Приморская Антоновщина: бессмысленная и беспощадная

Их выводили в поле за деревней и усаживали, не давая подняться.
Всех – женщин, детей, стариков. Мужиков убивали сразу, при заходе в деревню. Их трупы валялись тут же. С отчаянием глядели мертвые лица в небо, откуда не было помощи. Ни им, ни их женам и детям.
На третий день сидения в собственных испражнениях, без еды, воды, и даже возможности размять затекшие ноги, женщины спасали своих младенцев единственным доступным способом: они их душили собственными руками.

Это не Беслан, хотя чем-то похоже.
По уровню жестокости и дикости страданий невинных детей и их матерей. Это было совсем недалеко от Москвы.
Антоновщина. Дикая, ужасающая страница не такой уж давней русской истории. Так в двадцать первом году прошлого столетия проходила типовая спецоперация по «зачистке» деревень от членов антоновских формирований. Основанием для карательных мер служило подозрение, что кто-то из жителей укрывает или подсобляет антоновцам. Против обычных русских крестьян воевали обычные русские солдаты. Пытки селян осуществлялись под руководством знаменитого Котовского.

Антоновское движение началось по вполне понятной причине.
До революции, как это теперь ни странно звучит, мировые цены на хлеб определялись в Тамбовской губернии. Тамбовский мужик – он особый. Волевой, работящий, сильный. На чернющей земле тамбовщины сформировалась особая порода русских людей. Гордых и решительных. Относительное богатство и благополучие пришло к ним не в результате приватизации, а ценой многолетнего труда.
После заслуженных зажиточных лет беспредел продразверстки, обнищание деревень, несправедливость жестокой власти красного хамья, быстро переполнили чашу терпения тамбовских мужиков. Начались локальные восстания, которые переросли в мощное движение под предводительством братьев Антоновых. На их месте могли оказаться Петровы, Сидоровы. Либо кто-то один, стихийно проявивший лидерство, взявший в руки винтовку и ушедший в лес воевать против несправедливости и беспредела.

Бригады Антонова тоже не были ангелами.

Они тоже осуществляли набеги на «неприсоединившиеся» к сопротивлению деревни. И так получилось, что одни русские люди, защищающие советскую власть, убивали других русских людей, защищавших интересы крестьян, которые страшной смертью погибали от жесточайших набегов то одних, то других отрядов.

Когда братья Антоновы были пойманы и казнены, их трупы в течение года лежали на большом камне недалеко от центра Тамбова.
И людям дозволялось испражняться на них, плевать и осквернять другими возможными способами.

Это происходило не на Кавказе, а в четырехстах верстах от Москвы.

События двадцатых годов не укладываются в голове.
Как могут русские люди быть такими жестокими сами к себе? Даже с внешним врагом нельзя так обращаться. Да мы и не обращались. При всей ненависти к солдатам вермахта такой жестокости с пленными советская армия себе не позволяла. А если сравнить восточную и западную часть Германии, то удивительно, насколько «бережно» бомбили немецкие города наши войска на фоне того, как союзники стирали с лица земли Вестфалию и Кёльн.

Зато своих мы не щадили.
И не щадим. Ни в лагерях, ни во время «справедливых» восстаний.
То, что произошло в Приморье, «благородная война» мстителей против милиции, это прыщ от той же русской чумы самоуничтожения. Неспособность нации к внутреннему диалогу. Детский уход от прямых вопросов и нормальной дискуссии. Стрелка уровня общественной дипломатии в положении ноль. Уровень напряжения и жестокости в опасной красной зоне.

Опять погибают и ломают жизни русские мужики с обеих сторон.
У убитых и искалеченных милиционеров есть матери и дети. Для них эти дни – самые ужасные в их жизни. Для родственников бунтарей тоже каждая минута, как капля кислоты на сердце.

Если у кого-то есть настроение поддержать бунтарей или отмстить за милицию всем, кто не носит погоны, прочитайте сначала про Антоновщину.
Это было совсем недавно.