса, трое находились в д. Липина, а остальные в той же деревне, где и штаб корпуса. И это в то время, когда, по крайней мере, некоторые части чуть не бежали, а остальные колебались. Не знаю, где в это время были командиры полков, но допускаю, что, глядя на начальников дивизий, и командиры полков в это время собрались где-нибудь по два и по три. Генералы и командиры частей не только могут, но и должны быть сзади, чтобы управлять, но до поры до времени. Если какие-либо части дрогнули, вперед не идут, а некоторые уже и поворачивают, — место начальников впереди, а не на центральной телефонной станции, где можно оставить и адъютанта Никаких оправданий в малом числе штыков быть не может: чем их меньше, тем легче перейти от управления к командованию, а это-то теперь зачастую только и дает успех.
Мы начали отступать не по своей вине, но отступаем уже второй месяц. Пора остановиться и посчитаться, наконец, с врагом как следует, совершенно забыв жалкие слова о могуществе неприятельской артиллерии, превосходстве его сил, неутомимости, непобедимости и т. п. А потому приказываю: Первое — при обороне занимать передовые окопы наименьшим числом стрелков, располагая сзади поддержки и резервы в несколько линий. Наступать густыми цепями, чтобы держать людей в руках, за ними двигать поддержку и резервы еще в более густых строях, не боясь потерь, которых при бесповоротном движении вперед всегда меньше. Второе — для малодушных, сдающихся в плен или оставляющих строй, не должно быть пощады. По сдающимся должен быть направлен и ружейный, и пулеметный, и орудийный огонь, хотя бы даже с прекращением огня по неприятелю, на отходящих или бегущих действовать таким же способом, а при нужде [405] не останавливаться также перед поголовным расстрелом. Третье — дисциплину всегда и везде, а тем более в строю, поддерживать строжайшую, забыв на время судебные порядки. Четвертое — начальникам всех степеней, до начальников дивизий включительно, в бою выбирать себе такое место, чтобы видеть бой, а не только слышать его. Пятое — во время боя доносить все без мрачных прикрас, бодро и правдиво. Шестое — не пугаться прорывов и обходов, прорывающихся брать в плен, а обходящих обходить в свою очередь, для чего иметь резервы и живо всеми силами помогать соседям. Седьмое — разведку и наблюдение за флангами высылать возможно дальше и обязательно иметь боевое сторожевое охранение, не заставляя бодрствовать всех. Восьмое — помнить, что дальше нам уходить некуда: под Львовом мы должны удержаться, разбить немцев и погнать их, а потому поменьше заботиться о следующих оборонительных рубежах, а укреплять и оборонять те, на которые поставлены. Девятое — помогать соседям не только огнем, но и наступлением, памятуя, что оборонительный образ действий, принятый армией, не исключает, а требует развития самых энергичных активных действий на отдельных участках, в зависимости от обстановки, по инициативе ближайшего начальства.
Глубоко убежден, что VIII армия, в течение первых восьми месяцев войны прославившаяся несокрушимой стойкостью и беззаветной храбростью, не допустит померкнуть заслуженной ею столь тяжкими трудами и пролитой кровью боевой славы и приложит свои усилия, чтобы побороть врага, который более нашего утомлен и ряды которого очень ослабли. Слабодушным нет места между нами и они должны быть истреблены, а мы должны по-старому побеждать врага на радость и пользу батюшки царя и матушки России» (5 июня 1915 г.).
(Лемке М. К. 250 дней в царской ставке 1914–1915. — Мн.: Харвест, 2003.) https://hec.su/b2O6
Широко известны его труды по истории русского революционного движения, общественной мысли, цензуры. С сентября 1915 года до июля 1916 Лемке служил в Ставке Верховного Главнокомандующего. Предлагаемая читателям книга написана в форме дневника, мемуарных записок. Первая мировая война и падение Российской империи — вот основные мотивы, которые проходят через всю книгу.
Комментарии