Какие мы, русские?

Первый ответ на этот вопрос почти всегда один: добрые. Потом идут духовность, скромность, но доброта - она всегда на первом месте. Добрые они какие? Они - терпят.

"Скромность-жертвенность" как предмет национальной гордости - это, конечно, слегка нелогично, но что поделаешь. Интересно, что и охранители, и либералы одинаково считают терпение и жертвенность положительными чертами русского народа. Это его доблесть, не меньше. Причисляют ли они самих себя к этой общности - не совсем ясно. Совсем неясно. Ведь это тот, другой россиянин - жертвенный и терпеливый, а ты сам, если станешь жертвой (вне войны и ГУЛАГа), сочтешь себя скорее "лохом" и "терпилой" (новое набирающее популярность слово).

Итак, терпение помогало русскому народу выжить, помогает выживать и сейчас. Однако новые технологии пробивают в идентичности серьезные бреши. Новый жанр народного творчества под названием "видеообращение" явил терпеливому русскому народу возможность высказаться, не выходя на площадь. Теперь можно - не покидая квартиры - донести свою боль до тысяч сограждан. Сограждане реагируют. Их реакцию уже нельзя назвать ни жертвенной, ни даже доброй. Маленьким людям, объединенным большим горем, уже не до выстраивания идентичности. Им бы спастись, не стать пищей богов.

Как спастись и кто эти боги?

Боги враждебны. Они гоняют на колесницах с мигалками, давят граждан на пешеходных переходах, избивают их в отделениях милиции и на улице. Они отбирают малых детей у неимущих родителей, они отказывают бедным в лекарствах и лечении.

Те, кто еще не попал в жернова, желают оплатить свое в них непопадание. Принести жертву. Хотя бы деньгами. Кому же нести эту лепту?

В храм? Священнику на "лексусе"? По данным ВЦИОМ от 15 апреля этого года, 89 процентов верующих россиян не общаются с духовником, 88 процентов не оказывают помощь при храме, 84 процента не читают духовной литературы. Лишь небольшая часть респондентов указывает, что посещает церковь (17 процентов), соблюдает пост и религиозные праздники (по 11 процентов). Это, напомню, опрос тех россиян, которые считают себя православными.

Можно ли считать основной религией россиян астро-язычество, прикрытое звучным термином "эзотерика"? Мне кажется, можно. Вряд ли это будет признано официальными лицами, но их признание не так уж и нужно. Есть ведь неопровержимые доказательства: бешеные тиражи книг типа "Семейный гороскоп до 2014 года", "Тайны имени", не говоря о "сонниках на каждое утро" и руководствах по гаданиям (от респектабельного Таро до обычных демократичных карт).

В стране, где даже котлеты - "православные" (сама видела такой продукт в магазине), астрологов и предсказателей очень уважают. В чем же секрет их успеха? Может, в их полной незаинтересованности в результате (что является следствием очевидной непознаваемости сверхъестественных сил, к которым они апеллируют)? А ведь отсутствие интереса создает иллюзию объективности. Да и простота механизма "деньги-товар" (плата-предсказание) усиливает доверие.

Может, именно честность при отъеме денег и является залогом такого небывалого всплеска любви к новейшим псевдоколдунам.

В отличие от астрологов-гадалок РПЦ действует изощреннее, но эта изощренность вызывает лишь праведный гнев многих россиян. Священникам вменяют в вину и лишний вес (ожирением страдают и предсказатели, но это мало кого злит), и участие в табачно-алкогольных коммерческих схемах (куда астрологов не зовут из-за их слабой институализированности), и даже золоченое убранство храмов (впрочем, блестящими финтифлюшками не брезгуют и хозяева астрологических лавочек). Похоже, в предсказателях и псевдоколдунах находят не только иррациональную привлекательность мистики, но и - как ни странно - вполне земную честность. Дело, конечно, не в том, что их обещания выполнить крайне сложно (вернуть любимого за день, отвадить любовницу навсегда, приворожить по фотографии и вылечить от алкоголизма), а в неучастии псевдоколдунов во властных схемах, в их отделенности от государства.

Да и в остальном в любви к астрологам-целителям-гадалкам немало жертвенного. Тут и неосознанное желание быть обманутым, и вполне понятное стремление откупиться от злой судьбы.

Наблюдатели, объясняющие успех Грабового гипнозом, конечно, ошибаются. На самом деле этот знаток человеческих душ, мошенник и обманщик, выпущенный на днях на свободу, просто занял удобную - экономическую - нишу между жертвой и ее судьбой.

Теперь его жертвам, бывшим и будущим, надо понять, что в их бедах виноват не этот авантюрист. Точнее - не только он. Конечно, трудно прямо взаимодействовать со злой судьбой. Но чуть усмирить свою жертвенность, чуть поуменьшить накал доброты и всепрощения - не в этом ли наша новая идентичность?