О культуре пития и пивном алкоголизме

Вспоминаю, как лет пять назад шёл я домой по двору и меня, призывно щёлк­нув по горлу, позвал сосед, угощавший чем-то моих приятелей — друзей детства: давай, мол, присоединяйся. На мой отказ они буквально вылупили глаза. А может быть, и обиделись: подумаешь, какой непьющий нашёлся — задаётся… Да, не больше пяти лет назад… И что же? Одного уже нет на этом свете — сгорел по пьяни, устроив дома пожар непотушенной сигаретой. Другой, в таком же состоянии, упал в котлован и сломал позвоночник. Слава Богу, жив остался. У «виночерпия» же, выходящего из запоев лишь в поликлинику, лопнул мочевой пузырь, ему вывели катетер, и он теперь писает в баночку. А какает в штаны. И это жизнь?

Да что и кому я говорю! Наверняка любой из читающих эту статью может привести массу таких примеров, настолько они обычны, типичны и, что самое страшное, привычны. Что делать и как справиться с этой бедой, если, как я уже писал раньше, все волны борьбы с ней, как об утёс, разбивались о наши слабость, лень, тупоумие?

А может быть, вообще не надо бороться с пьянством и наркоманией и даже говорить (а тем более писать) об этом? Есть ли польза от таких разговоров?

Кому что суждено, тот пусть и пожинает посеянное. Хочешь спиться и «зашыряться» — туда тебе и дорога. Как ни жалко мне друзей, безвременно ушедших в мир иной благодаря азартным играм с зелёным змием (а таких — довольно близких — я уже мог бы десятки насчитать, себя давно уже по этой причине считая долгожителем), однако думаешь: «А кто им виноват? Будто бы они не знали, чем это кончается?»

Я имею право так сказать, поскольку и сам не святой, сам из их компании и сам не раз уже мог бы отправиться за ними. Но что-то держит ещё на этой земле. То ли привязанность к близким, природе, искусству, то ли просто вздорный характер. Жена говорит, что у меня сильный ангел-хранитель. Ей лучше знать: она-то почти святая — столько лет меня терпеть. И всё же. С одной стороны, «Как прекрасен этот мир — посмотри!», с другой — посмотришь — и глаза бы не глядели. В результате же одно другое нейтрализует, и впору, как герою А. Платонова, сказать: «Я бы сам хоть сейчас умер, да всё, знаешь, занимаешься разными изделиями».

Но это лично мои настроения и мысли, которые как приходят, так, видимо, должны и уйти. А что делать общественно озабоченным деятелям?Какой выход искать из безвыходной ситуации?

Может, на самом деле ужесточить законы, спасти, хотя бы и насильно, какую-то часть русского народа, вызывая гнев и даже ненависть пьющего населения? Но ведь пытались уже, в результате чего оба раза рухнула империя. Хотя, если подумать, рухнула-то она скорее от пьянства, чем от борьбы с ним, когда сухой закон оказывался уже как мёртвому припарки. Однако такое радикальное вмешательство при неоперабельности державы лишь ускоряло её гибель. Хорошо бы, конечно, в России завести скандинавские порядки, но, боюсь, у нас произойдут с ними такие мутации, что опять получится не «как лучше», а «как всегда».

Что же касается вожделенной культуры пития… Сегодня как будто все предпосылки для этого есть: и в многочисленных сериалах видим, как герои пьют, но не напиваются (а если и напиваются, то выглядят скорее комичными, а не трагичными), и ассортимент напитков вырос не в пример советскому — глаза разбегаются (выбирай и покупай доброкачественный продукт, а не «бормотуху», не травись — вливайся в культурно пьющие ряды тех же европейцев), и рестораны, кафе, пивные на каждом шагу, где и выпьешь, и закусишь (это тебе не царёвы кабаки).

Но дело в том, что в отрыве от общей культуры, тем более в условиях нищеты и бедности значительной массы населения, одна лишь культура пития не прививается и обращается в бескультурье.

Качественные, но дорогие напитки остаются на прилавках. Ещё более дорогие рестораны пустуют или закрываются. Допоздна работающим пивным безработная молодёжь предпочитает такие же павильоны и киоски. А потом с банками, бутылками, баклажками, усевшись во дворах, аки птицы небесные, на жёрдочки штакетников, на лавочки или вообще расположившись «на стояка», пьют, горланят, матерятся, ругаются, дерутся, мочатся под окна жилых домов, на стены приютившего их киоска, оставляя после себя кучи мусора: опорожнённую тару, одноразовые стаканчики, тарелки, объедки, салфетки, бумажки… О какой культуре тут говорить! Причём я не призываю к ней потребителей, ибо это бесполезно. Но власти-то могли бы сообразить заранее или потом уже сделать выводы о результатах принятых ими решений. Могли бы обязать торговцев пивом следить за порядком возле рассадников этого добра: поставить мусорные контейнеры, биотуалеты, столики, в случае шума и дебошей вызывать милицию, которая их-то охраняет, плюя на покой людей, что живут вокруг подобных торговых точек.

Когда-то, помнится, наши популярные поэты, строки которых я вынес в эпиграф и в шутливой, и в более серьёзной форме выразившие недовольство происходящим в стране, видели выход из катастрофической ситуации в том, чтобы русский обычай пить крепкие спирт­ные напитки заменить немецким — употреблять слабоалкогольное пиво. К ним же можно отнести утверждающих, что на Руси в старину не было пьянства по причине отсутствия водки, которая, дескать, была завезена сюда сравнительно недавно из повально пьющей Европы.И что же в результате?

Сначала гласность и перестройка, а потом и реформы сделали своё дело, и в результате мы получили широко распространяющийся пивной алкоголизм, который на поверку оказался ничуть не лучше традиционного. По ряду причин он даже хуже. Во-первых, поскольку в сравнении с винно-водочным он как бы не так страшен, почти невинен. Из этого вытекает во-вторых: к пиву привыкает всё больше и больше молодёжи. Пить пиво часто и много, в кафе и на улицах сегодня стало даже модно, чему к тому же способствует вездесущая настырная реклама. В-третьих, качество пива, изготовленного по новейшим технологиям с применением консервантов, по сравнению со старым родным «Жигулёвским», мягко говоря, не то. В-четвёртых, пивной алкоголизм развивается медленнее, но незаметнее, и в этом его коварство. Излечиться от него труднее, чем от «обычного». Ну что такого, кажется, — выпить немного пивка, расслабиться, ничего страшного не будет (пиво же не водка, от которой люди буквально дуреют). А то, что этот напиток способен разрушить организм ничуть не меньше, вроде бы и невдомёк. И у сдержанных немцев проблема эта есть. Что же говорить о нас — безоглядных, склонных впадать в крайности, способных любое дело довести до идиотизма? Нет, надо учитывать особенности нашего национального характера и стадию общественного развития, на котором сегодня находится Россия.

Да и хватит уж нам озираться по сторонам, примеряя на себя то западные, то восточные обычаи. Или в этом комплексе неполноценности, в действительном низкопоклонстве, в неистребимом желании заимствовать у иностранцев всё, что угодно, — от одежды и архитектуры до напитков и вывесок — и заключается наша национальная особенность?