Всемогущий Сталин

Советолог Арч Гетти о личности вождя и историческом ревизионизме

Почему исторический ревизионизм считается маргинальным и в чем отличие между российскими и западными ревизионистами? Был ли Сталин и его приближенные либералами? Действительно власть вождя была абсолютной или политика того времени зависела не только от его решений? На эти и другие вопросы в интервью «Ленте.ру» ответил один из основоположников ревизионизма, американский историк Арч Гетти.

Лента.ру»: В западной советологии вы были одним из основоположников пересмотра темы о сталинских репрессиях. Ваша книга «Переосмысление советской Коммунистической партии. 1933-1938» (The Soviet Communist Party Reconsidered. 1933-1938) стала своего рода провокацией для американских советологов старой школы. Что, по вашему мнению, спровоцировало такую ожесточенную полемику?

Гетти: До появления исторического ревизионизма в американских исследованиях советской эпохи доминировала тоталитарная модель, популярность которой особенно возросла в годы холодной войны. Согласно ей, в СССР царила строгая, жесткая диктатура, все решения принимались наверху и затем спускались вниз, на места. Сам же Сталин был вездесущ: все знал, контролировал и планировал.

Книги о СССР иногда попросту представляли собой биографии вождя. Моя же была совсем не о Сталине, и в этом состоял ее изъян. Я писал о партийных структурах, чьих-то интересах и деятельности верхов и низов (вроде секретарей обкомов), о хаосе (а не о контроле) в администрации, о конфликтах на различных партийных уровнях.

Поскольку я перевел внимание с личности Сталина на другие аспекты, некоторые расценили это как оправдание его политики, будто бы я пытался принизить причиненное им зло. Это, конечно, смешно — другой ревизионист Габор Риттерспорн задавался вопросом, сколько же раз на каждой странице надо написать, что Сталин — дьявол, чтобы тебя не осудили.

Арч Гетти

Арч Гетти Фото: history.ucla.edu

И еще одно: я был первым, кто усомнился в том, что именно Сталин организовал убийство Сергея Кирова в 1934 году. Свою гипотезу я выдвинул, основываясь на косвенных и прочих свидетельствах.

Вера в то, что именно он убил Кирова, была фундаментальной для представителей старой школы — все якобы специально спланировали, и это было частью огромного плана, конечная цель которого состояла в начале террора против «убийц Кирова». Поэтому когда я сказал, что Сталин его не убивал, то, опять же, якобы пытался оправдать и обелить его.

Мог Сталин остановить репрессии и почему они длились так долго?

Сложно ответить, почему чистки были такими длительными, это известно только ему. Но их прекращение было в его силах, и в 1938 году он так и поступил. Даже для диктатора это непростая задача, ему была нужна подходящая история, хорошее объяснение. В конце концов, ранее он уже говорил, что у страны множество врагов, поэтому сложно было утверждать, что их совсем не осталось. В умах людей возник бы вопрос о том, не арестовали ли кого-нибудь по ошибке. Поэтому в конце 1938 года он придумал, будто перегибы были результатом работы «врагов», подчинивших себе НКВД. Начались гонения на гонителей. Идея о «бдительности по отношению к врагам» осталась — они повсюду. Но теперь эти перегибы объяснялись работой таких «скрытых врагов», как Ежов.

Вы говорите о том, что репрессии осуществлялись местными чиновниками на региональном и локальном уровнях. Но как получилось, что репрессивная машина раздавила столько людей? Ведь речь шла не просто о борьбе правящих кругов, а об истреблении простого населения. Так, историк Виктор Земсков отмечал, что в 1937-1938 годах в среднем в год по политическим мотивам осуждались около 670 тысяч человек, из них 340 тысяч приговаривались к смерти. Это не те миллионы — завышенные многими числа — но, все равно, это же сотни тысяч людей! Вряд ли все они были чьими-то политическими оппонентами.

Вы правы. Существовало несколько волн этого процесса. В рамках репрессий элит было произведено 40 тысяч арестов, а в ходе так называемых массовых операций — около 800 тысяч. Большую часть этих людей составляли обычные граждане, совершенно разнородные группы людей. Но иногда элиты, которым спускалось поручение репрессировать простое население, в то же время сами подвергались гонениям.

Раскопки на месте массового захоронения жертв сталинских репрессий
Раскопки на месте массового захоронения жертв сталинских репрессий Фото: Борис Клипиницер / ТАСС

Обычные граждане не были политическими оппонентами властей, и историки спорят, почему так в итоге получилось. По этому поводу существуют две теории. Согласно первой, Сталин готовился к войне и не хотел, чтобы «пятая колонна» настраивала людей против режима и работала в тылу во время войны.

Сторонники второй теории говорят, что все дело во внутренних причинах. Например, новая сталинская конституция 1936 года гарантировала всем право голоса и даже возможность баллотироваться на выборах. Это позволяло разным категориям бывших политических врагов (кулакам, офицерам Белой армии, священникам и другим) легально организоваться, и это было неожиданностью для вождя. Его региональные первые секретари говорили об опасности таких людей, поэтому если уж давать гражданам организовываться и выбирать, то для начала надо истребить угрожающих режиму индивидуумов. Я не отрицаю, что оба объяснения могут быть верны.

В ходе своих исследований вы выяснили, что репрессиям 1937 года предшествовали несколько лет сталинских либеральных реформ. Кроме того, в либералы того периода историк Юрий Жуков записал прокурора Вышинского. Получается, Сталин сам был либералом и собирал вокруг себя других либералов? В голове не укладывается! А его реформы, получается, были неудачные или же ему мешали аппаратчики?

Слово «либерал» здесь вряд ли уместно, никто из этих большевиков не был либералом. Но существовали периоды времени, когда давление и репрессии смягчались. Например, в 1933-1936 годах в прошлое уходила распределительная экономика, на свободу вышли сотни тысяч заключенных, появилась новая конституция, на смену ОГПУ пришел наделенный меньшей властью НКВД, оппозиционеры из Народного фронта в Коминтерне продвигали антизападную политику.

В 1934 году на «Съезде победителей» (XVII съезд ВКП(б) — прим. «Ленты.ру») Сталин сказал, что теперь все наладится. Бывшие политические оппоненты получили право голоса в Коминтерне и вернули себе работу. Это произошло не потому, что он или его соратники были либералами, а потому, что это был период либерализации, уместный в то время и согласовывающийся с их целями. Те годы были похожи на хрущевскую оттепель, но потом все вернулось на свои места.

В вашей монографии «Причины великих чисток» (Origins of the great purges) вы анализируете репрессии в рамках конфронтации центра и неэффективной бюрократической машины провинции. Ваша идея состоит в том, что не только Сталин, но и часть региональных партийцев и правительственного аппарата были заинтересованы в репрессиях. Кроме того, существовал конфликт между центром и периферией. То есть, по вашему мнению, Сталин не был единственным человеком, управлявшим страной? И был ли конфликт центра и периферии постоянным в сталинский период?

Кто угодно мог бы управлять самой большой в мире страной. Да, он создал великую политику, но ее реализацией занимались местные и региональные чиновники, обладавшие большой свободой в реальном управлении. Сталин не мог контролировать (и даже знать) все — такова жизнь.

Справка о приведении в исполнение смертного приговора тройки НКВД в отношении русского ученого и богослова Павла Флоренского
Справка о приведении в исполнение смертного приговора тройки НКВД в отношении русского ученого и богослова Павла Флоренского Фото: ТАСС

Местные чиновники в 1920-1930-е годы выступали за расстрелы гораздо активнее, чем сам вождь, поскольку им было легче управлять таким образом. Именно они по-настоящему решали, кому жить, а кому умирать. Да, Сталин начал террор, но иногда ему приходилось ограничивать чиновников, потому что массовый террор был деструктивен и выставлял режим не в лучшем свете.

Как вы, представитель новой школы, относитесь к историческим исследованиям периода холодной войны? Много ли в них объективного относительно политической истории СССР и США?

Думаю, в этот период было несколько хороших работ, но многие из них пропитаны идеологией. В те времена противоборствующая сторона (неважно, Соединенные Штаты или Советской Союз) представлялась как абсолютное зло.

С точки зрения американских историков сложно было даже подумать, что Сталин мог не контролировать какие-то аспекты жизни страны.

Считалось, что общественное мнение не играло никакой роли и вождь имел абсолютную поддержку населения. Поскольку СССР воспринимался как враг, то все, что было связано с ним, необходимо было окрашивать в темные тона. Сам же Сталин (который, без сомнения, был чудовищем) показывался как сверхчеловек с неограниченной властью — само воплощение дьявола.

Все это приводит нас к выводу о том, что объективная трактовка истории невозможна. Кроме того, в США тогда ни у кого не было доступа к советским архивам, поэтому мы попросту не могли изучать происходящее в СССР. Без архивов мы полагались лишь на информацию, почерпнутую из мемуаров эмигрантов, бежавших в другие страны. Очевидно, что такие люди не могли быть объективны.

В прошлом идеи ревизионизма широко критиковались и зачастую считались ненаучными и маргинальными. Некоторые ученые и публицисты до сих пор придерживаются такого мнения. Как вы объясните настолько негативное отношение?

Мой первый ответ во многом это объясняет. Но помимо того, что ревизионисты смещают фокус с личности Сталина, надо еще понимать, что старшее поколение советологов посвятило свою карьеру идее о всемогуществе Сталина, строило на этом свою академическую репутацию. И вот пришли мы и оспариваем их выводы. Естественно, они реагируют на это жестче, не как следует в рамках академических дебатов. Старые историки считают, что мы ставим под сомнение не просто их труды, но и атакуем лично.

Доска почета в лагере
Доска почета в лагере Фото: Heritage Images / Corbis / East News

Допустим, ревизионисты сходили в архивы, а они нет (то ли из-за пассивности, то ли из-за отсутствия интереса), и новые рассекреченные данные подтверждают нашу точку зрения. Здесь они уже начинают критиковать в целом сами архивы как ненадежные источники. То есть, я повторюсь, мы бросаем им вызов как старому поколению, утверждаем, что их методология устарела, потому они и реагируют так агрессивно.

Есть много ревизионистов, которые не пишут о политике. Например, Шейла Фицпатрик изучала общество и различные социальные группы. Она, а также Лынн Виола, Моше Левин и другие отмечали, что не только политика, но и общество само по себе уже является полноценным объектом исследования. Оно выстраивало определенные рамки, в которых Сталину приходилось маневрировать. Фицпатрик, кстати, со своим стремлением сместить фокус со Сталина на другие аспекты, также впала в немилость.

Российский историк Юрий Жуков продолжил развивать ваши идеи в России. Вы когда-нибудь обращали внимание на российских ревизионистов? Их идеи отличаются от западных?

Я уважаю Жукова как историка. В отличие от многих своих коллег, он больше заинтересован в работе с оригинальными источниками, чем в тиражировании поверхностных сенсаций. Я с большим удовольствием читал его работы и увидел, как схоже его мнение с моим по многим аспектам. В то же время работы Жукова отличаются от моих.

Важно отметить, что идеи западного ревизионизма совсем не схожи с теми, которые культивируются в кругах нынешних российских ревизионистов. Западные исследователи концентрируют свое внимание на структуре, социальных группах и прочем, мы не пишем книг о Сталине. В наших публикациях он является второстепенным персонажем, он вписан в структуру как ее часть.

Опять же, это совсем не значит, что он не был диктатором — он им был. Но у каждого диктатора есть границы власти, есть структуры, с которыми ему приходится считаться, — он не является творцом всего на свете, не властелин и не информационный гуру. Он был вынужден маневрировать. Мы не строим нашу работу вокруг личности Сталина или подобных вещей, мы делаем совершенно противоположное — пишем о других вещах, основываясь на идее о том, что социальная история должна включать в себя анализ других факторов, помимо персоналии лидера, даже если он диктатор.

Идеи исторического ревизионизма впервые появились в нашей стране в конце 80-х годов, но не были особо популярны. Однако в последние годы ревизионизм как никогда востребован в России. Как вы можете это объяснить?

Насколько я понимаю, российский ревизионизм сегодня в большей степени сконцентрирован на Сталине. Замечательная работа Жукова «Иной Сталин», ее название — отличный тому пример. Но, помимо научных работ Жукова, в России очень много ненаучной, популярной литературы, в которой акцент ставится на реабилитации вождя — вот такой там ревизионизм. Притом многое из этого имеет политическую подоплеку, некоторые их произведения написаны или опубликованы бывшими тружениками «органов».

Заключенные Ухтинской экспедиции Управления северных лагерей особого назначения ОГПУ на транспортировке грузов вверх по реке Ижме
Заключенные Ухтинской экспедиции Управления северных лагерей особого назначения ОГПУ на транспортировке грузов вверх по реке Ижме Фото: ТАСС

Не знаю, приобретает ли сегодня наш западный ревизионизм популярность в России. Я не слышал о каких-либо новых книгах, похожих на те, что писали мы, — об обществе или о структуре партии, без постоянных отсылок к Сталину. Сейчас во многих новых трудах о сталинском периоде пишут именно о вожде — не то, что у нас.

В России идут серьезные дебаты о Сталине и о прошлом. Некоторые историки, например Олег Хлевнюк, используют серьезные и целостные исследования в качестве противовеса попыткам реабилитировать фигуру вождя и нарисовать радужную картину прошлого. Но эта борьба с «ревизионизмом» характерна только для России. Сейчас на Западе никто не выступает за или против Сталина. Наш ревизионизм не был посвящен одному лишь Сталину (хотя старшее поколение пыталось это так преподнести).

В конечном счете в этом вопросе мы имеем дело с двумя различными «ревизионизмами». Западный вариант 80-х и 90-х годов, не пытаясь игнорировать Сталина, в то же время сконцентрировал все свое внимание на факторах окружающей среды. Российский вариант, наоборот, по большей части занимается исключительно оценкой личности и действий вождя.

Получается, западные ревизионисты стараются раздвинуть рамки и отойти от фигуры самого диктатора. Но, с другой стороны, российские ревизионисты фокусируют внимание только на вожде. Как вы считаете, почему разница между русским и американским вариантом так велика? Это вопрос ментальности?

Думаю, не так важна ментальность или что-то, что не подвергается эмпирическому анализу. Сталин сейчас в центре внимания по трем причинам (и все они малозначительны для Запада). Во-первых, Россией управлял один единственный могущественный человек, вокруг которого был создан культ. Внимания к его персоне избежать невозможно.

Во-вторых, рост национализма и патриотизма в России (который лишь усилился благодаря нынешней обстановке в мире) заставляет так или иначе вспоминать о Сталине. Он якобы модернизировал страну, сделал ее великой державой, победил нацистов тогда, когда никто не мог этого сделать, и сохранил суверенитет СССР.

И, в-третьих, существует ностальгия по сталинской «стабильности» — дескать, он держал криминал и коррупцию в узде, за лидера не было стыдно и так далее. Как говорил Муссолини: «Поезда приходят вовремя».

Насколько я помню, в 2000-х годах в общественном пространстве о Сталине говорили достаточно редко, никто не сомневался в том, что он был чудовищем и диктатором. Однако именно тогда в эфире центрального телевидения и в других СМИ начали проводиться дебаты, посвященные вождю, и, насколько я понимаю, конечной их целью всегда была реабилитация его личности.

Молотов, Сталин, Ворошилов (слева направо на переднем плане), Маленков, Берия, Щербаков (слева направо во втором ряду) и другие члены правительства направляются на Красную площадь
Молотов, Сталин, Ворошилов (слева направо на переднем плане), Маленков, Берия, Щербаков (слева направо во втором ряду) и другие члены правительства направляются на Красную площадь Фото: ТАСС

Сейчас для большой части населения Иосиф Виссарионович стал эталоном сильного лидера. Согласно социологическим опросам, около 40 процентов респондентов позитивно относятся к Сталину. Как вы считаете, с чем связаны такие перемены?

Как я уже говорил ранее, главный фактор — это развитие российского национализма в контексте межнационального конфликта, оставляющего русских в изоляции и страхе. Ревизионистские идеи — результат таких настроений, но не причина. Политика властей также не может быть в полной мере ответственна за ностальгию по сталинским временам, хотя именно она спровоцировала подъем жесткого национализма и патриотизма, выставляющего Сталина в положительном свете. Позитивный облик вождя — это побочное следствие националистической политики властей.