Хотят ли русские войны ? Как действовали американцы в России в 90-х

Хочешь верь, хочешь нет, но это история о том, как действовали американцы в России в конце 90-х, начале 2000-х годов. Давно это было и сейчас уже не разберешь, где правда, где вымысел. Да и наплевать– была бы сказочница, а сказка будет...

Запах свободы! О нем кричали с трибун, его воспевали, расписывали в красках. А что это за запах? Кто-нибудь его нюхал? О, да! Полной грудью его вдохнуло старшее поколение, те, кто трудился в НИИ, на стройках, пахал и верил, что плоды его трудов будут востребованы страной. Но вот появилась Свобода, сметая все на своем пути. Когда ты радостно смотришь в будущее, а потом раз, и получаешь в глаз, будущее окутывает туман. Свобода поставила крест на карьере целого слоя образованных людей, высококлассных специалистов, многие из которых имели доступ к «секретам Родины».

Оказавшись на улице, они использовали малейшую возможность, чтобы выжить. Многие ушли в торговлю. Но так случилось, что самое ценное, чем они располагали в тот момент – это и были те самые секреты, информация. На каждый товар рано или поздно найдется покупатель. И тогда наступил самый подходящий момент для покупателя, чтобы заполучить дорогую информацию по весьма умеренной цене.

Мы же, пара-тройка молодых ребят, в ту пору выпускников ВУЗов разной направленности, случайным образом оказались в подходящем месте – в иностранной благотворительной организации, эдакой «НИИЧАВО 90-х». Итак, как действовали США , и какие цели они преследовали, вкладывая миллионы долларов американских налогоплательщиков в нашу страну?

Прежде всего, они выбирали проблемный регион (чаще там, где были техногенные аварии и пострадали люди), и начинали «раскачивать ситуацию».

Выделяя небольшое (от 400 долларов) финансирование на организацию небольших протестов и митингов, они инициировали т.н. «диалог населения с властью», пытаясь вовлечь в процесс конфронтации как можно больше людей. Особенно пропагандировались идеи закрытия вредных производств и антиядерные настроения. Наши атомные станции не давали американцам спокойно жить. А местные активисты, проживающие в регионах, люди, сидевшие по полгода без зарплаты или вовсе потерявшие работу, впрягались в эту авантюру целыми семьями. Но я убеждена в том, что, не побывав в их шкуре, не стоит спешить с обличительными речами по этому поводу.

Другим направлением являлся сбор информации об особо охраняемых объектах и о производствах, в т.ч. проблемных. Картированию местности уделялось повышенное внимание. Многие финансируемые проекты включали в себя этот раздел. На моем веку было два грандиозных скандала, связанных с незаконным картированием территорий.

Если говорить о территориальных приоритетах, то основное внимание было приковано к Сибири и Дальнему Востоку. Это могли быть совсем маленькие города. Чем меньше город, тем больше был резонанс от проводимых в нем акций. Юг страны был менее охвачен подобной «заботой», нежели Север.

Но вспоминая события, происходящие тогда на юге, можно предположить, что там действовала иная стратегия. Москва также мало интересовала американцев, хотя и в Москве было достаточно сочувствующих. И стоило только государству «закрутить гайки» и поставить денежные потоки под контроль, как тут же с экранов доносились крики о нарушении прав и свобод. Щедро финансировались Грузия и Азербайджан. Можно сказать, что их финансирование многократно превышало все российское вместе взятое, и пропаганда «прав и свобод» там цвела пышным цветом.

Что же касается наших ближайших соседей, Украины и Белоруси, то в те времена им доставались лишь «объедки». Молодые американцы, студенты, увлеченные модой на все русское, перелетали через океан, чтобы сгинуть в наших сибирских лесах на целое лето. Жили они и в небольших городках и селах. Благо, русским языком владели сносно и общение с добродушными местными жителями не вызывало у них затруднений.

Они легко приспосабливались к российской действительности, их не пугала необходимость полного самообслуживания, отсутствие воды, перебои с электричеством, и незамысловатый быт глубинки скорее притягивал, нежели раздражал. И в этом тоже заключалась гениальность американской мысли: взрослый человек, пусть даже трижды опытней и мудрей, оказавшись в таких условиях, страдал бы от отсутствия привычного комфорта.

Молодежь – совсем другое дело. Чем они там занимались, нам никто никогда не расскажет. А в остальном они были такими же, как мы: влюблялись друг в друга, обожали музыку и танцы, дурачились и несли чушь. И совсем не были похожи эти 18-летние мальчишки и девчонки на диверсионную группу. Ни капельки.

Был среди них паренек по имени Дейв. В те времена мы с ума сходили от «Звездных войн», и Дейв каждый раз привозил мне новые альбомы, постеры и много другого тематического хлама. В те редкие дни, когда он появлялся в офисе, косматый и прокуренный, мы часами сидели на кухне, пили чай, и он с горящими глазами рассказывал о том, что хотел бы провести всю свою жизнь на Дальнем Востоке, на берегу Охотского моря. Потому как прекрасней места он еще не видел.

Надо сказать, что, несмотря на обилие фондов и разнообразие целей, ради которых они были созданы, самым крупным источником финансирования для всех оставался Госдеп США.

Финансирование из США осуществлялось двумя основными путями: путем регрантинга, когда крупный фонд, находящийся, к примеру, в Москве, перераспределяет деньги между региональными организациями на конкурсной основе, и напрямую, через «перевозчиков». Перевозчиками были американские граждане, въезжающие по туристической визе. Деньги находились в специальных поясах, закреплявшихся на поясе человека.

До терактов 11 сентября провести через границу таким незатейливым способом можно было любые суммы. Посольства других стран действовали еще смелей: деньги можно было получить прямо здесь, на их территории.

Благотворительность американцев не была «прикладной» – финансировать детские дома и дома престарелых они отказывались. Насущные проблемы населения их не волновали. Но получить деньги на какую-либо «поддержку инициатив» или еще что-то очень размытое, трудно поддающееся описанию, было вполне реально не только небольшой некоммерческой организации, но и просто группе граждан, сочувствующих основной идее – отстаиванию своих прав на площадях под прицелом фотокамер.

И в этом деле американцы не скупились. Здраво оценив масштабы нашей страны и бедственное положение населения, они финансировали межрегиональные поездки активистов в целях обмена опытом, оплачивали все расходы, включая проживание и проезд.

Финансовая стратегия была простой до гениальности. К получателям денег не предъявляли жестких требований по финансовой отчетности, достаточно было просто написать , сколько денег и на что ты потратил. Несмотря на то, что деньги по бухгалтерии «не проходили», оригиналов документов, подтверждающих затраты, никто не требовал- хочешь, используй дважды. Но требования к содержательной части отчетов были куда серьезней.

Здесь важную роль играли детали и резонанс проводимых мероприятий. «Благотворители» обожали публикации в местных газетах, тщательно собирали их, составляли фотоальбомы с публичных акций. Приветствовалось издание брошюр по итогам работы, распространение которых среди населения было бесплатным.

Избрав такую тактику, американцы рассчитывали побудить людей проявлять инициативу. Но на деле это привело лишь к тому, что деньги просто – напросто съедались голодными «шпионами», а в содержательных отчетах царствовала Ее Величество Ложь.

Полагаю, это и послужило основной причиной «свертывания» подобных «благотворительных» программ. Они не оправдали себя экономически. А не только законодательное урегулирование деятельности некоммерческих организаций в нашей стране способствовало этому.

Стоит ли говорить, что любые действия осуществлялись под флагом Свободы слова и права на эту свободу. Многое происходило под маской заботы о природе, что само по себе являлось очень удачным ходом, поскольку привлекло в ряды сочувствующих тех, кто, действительно, ратовал за чистоту окружающего мира. Среди таких людей абсолютное большинство составляли географы и экологи, т.е. люди, превосходно ориентирующиеся в просторах нашей Родины.

Таким образом, под прикрытием непререкаемых жизненных ценностей, скрывались грубые манипуляции на политической арене. Перефразируя фразу Барона Мюнхгаузена, о том, что все самые большие глупости совершаются с серьезным выражением лица, можно сказать, что самое большое зло на земле сокрыто под маской добродетели.

И как тут не вспомнить Д. Багрецова:

Добро должно быть с кулаками,

С хвостом и острыми рогами,

С копытами и с бородой.

Колючей шерстию покрыто,

Огнем дыша, бия копытом,

Оно придет и за тобой! 

Однажды мы поняли, во что ввязались. Что все мы, и взрослые, своими выступлениями дестабилизирующее ситуацию, и молодежь, перевозящая деньги непонятного происхождения, и даже американское студенчество, являлись колесиками одного адского механизма, запущенного, чтобы сломать и без того пошатнувшийся государственный строй. Помню, как мы сидели на кухне, обхватив голову руками, и гробовое молчание лишь изредка нарушал чей-нибудь вздох: «ой-йо».

Много лет прошло. И хотя то, о чем здесь говорилось, ни для кого уже не секрет, в душе продолжает нарастать недоброе противоречивое чувство глубокого недоверия к тому, что происходит сейчас. И дело не в том, что всюду мерещатся враги, а в том, что теперь я тонко чувствую, когда меня используют. И те, кто кричит во всю глотку об успехах, о том, как хорошо мы тут все живем. И те, кто, размахивая флагами, призывает лезть на баррикады, свергать действующую власть. И в заботу о моих правах тех, чьи ракеты по-прежнему глядят в мою сторону, я тоже, простите, не верю. И те и другие и третьи не что иное, как манипуляторы наших душ.

С тех пор мы с Дейвом встретились лишь однажды – 10 лет спустя, в Брюсселе. Я стояла в центре города, на Гранд Плас, и вдруг передо мной возникает человек – гора, «косматый геолог», как спела бы «Агата Кристи». «Гора» заключает меня в железные объятия и радостно вопит. Мы целый день болтались по городу, вспоминали давние посиделки, смеялись. На мой прямой вопрос он ответил, что многие его друзья, бывшие в свое время в России, по прошествии лет пришли к такому же выводу, как и мы здесь – нас всех просто использовали. «Мне не обидно, мне противно»,– подытожил он.

Вот такая история. О том, как простые люди стали мелкой разменной монетой в чьей-то большой игре. Наверное, так было всегда – любая политическая возня невозможна без массовки. Где правда тут, где моя выдумка, уже и не скажу. Давно это было. И было ли вообще? Одно знаю точно: у страны, что не помнит своего прошлого, нет будущего. Потому что, когда мир этот с космической скоростью летит в тартарары, каждому из нас остается лишь одно – помнить. Помнить о том, что твоя голова отвечает за то, куда направляются твои ноги. И никак иначе.

Автор: Ирина Литновская