Я начал бояться Бога

Я начал бояться Бога! Но пусть не радуются, качая головой, те христиане, которые доказывали мне, что это «правильный» страх. Во мне так и не родился тот страх, о котором они мне рассказывали — благоговейный, возвышенный. Мой страх другой. Это страх безысходности, бесповоротности, неотвратимости, бессилия…

Нет, со мной не произошёл несчастный случай, про которые обычно говорят: «Бог наказал». Мне не грозит что-то ужасное, по крайней мере, я сейчас об этом не знаю. Всё совсем иначе: я только что посмотрел интервью с одной актрисой, которая уже давно не снимается, но всё же достаточно известна. Она рассказывал о своих творческих планах, о том, чем она занималась в последнее время, какие в её жизни произошли изменения. И почти в каждой её фразе, в каждой реплике она упоминала Бога.

И мне стало страшно. Я начал бояться такого Бога В Ней. Бог В Ней совершил чудо — он исцелил её от тяжёлой многолетней болезни. Она уверена, что исцелил полностью и окончательно. И теперь она точно знает, что нужно делать: ходить в церковь, ставить свечки, соблюдать посты и праздники, молиться иконам, поступать, как учит церковь (прощать, любить и т.п.). Но она также знает, и очень хорошо знает, что церковь надо защищать от всего, что может ей повредить, а главное — от инакомыслия, от любого «мыслия», ибо есть вера, которая — ведь надо ж было такому случиться — подтвердилась чудом. Теперь думать и сомневаться грешно. Её можно понять: молясь о чуде и получив его надо быть неблагодарным бездушным человеком, если не стать уверовавшим в ту церковь, которая научила её этим молитвам.

Женщина с богатым жизненным опытом за спиной, знающая, что говорит и делает, твёрдо уверенная в своей правоте и от этой правоты обладающая силой, данной, по её мнению, Богом, вселила в меня страх.

Ей церковь говорит «прощай», и она будет прощать. Ей церковь говорит «люби ближнего», и она будет его любить. Но она никогда не простит и обратит против того всю свою ненависть, кто встанет между ней и церковью, в ком она почувствует угрозу своей церкви. И здесь она скажет: «Батюшка, помолчи со своими проповедями», — закатит рукава, возьмёт в руки скалку, грабли, вилы и пойдёт в бой.

При чём её остановит только смерть или капитуляция противника, мольба о прощении на коленях. Потому что кто-то посягнул на Её Бога, кто-то оскорбил Его, причинил Ему вред. Тот должен пожалеть об этом. И в этот момент будет бессмысленно взывать к её здравому смыслу, к её человеческой, женской, материнской доброте. Почему-то я не могу представить на её месте мужчину. Мне кажется, мужчину может остановить здравомыслие (если он не пьян).

Я, конечно, понимаю, что я с ней никогда не встречусь, но страшно то, что такие люди ходят вокруг меня, они везде: в транспорте, в магазине, на улице. И стоит только кому-нибудь из них сказать: «Ату его!», — как сразу этот возглас будет подхвачен со всех сторон.

Господи! Не делай чудеса тем, кто свято соблюдает религиозные правила! Не делай чудеса тем, кто просит тебя об этом заученными молитвами! Не делай чудеса тем, кто спрашивает у священников, как слушать тебя! Делай чудеса лишь тем, кто просто любит, просто любит…

Этой своей молитвой я, наверное, уже спустил курок в свою сторону. Где-то уже сорвались защитники церкви со своих мест и уже летят сюда, чтобы растерзать меня. Мне страшно. Я боюсь «Бога В Них».