Путинские черты

Такой симпатичный парадокс России десятых: чем шире распростерты над Россией совиные крыла путинской реакции, чем беспросветнее кажется политическое бытие страны, тем яснее становится неизбежность какого-то во всех смыслах нового послепутинского будущего. Понятно, что так, как сейчас, совсем уж долго продолжаться не может, и ставшая почти абсолютной зависимость российской внутренней и внешней политики от личных качеств и капризов одного конкретного Владимира Владимировича закончится в любом случае вместе с его властью, какой бы ни была сама процедура смены первого лица – революционной или даже внутрисистемной, от Путина к назначенному им преемнику.

Ныне живущие поколения россиян помнят, чем отличался 1989 год от 1984-го или даже 1957-й от 1952-го. Пройдет лет пять, и россияне, погруженные в заботы нового времени (заботы совершенно любые, в диапазоне от гражданской войны до легализации гей-браков), только посмеются, вспоминая казавшееся важным в 2015-м. О послепутинской России можно спорить только в частностях: когда она наступит и какой будет, но ее наступление уже сейчас кажется бесспорным. Неудивительно, что попытки сформулировать хотя бы базовые принципы этой будущей России входят теперь в моду, и это очень здорово: чем больше идей появится сейчас, тем проще будет потом.

Люди, недовольные Путиным, начинают рисовать образ будущего, но пока это дается им слишком трудно: рисуют Россию без Путина, а получается Путин. Видимо, он слишком долго царствовал, и даже самые прогрессивные россияне уже просто не знают, как может выглядеть непутинская Россия.

Этого не знают Владимир Ашурков и его коллеги по проекту "Санация права": возникла красивая идея составить реестр законов, которые должны быть отменены немедленно после смены власти. Но красота идеи быстро споткнулась о три простые цифры – 282. Оказалось, что среди инициаторов "санации" не набрала большинства голосов идея отказа от путинского антиэкстремистского законодательства, символом которого уже много лет остается одиознейшая статья 282 российского Уголовного кодекса, предусматривающая тюремные сроки за мыслепреступление.

Владимир Ашурков объясняет, что нормы этой статьи "подлежат уточнению, а главное – поправить их применение", то есть сажать за слова и перепосты все равно надо, следует только уточнить, за какие именно слова и перепосты. Владимиру Ашуркову, конечно, спасибо, но таких "уточнителей" и в путинской Госдуме 450 человек сидят, и они с санацией права справляются и сами; зачем менять Яровую на Ашуркова, если в принципиальнейшем вопросе наказания за слова между ними нет разницы?

Впрочем, случай с "Санацией права" пока не выходит за пределы частного эксцесса. Может быть, создатели проекта прочитают этот текст, устыдятся и добавят все-таки антиэкстремистское законодательство в свой санационный список. Гораздо серьезнее выглядит программное новогоднее выступление Гарри Каспарова, который обещает послепутинской России большую "антиимперскую прививку" и период "очищения", в ходе которого всем россиянам придется понять, что за действия Путина расплачиваться должны все. На этот период Каспаров предлагает отказаться от выборов, чтобы к власти не прорвались "утешители", которые свалят все на Путина и помогут россиянам уйти от коллективной ответственности. Свои предложения Каспаров формулирует предельно ясно и четко, возможности ошибиться у читателя нет: да, нам после Путина предлагается режим очистительной диктатуры, которая, по замыслу автора концепции, научит нас каяться и платить.

Отличная идея – отличная в том смысле, что именно так и надо писать пропутинские агитки, делая акцент не на том, что есть сейчас, а на том, что завтра начнется "период очищения" и мало не покажется никому.

Среди убежденных сторонников нынешнего режима, между прочим, это действительно очень популярный тезис: да, Путин много чем плох, но есть риск, что без Путина будет хуже. Тут на сцену выходит Каспаров и говорит: да, да, обязательно будет хуже, я сделаю все, чтобы было хуже, не сомневайтесь.

Никто, в общем, и не сомневается, но зачем делать хуже? Возлагать на россиян ответственность за Путина – это такая сталинская логика, по которой отправляли в лагеря тех, кто был у немцев в плену, несвобода в обмен на несвободу, несвобода в квадрате, несвобода ради несвободы – бессмысленная и абсурдная жестокость. Каспарову кажется, что россияне ее заслуживают, и это его право – так считать. А право россиян в послепутинской России – пренебречь мнением Гарри Каспарова, тем более что оно заслуживает того, чтобы им пренебречь.

Дело даже не в том, что по степени своей чудовищности российское государство все-таки не достигло уровня Германии и Японии сороковых годов, на которые ссылается Каспаров, мы пока барахтаемся на каком-то латиноамериканском уровне, и риторика типа "Парагвай ответит за все" звучит даже не диковато, а комично. Гораздо важнее, что путинское правление за шестнадцать своих лет никогда не было результатом свободного выбора россиян: преемником Путина в 1999 году назначил один конкретный человек, а система административного, пропагандистского и полицейского подавления общества была отлажена в России еще в девяностые и до сих пор не давала сбоев. Ссылаться на путинские выборы как на доказательство всеобщей поддержки Путина россиянами – такой же цинизм, как и путинские "социологические опросы" об энергоснабжении Крыма. Если бы путинская система давала россиянам какие-нибудь преференции (вот буквально: мы разграбили ЮКОС, и вот вам всем, дорогие россияне, по сто долларов, теперь вы все в доле, или вот вам по земельному участку в Крыму, теперь Крым ваш), рассуждать о коллективной ответственности еще имело бы смысл, а так эта система ограничивает россиянам свободу, лишает их выбора, подавляет их. И за это еще россиянам надо расплачиваться?

Путинские и сверхпутинские черты в критиках Путина, вероятно, указывают на то, что ими владеет тот же страх, какой, безусловно, есть и у Путина. Страх потерять власть, страх оказаться лицом к лицу с неуправляемым политическим процессом. Соблазн заменить "плохую" диктатуру "хорошей" – это и идеализм, и подлость одновременно. Хороших диктатур не бывает, и даже если во главе "очищения" станет сам Гарри Каспаров, мы, как уже бывало, очень быстро обнаружим себя под властью его охранников, родственников и тренеров, никем не выбранных и никому не подотчетных, а если в парламенте засядут любители "уточнять и поправлять" путинские законы, то и такой парламент окажется не менее бешеным принтером, чем тот, который мы знаем теперь. Если образ будущего у российских оппозиционеров сводится к образу "либерального Путина", который только в деталях должен отличаться от того Путина, какой есть теперь, то тогда уж действительно пусть лучше нынешний Путин и остается, зачем нам новый?

Будущее на то и будущее, чтобы не тащить в него самые одиозные и зловещие признаки настоящего. Оппозиция, которая боится демократии, боится народа, – это плохая, негодная оппозиция. Придумывая образ будущего для России, не стоит начинать с лазеек, которые позволят удерживать власть так же, как удерживает ее сейчас Путин.