Бывает и иначе.

Бывает. Конешно бывает. Вот объясняю на примере: Вот пошла у нас в поселке мода, внесенная телевизионными поварскими программами на мужнино кулинарное любительство. С появлением гастронома-любителя домашняя кухня сама-собой перестаёт быть женским, или общим делом. Новоявленный гастроном, начинает похваляться своими достижениями, отметая как сор мнения остальных. Новоявленный исследователь -кулинар становится жесток и насмешлив по отношению к своим близким. Он становится мнителен, желчен, мелочен и настойчив. Понаблюдайте за его семьёй, которая собирается у стола, понукаемая распаренным поваром-самоучкой. Все настороже. Обмен змеинными взглядами. Всем понятно, что новое блюдо кулинара надо хвалить до посинения, используя весь женский артистический багаж, выработанный годами. Но женское чутье вам подсказывает, что простого шквала оваций переходящих в подбрасывание чепчиков недостаточно. Наш гастроном бдителен, склонен подозревать всех в неискренности и задает уточняющие вопросы. И помоги вам боже, если ответы будут не в духе времени! Раньше, когда папа ещё не шуршал страницами кулинарных книг и не ругался на трех языках, на кулинарных форумах пяти стран по поводу виски- соуса с другими одержимыми, семья спокойно ела блюда быстрого приготовления. Семья не была сильна в тонкостях смешения соусов и нюансов происхожения мраморной говядины. Однако все были счастливы. Семья хохотала над кастрюлей спагетти, счастливо улыбалась над дымящимся пюре из порошка с сосисками, требовала добавки и любовалась домашними супермарктовскими равиоли. Теперь всё иначе. Папа стал поваром. Живые завидуют мёртвым. Маме можно вынести благодарность за многолетний трудовой подвиг у кухонного мартена, сказать тёплое, человеческое спасибо и на этом церемониальная часть закончилась. С папой такой номер не пройдет. Мало того, что семейство теперь должно ходить на цыпочках, пока папенька священнодействует на кухне. Мало того, что в процессе еды все ёжатся под василисковым взглядом престарелого поварёнка.

Ещё надо соответствовать обстоятельствам, делать тонкие комплементы, закатывать глаза, восторгаться использованию, шафрана и майорана, просчитывать ходы политесса... Это очень тяжело, поверьте. Просто поверьте, что мужчина, вернувшись с промысла, с добычей или уловом, нарубив дров или отладив работу сантехники, остаётся скромен. Он не требует, чтобы вся семья долгими часами благоговела , разглядывая приколоченную полку. Но стоит отцу семейства изготовить омлет с помидорами, паприкой, тимьяном, чесноком и сметаной... то всё, будьте любезны, превращайтесь в придворных. Стойте на коленях, делайте поклоны, выслушивайте поучительные угрозы о том, как нарушив правило этикета фрейлина Лопухина поплатилась… прической. Императрица прямо на балу отрезала ей клок волос. В семье воцаряется гнетущая атмосфера наушничества и лицемерия. Завещания переписываются каждый день по итогам ужина. Злопамятность поваров известна. Я знаю одно аглицкого профессора, который у дочери машину подареную отобрал, а ключи выбросил... Зато, чей голос теперь наиболее сладкозвучен при поедании хрустко запечённой яичницы?! А?! А?! Но самое худшее происходит когда патриарх теряет интерес творить кухонное искуство и возращается на путь разума, обыкновенного семейного паши. В семью уже никогда не вернется прежняя теплота и дружба. А как дружить, если рядом кулинарный Белинский? Ты несёшь на вытянутых руках тарелку с "бедными рыцарями", а сама просто трясёшься от предчувствия оценки. Вместо бесед и невинных сплетен - инквизиторские пытки! "А вот я...",- скрипуче тянет великий гастроном,-"я делаю это совсем иначе. Я вливаю в смесь чайную ложку топленного ирландского масла и взбиваю на паровой бане..." Что ты ему ответишь? Тебе конечно, хочеться сказать ему искренне: "Шоб ты сдох!" Но рядом сидят дети с вытянутыми от предчувствия лицами. Поэтому ты шипишь что-то более диетическое. Начинаешь жить по лжи и в злобе. А оно тебе надо?"