Миссия Иуды Искариота

   Спустя две тысячи лет после известных нам событий практически невозможно восстановить картину произошедшего. Нам остается лишь выдвигать гипотезы и предположения, в той или иной степени объясняющие все с нашей субъективной точки зрения.

Например, выводы, к которым пришел я, явились не следствием искусственного соединения разнородных явлений, а, скорее, следствием озарения, вспышки, когда все сразу стало на свои места. Разумеется, этому предшествовала кропотливая работа по исследованию материала, изучение различных версий и пр. Но сама картина прояснилась вдруг. И все события, так или иначе, касающиеся данной темы, в одно мгновение выстроились в стройный и логический ряд. А для этого необходимо было просто отказаться от жестких форм и догматов, которые мы давным-давно стали принимать за бесспорную Истину: Иуда – подлец и негодяй; Иисус – единственный Сын Божий, рожденный чудесным образом и лишенный каких-либо человеческих черт; апостолы – святые и безгрешные последователи Христа, все как один посвященные в глубокие тайны Бытия; каждое слово Библии – истинно и безупречно, ибо является Словом Самого Бога и пр.

Все, кто мало-мальски знаком с Новым Заветом, наверняка помнит эпизод с арестом Иисуса Христа и инцидент с нападением одного из учеников Христа на вооруженный конвой.

Тот апостол, кинувшийся защищать Иисуса и отсекший ухо рабу первосвященника, был апостолом Петром.

Но давайте разберемся, был ли для него такой уж неожиданностью арест Иисуса. Неожиданностью, повергшей его в шок, замешательство, что он просто не смог сообразить, кто виноват и кому мстить за измену.

Итак, Иисус пришел на Землю с вполне конкретной миссией.

Примерно в середине своей проповеднической деятельности, когда Петр признал в Нем, наконец, долгожданного Мессию-Христа (Мат. 16:16), Иисус поведал ученикам часть Своего плана-предназначения (16:21).

Апостол Петр тут же стал возражать Христу (16:22), вероятно, предполагая, что Тот находится в не самом лучшем расположении духа, расстроен, подавлен или разочарован. Однако Иисус разгневался и отчитал Петра (16:23), чем показал, что данный вопрос является не просто умозрительным предположением, а глубоко выстраданным давним и крайне важным планом – делом всей Его жизни. Он тут же предлагает ученикам сделать свой решительный выбор – если они с ним, то должны отныне быть единой командой, объединенной одной высшей целью (16:24).

Потом этого было Преображение Господне, при котором присутствовал апостол Петр (17:2), после которого Иисус запретил ученикам рассказывать об этом кому бы то ни было пока Он не воскреснет из мертвых.

Проходит совсем немного времени, и Иисус опять напоминает ученикам о Своем предназначении (17:23). Незадолго до торжественного въезда в Иерусалим Он снова говорит о том же (20:17-19).

Именно Петра Иисус особенно предупреждает о наступлении кульминационного момента всей своей жизни (26:30-35), когда на их плечи выпадут нелегкие испытания. Об их поддержке в момент борения трижды просит Учитель (26:36-44). После этого Он открытым текстом говорит: «вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня» (26:45-46).



Так был ли арест Иисуса и все, что с ним связано, неожиданностью для Его учеников и, прежде всего, апостола Петра?

Вспомните Тайную вечерю (26:20-25), на которой Иисус сказал, что одному из них предстоит предать (в смысле «передать») Его в руки властей для того, чтобы свершилось Предначертанное свыше. О том, что это не было простое предсказание Учителя о малодушии кого-то из учеников, говорит то, что они не возмутились, не вознегодовали таким поворотом событий, а «весьма опечалились» (26:22). Уже никто не пытался отговорить Христа от «безысходных» мыслей, как когда-то Петр (16:22), а, приняв это как должное, хотя и безрадостное событие, интересовались лишь кому именно из них предстоит ответственная миссия по передаче Учителя властям. Каждый из них, по сути, был готов к этому! Видимо, Иисус долго не решался сделать Свой выбор. Срыв плана был недопустим – второго шанса просто не могло быть. Но Петр был слишком горяч и безрассуден... Иоанн – молод и даже сентиментален, мог просто пожалеть Учителя, чем свести не нет все усилия... Иаков? Он был родным братом Иоанна. Еще неизвестно, как бы поступил Иоанн, если бы брата объявили подлецом и предателем! Нет, рисковать было нельзя. Андрей... Филипп... Фома... Матфей... Кто? Фаддей... Иаков Алфеев... Симон Зилот... Все они хотя и были Его учениками, но ничем особенным себя не проявили. Иуда! Он был с Ним с самого начала, верный и преданный, честный и выдержанный, ведь не зря все эти годы он был их казначеем и держался в тени, посвященный во многие тайны, ничем не выказывал своих амбиций и притязаний, как некоторые из наиболее приближенных апостолов (Мат. 20:20-24, Мар. 10-35-43).

Итак, выбор был сделан в самый последний момент. Эта ответственная миссия поручалась Иуде. Он был единственным, кто был в состоянии пройти все до конца. Понимая всю ответственность и серьезность предстоящего испытания, всю боль и мучения, которые Ему предстояли, всю ответственность за грязь и ненависть, которые падут на голову Его избранника, Иисус так и не решился произнести имя верного ученика, которое будет превращено вскоре в имя нарицательное – символ низости, коварства и подлости. Он просто выбрал момент, когда Иуда опустил руку в блюдо и произнес: «опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня...» (26:23). По-видимому, это стало для Иуды неожиданностью, поскольку он даже переспросил: «не я ли, Учитель?» (26:25). «Да...» - только и ответил Иисус...

Если бы ученики Христа были уверены в вине Иуды, я думаю, что это, несомненно, нашло бы отражение на страницах Нового Завета.

Вот каковой я вижу настоящую картину произошедшего. Могу ли я ошибаться? Разумеется. Все равно вся картина складывается воедино даже не столько на основе неопровержимых фактов и свидетельств, сколько на основе внутреннего видения, интуиции, озарения. Это то, что можно назвать откровением. Я никому ничего не доказываю и не оправдываю предательство. Я лишь говорю о том, что предательства могло не быть. Лучше оправдать преступника за недостаточностью улик, нежели незаслуженно обвинить и оболгать порядочного человека. Кто не хочет принимать мою версию – не принимайте. Всему свое время и место.