Выселение с Новым Годом

В Комитет «Гражданское содействие» обратились женщины с восточной Украины, уже более года проживающие в одном из подмосковных домов отдыха, переоборудованного под пункт временного размещения беженцев. По их словам беженок большинство жильцов после нового года будет вынуждено покинуть свои комнаты. Корреспондент «Новой газеты» отправился на место, чтобы разобраться в ситуации и посмотреть в каких условиях проживают украинские граждане, бежавшие от войны.

Чужие стены 

От Рижского вокзала до станции Чисмена под Волоколамском около двух часов пути на электричке. Небольшой поселок, расположенный посреди живописного хвойного леса, тянется вдоль железнодорожных путей. У железнодорожной платформы — пара продуктовых магазинов. До пансионата «Ласточка», где проживают беженцы, отсюда около 30 минут пешком по извилистой асфальтовой дороге.

Сам пансионат, еще советской постройки, принадлежит частникам. Из трех жилых двухэтажных и видавших виды корпусов, кроме столовой и административного, функционируют два. Когда-то заведение использовалось столичными спортивными клубами под сборы, но в последнее время тут проживают только гастарбайтеры из Средней Азии, работающие на строительстве гоночной трассы неподалеку. Небольшими стайками они, в рыжих спецовках, семенят по полуосвещенным парковым дорожкам пансионата. Из переносного хрипящего динамика доносится восточная музыка, сразу налево деревянное крыльцо и просторный холл. Тут же обосновались и беженцы.

Вдоль мрачного коридора — однокомнатные номера: маленький предбанник, ванная комната, и комната. Пара кроватей, телевизор, какие-то ковры, сушатся детские рубашки на бельевых веревках.

— Этот шкафчик нам позволили забрать из неработающего, закрытого корпуса, все равно там никто не живет. А вот телевизор и диван наши,  — Елена, невысокая женщина лет 35-ти  демонстрирует нехитрый интерьер. Тут она проживает с двумя детьми: младшая — Лиза в этом году пошла в первый класс, старший сын учится в 9-ом. Сейчас дома его нет — подрабатывает на стройке. Ни детских пособий, ни других выплат семья не получает — все социальные гарантии остались на украинской стороне.

— Половина первоклашек в местной школе — это беженцы, формально я трудоспособная, должна работать, но кто займется детьми? С начала декабря  нас кормят раз в сутки вместо трех, так я свою порцию отдаю младшей, потому что я могу потерпеть, а она нет, — Елена разводит руками и поспешно закрывает дверь в номер.

Большинство беженцев стесняются той нищеты, в которой оказались в эмиграции. Дома Елена работала педагогом, многие из ее соседей по пансионату тоже были устроены. По местным меркам они зарабатывали неплохо, особенно те, кто был занят в угольной промышленности, и в целом ни в чем не нуждались.

Пока не началась война.

9 декабря в холле корпуса администрация вывесила списки тех, кому с нового года придется покинуть занимаемые помещения. Всего 45 фамилий. Из 159 постояльцев, проживающих в «Ласточке» к концу ноября 59 уже уехали. В основном это молодые бездетные пары и одиночки. Но в ближайшее время покинуть насиженное место придется без исключения всем трудоспособным. «Во втором списке, который должен появиться после новогодних праздников, скорее всего, будет и моя фамилия», — вздыхает Елена.

Стимуляция трудоустройства

Дело в том, что постановлением правительства РФ №117 от 31.10.2015 было принято решение о прекращении финансирования проживания трудоспособных граждан. «Изменения  были сделаны с целью стимулирования интеграции и трудоустройства», — сообщил замначальника управления по вопросам гражданства ФМС РФ Геннадий Демьянченко, выступая 17 декабря в Совете Федерации на заседании комитета общественной поддержки жителей юго-востока Украины.

Пункты временного размещения, многие из которых, как «Ласточка», являются частными санаториями и базами отдыха, сейчас финансируются из федерального бюджета через трансферы, которые поступают регионам на оплату проживания переселенцев. Каждый дом отдыха, изъявивший желание поучаствовать в программе, в свое время должен был прислать анкету-заявку региональным властям с указанием количества свободных мест. Но деньги выделяются не «в общем» на покрытие всех расходов, а адресно, в зависимости от количества человек, имеющих право на проживание в пункте временного размещения.

— Мы и так сделали больше, чем могли, полтора года мы обеспечивали людей всем необходимым, тут работали социальные службы, сейчас  я даже готов не брать деньги за проживание, но кормить людей нужно, а я не могу делать это из собственного кармана, — говорит генеральный директор «Ласточки» Руслан Кычаков.

В прихожей его кабинета уже сидят несколько постояльцев — выяснить свою дальнейшую судьбу.

На стене кабинета слева от стола вымпел: «МВД России — Департамент экономической безопасности» — его, как объясняет директор, подарили друзья. По словам Кычакова, с нового года из 100 постояльцев в пансионате должны остаться около 16 человек, но окончательные списки еще только должны быть составлены, поэтому раньше конца января выгонять на улицу дирекция никого не намерена.

— Дли них были созданы условия, но сейчас те, кто могут  — должны устроиться на работу. Я все понимаю и не желаю им зла, но вечно их пребывание тут не может длиться, мы это объявили еще на общем собрании 23 ноября. Если им нужно время, чтобы найти жилье, я готов ждать, но пусть они уже начнут его искать, оформлять документы — говорит директор и почему-то просит не  фотографировать жилые корпуса:  «Ну зачем вам это нужно», — вежливо предлагая воспользоваться услугами своего водителя, чтобы добраться до станции.

Синица в руках

У одного из жилых корпусов  недовольные женщины объясняют, почему большинство постояльцев не смогло устроиться на работу — чтобы купить  патент, позволяющий иностранному гражданину оформится на работу, нужно выложить, не считая оформления остальных документов, не менее 30 тысяч рублей.

Молодой рыжий парень, в сером спортивном костюме, проживающий тут с матерью и сестрами утверждает, что без дела беженцы не сидели: «Многие из нас трудятся, но нелегально. Вы сами видели, тут в поселке никакой работы нет, вот я хожу по стройкам сегодня тысячу заработал, завтра еще три дня ничего не будет, куда я эти деньги потрачу, отложу их на покупку патента,  или отдам семье?»

Парня зовут Евгений. Как выясняется из дальнейшей беседы,  в свое время он успел побывать и в ополчении, но по просьбе матери еще в июне 2014-го бросил окопы и присоединился к семье. «Нам говорят, мол, либо берите патенты, либо возвращайтесь домой, у вас там война закончилась, а знакомые пишут, что до сих пор стреляют, да и не кончится там война, все это временное затишье, куда мне мать везти, под пули?» — возмущается он. Его фамилия была еще в первом списке,  поэтому в начале месяца ему пришлось заплатить за проживание до конца праздников 15 тысяч рублей, что делать дальше не знает. Альтернатива патенту и возвращению — статус беженца и временный вид на жительство. Но в Московской области его получить невозможно, по каждому региону есть своя квота, и ехать за статусом нужно на другой конец страны.

Такая поездка, как убеждены постояльцы пансионата, может быть чревата только новыми проблемами: «Некоторые из наших поехали в другие регионы, а потом звонили сюда и рассказывали, что ни работы, ни жилья они так и не получили, а если и получили какие-то комнаты,  то совсем непригодные для проживания», — говорит Евгений. Напуганные собратьями по несчастью беженцы из «Ласточки» не спешили оформлять бумаги весь год — посчитав, что лучше оставить «синицу в руках». Но теперь многие из них попали в безвыходное положение, ни денег на переезд, ни работы, ни перспектив остаться в пансионате — нет.

Пока мы разговариваем с Евгением, его сестра нянчится с белокурым малышом, который то и дело пытается вырваться из рук. «А по профессии ты кто?» — «Нет у вас такой профессии, я шахтер», — угрюмо вздыхает Евгений.

Уже на выходе нас останавливает другая жительница пансионата, зовут Наталья. Дома, на Донбассе, она трудилась на руководящих постах, здесь ее судьба сложилась не менее удачно: удалось найти работу почти по специальности — сперва заведующим склада в районном центре, потом помощницей главного бухгалтера. За полтора года она сумела скопить достаточно денег на оформление документов и даже на аренду собственного жилья (двухкомнатная квартира обошлась в 15 тысяч). Но постоянного статуса не собирается просить и она: «Я, как и многие, хочу вернуться домой. Зачем мне убежище или статус беженца? Не прямо сейчас, но мы обязательно вернемся. Как только будем уверены в своей безопасности, года через два»,  — подчеркивает женщина и энергичными шагами движется к воротам пансионата, чтобы попасть на станцию.

Сотрудники комитета «Гражданское содействие», с которыми связалась «Новая», сообщают, что уже приступили к работе с жалобой переселенцев, и даже передали обращение и материалы омбудсмену Элле Памфиловой, но о перспективах пока говорить не готовы. В любом случае им, как и самим беженцам, придется дождаться завершения зимних праздников, когда государственные ведомства опять примутся за работу. К этому времени администрация «Ласточки» получит окончательные списки беженцев, обреченных на скорое выселение.