Когда умрет Сергей Доренко?

На модерации Отложенный

Точно не знаю. Возможно, - завтра. А может быть – через год. Во всяком случае, его взгляд выдает затаенный страх перед той самой последней секундой, которую ему не удастся пережить. Да, собственно говоря, никому еще не удавалось пережить. Я читал его размышления «О чем будут спорить в 2012 году в России» в «Русском Журнале» и в сознании вдруг возникло его лицо. Особенно глаза. Точь-в-точь, как глаза Ромы Трахтенберга в последний год перед его скоропостижной смертью в эфире. Знал ли эпатажный ведущий и шоумен о том, что ему осталось совсем немного времени хохмить и ерничать перед микрофоном. Похоже, что знал. Я верю словам его совсем близких друзей и врачей – Трахтенберг понимал, что там, в глубине его ранимой души давно остановилось время. Он вычерпал себя, как мог, до остатка, и, хотя речь его продолжала оставаться искрометной, глаза Ромы выдавали все тот же страх перед скорым концом.

Так же как теперь у Сергея Доренко.

За последний год наше поколение уходит стремительно. И неудачники, и состоявшиеся люди. И шоумены, и главные редакторы, и бизнесмены, и журналисты. Нас всех выдает потухший взгляд: пустой и тревожный. Мы можем еще обманывать окружающих модуляциями голоса, которым работаем механически, так, будто запускаем программу, пользуемся набор давно сказанных слов, поговорок, образов, метафор. Сергей Доренко полагает, что через два года Россия будет спорить о национализме. Но те, кому знакомы его нынешние глаза, понимают, что сам Сергей давно проспорил самому себе свою жизнь, и только то и осталось, что прятать лицо и зарываться в слова православия и носить на шее никому не нужный крест.

Да, собственно, разве он один? Разве Михаил Леонтьев ведет другое существование? Он давно потерялся, и хотя его нетрезвую походку видят только звукорежиссеры и редакторы, опять – его глаза говорят сами за себя. Он – мертв. Как выжатый лимон продолжает сновать между телеканалами и радиостанциями, уже не отдавая себе отчета в том, что он говорит, кому и для чего. Сколько осталось ему существовать на земле? Думаю, он-то знает ответ наверняка.

Так же, как знают и Гарри Каспаров, и Борис Немцов. Александр Проханов и Александр Любимов. Николай Сванидзе и Леонид Парфенов. Максим Шевченко и Сергей Глазьев. Юрий Шевчук и Вячеслав Бутусов. Как знают и понимают очень и очень многие из того поколения, которое не так давно, всего 10-20 лет назад буйствовало на постсоветском пространстве, клянясь самим себе и непонятно какой стране в том, что не сегодня завтра, явится нам всем новым мир, - свободный, честный, равный для всех.

Да, старшее поколение посильнее нашего оказалось, и способно нести свой маразм так же спокойно и уверенно, и даже их давно мертвые глаза выдают тот самый абсолютный покой живого трупа, когда больше уже НИЧЕГО не случится на его веку. А 50-летние (плюс минус пять лет) не выдерживают и после социальной смерти уходят в могилу сразу. Точнее, - очень скоро, как-будто спешат успокоить и себя и окружающий, что мертвый, потухший взгляд это действительно, было - ВСЕ.

О чем будут спорить в России через два года? О национализме или державе? О возрождении давно мертвых традиций и ценностей? О порядке формирования парламента или перспективах российского тандема? Что-что, но как раз подобные вопросы меньше всего волнуют поколения семидесятников. «Что делать еще ближайшие лет двадцать?» - спрашивают осторожные и взвешенные. Посещают врачей, носят костюмы, ведут «насыщенный» образ жизни. Авторские программы налаживают. Садоводство, кулинария – тоже неплохо. Ну, что-то да надо делать.

Ну, в самом деле, не на форумах же сидеть. Не сетевой же аналитикой заниматься. Был мир – он ушел. Да, хотелось и виделось одно. Итог - всем известен.

Хорошо подсматривать за смертью на столичных кладбищах или на экранах. Да только все это так, пустяки, прошлое тысячелетие. Умирают то здесь, на земле, и, умерев, еще и существуют. Двигаются. Говорят. Спорят. Даже к Богу обращаются. Да только каждый умирает по-своему. И свой абсолютный покой нянчит по-своему. Да и итоги у всех – абсолютно разные.

Беда не в этом. В конце-концов, - кто не умирал в этом мире? Вот только куда не попадаешь в столичном мире, какие круглые столы и дискуссии не развертываются в московских центрах и офисах или сетевом пространстве, все будто скалится невидимый но такой же несносный Порфирий Петрович, и все будто повторяет, но уже не Родиону Раскольникову, а всему поколению:

«Много ль понимаете-то? Теорию выдумали, да и стыдно стало, что сорвалось, что уж очень не оригинально вышло! Вышло-то подло, это правда, да вы-то все-таки не безнадежный подлец. Совсем не такой подлец!»

Конечно, не такие мы подлецы! Конечно, еще лет двадцать будем шевелиться и изображать из себя разочарованных, может - задумчивых, но все же живых людей. А после 2012 – абсолютный покой и для истории нашей настанет. И там, - хоть вверх ногами до Бога стучись – а выше себя самих не прыгнем. Не-а.

Отчаиваться совсем уж не стоит. Мемуары можно еще пописать. Проклясть молодое поколение, падение нравов и культуру. Переписать в миллионный раз историю и собственные автобиографии. Там, подправить, подчистить. Или - призвать к национальному возрождению, - тоже неплохо. К модернизации – еще лучше. Даже оригинально: «Живые трупы в борьбе за модернизацию постсоветского кладбища!», - лозунг! Слоган! Призыв!

Конечно, кто бы раньше знал, что смерть – это не там, в глубокой старости или на больничной койке. Смерть – не поход на кладбище под крышкой гроба. Смерть – она раньше, ох как раньше свершается, именно на пике взлета-подъема. Многих это с толку сбивает, но абсолютный предел каждый человек, в итоге, обретает.

Рррраз, - и выключено время. Там, внутри, в глубине. Все. Теперь – летай, не летай – а выше головы собственной не взлетишь.

И тогда – одним итоги подводить, доделывать навороченное за всю жизнь, другим – глаза прятать и молоть языком ахинею. Ну, или оправдывать-клеймить президентов, премьеров, власть, общество. Потому как, не законченные же мы подлецы – пустить под нож не только жизни свои, но и страну, историю, а теперь книжки почитывать, или на Гоа спиваться, или на форумах как узники клавишами перестукиваться.

За Сергея Доренко переживаю. Да черт с ним, с национализмом или модернизацией. Не о том речь, и Сергей прекрасно это знает. К тому же, наверно в глазах собеседников, тех, которых не видел очень давно, или которые видят его первый раз, читает изумление. Скорее – испуг. Он понимает нутром, что его лицо, особенно глаза – бегающие, затравленные, давно потухшие, говорят лучше его самого. Опять же, - ну не законченные же мы подлецы, подталкивать человека к могиле. Тут самому бы удержаться между диетами и полноценным сном после обеда.

Да и совсем за него не переживаю. У меня самого забот хватает – сон после обеда упорядочить надо. Курить бросить. Хорошо бы, конечно, подлецов в романе оставить. Ну, во всяком случае, о себе вскрикнуть ночью в подушку: «А ведь все-таки не такой подлец, а…»

Вот интересно, - какой?