Ноль не «безъядерный», а полный...

Ноль не «безъядерный», а полный...
http://vpk-news.ru/articles/7652

С конца позапрошлого века в военно-политической истории мирового сообщества возникла такая русская линия, которая оказалась для России настолько же непрерывной, насколько сегодня и забытой. А вспомнить о ней более чем необходимо и не только нам. Особенно с учетом того, что Запад выдвигает уже свои якобы мирные инициативы.
Не стоит недооценивать
Российский министр иностранных дел Михаил Муравьев 24 августа 1898 года вручил меморандум всем аккредитованным в Петербурге иностранным дипломатическим представителям. В этом документе предлагалось начать изыскание «на путях международной дискуссии наиболее действенных средств к тому, чтобы обеспечить всем народам блага действительного и прочного мира и прежде всего – положить конец прогрессирующему развитию вооружений». Русское правительство призывало также созвать для этого конференцию.

Историки обычно объясняют данную инициативу наметившимся отставанием России в вооружениях. Но как на нее ни посмотри, а именно наша страна предложила вначале заморозить, а потом и сократить военные бюджеты и вооруженные силы во имя будущего всеобщего разоружения и соответственно вечного мира. И это была не декларация прекраснодушного пацифиста или кабинетного ученого, а официальное заявление государства, обладавшего статусом великой державы. Причем подобный призыв не имел прецедентов в мировой истории.

Просто осмеять идею, да еще выдвинутую чуть ли не лично российским императором Николаем II, никто не решился. И в 1899 году была проведена первая в истории вооруженного человечества Гаагская конференция мира с участием 27 государств. Она и вторая Гаагская конференция мира 1907 года не смогли предотвратить мировую войну, но тогдашние инициативы России заслуживают того, чтобы мы ими не только гордились, но и напомнили о них во весь голос всем. Это особенно актуально в ситуации, когда Запад все настойчивее продвигает в общественное сознание сомнительную идею «безъядерного ноля».

Готовность России к устранению из мировой политической жизни военных способов решения конфликтов стала преемственной и для советской России, и с этим в свое время приходилось считаться. Так, например, биограф Дуайта Эйзенхауэра Стивен Амброз вынужден был признать, что яркая и антивоенная по тону речь президента США 16 апреля 1953 года «Шанс для мира» была прямым ответом на выступление месяцем ранее (15 марта) тогдашнего председателя Совета министров СССР Георгия Маленкова, в котором прозвучали слова о том, что между Советским Союзом и Соединенными Штатами нет такого спорного вопроса, который нельзя было бы решить мирными средствами.

 
Коллаж Андрея Седых

Да, мы сегодня забыли о вещах, которые недопустимо не то что забывать, но даже недооценивать. Ну кто сейчас помнит о принятом в СССР 12 марта 1951 года законе «О защите мира», текст которого не могу не привести полностью: «Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик, руководствуясь высокими принципами советской миролюбивой политики, преследующей цели укрепления мира и дружественных отношений между народами, признает, что совесть и правосознание народов, перенесших на протяжении жизни одного поколения бедствия двух мировых войн, не могут мириться с безнаказанностью ведущейся агрессивными кругами некоторых государств пропаганды войны, и солидаризируется с призывом второго Всемирного конгресса сторонников мира, выразившего волю всего передового человечества в отношении запрещения и осуждения преступной военной пропаганды.

Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик постановляет:

1. Считать, что пропаганда войны, в какой бы форме она ни велась, подрывает дело мира, создает угрозу новой войны и является ввиду этого тягчайшим преступлением против человечества.

2. Лиц, виновных в пропаганде войны, предавать суду и судить как тяжких уголовных преступников».

Только недобросовестный человек может отмахнуться от этого документа, пренебрежительно оценив его как чисто пропагандистский. Ведь на Западе даже в качестве ответного пропагандистского хода ничего подобного предпринято не было. Пожалуй, не мешало бы восстановить тот давний закон уже в качестве закона РФ и предложить Америке принять одновременно с Россией законодательный акт о защите мира аналогичного содержания. Интересно, что из этого получилось бы?

План – безупречный и забытый
Еще интереснее было бы посмотреть на реакцию мирового сообщества, на словах поголовно приверженного идеям мира и прогресса, если бы Россия вспомнила еще об одной выдающейся мирной инициативе и вдобавок преемственно связала бы ее со своей эпохальной мирной инициативой 1898 года.

Автор имеет в виду вполне реалистическую – если лидеры всех стран действительно стремятся к миру и прогрессу – концепцию развития мирового политического процесса, которая была предложена Организации Объединенных Наций от лица СССР Никитой Хрущевым 18 сентября 1959 года на заседании XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Напряжение в аудитории было огромным. При квоте мест в зале для прессы 234 в секретариат ООН поступило свыше 1200 заявок. И для такой реакции были основания: Хрущев обнародовал в своей речи предложение советского правительства о всеобщем и полном разоружении всех государств.

Впервые в мировой истории слова «разоружение» и «всеобщий мир» человечество услышало на высшем официальном уровне из России в конце XIX века. Они вновь прозвучали оттуда же во второй половине ХХ столетия. И вот что вновь предлагалось не только 2138 землянам, заполнившим Большой зал заседаний Генеральной Ассамблеи ООН, но и всей планете.

Всеобщее и полное разоружение в три этапа в срок четыре года. Первый этап: под международным контролем проводится существенное сокращение обычных вооруженных сил и вооружений. Второй: завершается ликвидация оставшихся контингентов этих вооруженных сил и ликвидируются военные базы на чужих территориях. Третий: уничтожаются все виды ядерного и ракетного вооружения и проводятся завершающие мероприятия по всеобщему и полному разоружению.

Это было кардинальное решение проблемы. Но еще 27 марта 1957 года Советский Союз предлагал в рамках мер по контролю над вооружениями отдать под контроль компетентного международного органа следующие объекты: военные части, склады военного снаряжения и боеприпасов, сухопутные, военно-морские и военно-воздушные базы, заводы, производящие вооружение и боеприпасы обычного типа.

План Хрущева в системном отношении был безупречен именно потому, что ядерное разоружение предусматривалось в нем в последнюю очередь. Тут все было логично. Из политической жизни планеты надо вначале убрать то оружие, которым реально воюют. А ядерное оружие – это средство, которым война сдерживается. К тому времени – еще даже до Карибского ракетного кризиса 1962 года – ведущие страны мира уже начинали осознавать исключительно стабилизирующее значение ядерного оружия. Соответственно его наличие у великих держав должно было страховать и гарантировать необратимость обычного разоружения. Только после того как ведущие государства мира на деле докажут свою готовность исключить силу из практики и теории международных отношений, можно свернуть и ядерные вооружения.

Вообще-то идея ядерного разоружения как завершающая акция полного разоружения принадлежала Западу, который беспокоило превосходство Востока в обычных вооружениях. Этот момент тоже не мешает помнить сегодня тем, кто торопит с ядерным разоружением до того, как будет проведено разоружение обычное. Отказаться, даже взаимно, от русского ядерного оружия сегодня – значит оставить Россию беззащитной завтра.

В реальном масштабе времени на тогдашний советский план было много положительных откликов, начиная с реакции Черчилля. Напомню еще об одной показательной оценке. Глава англиканской церкви, архиепископ Кентерберийский Джеффри Фишер заявил: «Я удивлен, что ни одна христианская организация не выступила с комментариями по поводу заявления г-на Хрущева о разоружении, сделанного им в Америке. Ни один христианин не мог бы выдвинуть лучшего плана, чем этот».

Увы, с течением времени плану не воздали должное не только во внешнем мире. Если уже известный читателю Стивен Амброз в биографии Эйзенхауэра рассказал о советском предложении 1959 года хотя бы скороговоркой, в одном абзаце (признав, правда, что «для Эйзенхауэра было полной неожиданностью предложение Хрущева о полном уничтожении вооружений всех видов, ядерных и обычных, в течение ближайших четырех лет»), то советский «Дипломатический словарь» (изд-во «Наука», 1985 год) умудрился в статье «Разоружение» вообще не упомянуть об этом плане!

Возможно, табу было наложено вследствие его прямой связи с именем Хрущева, но факт умолчания нельзя не охарактеризовать как непостижимый.

Формально инициативу Хрущева ООН поддержала. Впрочем, иначе и быть не могло. Один из американских дипломатов резонно заметил: «Самое ужасное то, что нельзя быть против данного плана». Но фактически он был похоронен в Комитете десяти государств по разоружению. Хотя практические последствия все-таки были. В 1961 году в США создается Агентство по контролю над вооружениями и разоружению, а по завершении Карибского кризиса начались переговоры об ограничении ядерных испытаний. Они привели к разработке и подписанию Московского договора 1963 года о запрещении ядерных испытаний в трех средах. С него и начался реальный процесс ограничения ядерной военной деятельности великих ядерных держав.

Не приходится сомневаться, что одним из отголосков стала и статья VI Договора о нераспространении ядерного оружия 1968 года. На нее часто ссылаются, рассуждая о Global Zero, но приведенной полностью я увидел ее лишь в статье А. Радчука «Большая ядерная игра в XXI веке: разоружение или война?» (журнал ПИР-центра «Индекс безопасности», № 1, 2010) и полностью же привожу сам: «Каждый Участник настоящего Договора обязуется в духе доброй воли вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем».

Как видим, связь ядерного и полного разоружения в ДНЯО заявлена неразрывно.

Гарантия от третьей мировой
Сегодня в очередной раз разворачивается кампания против ядерного оружия. Не вдаваясь в подробности, просто отошлю заинтересованного читателя, например, к упомянутой выше статье Радчука, где дан обстоятельный анализ ситуации. При этом напомню, что с момента, когда Россия ликвидировала ядерную монополию США и обеспечила себе ядерные гарантии суверенитета, прошло 60 лет глобального мира.

Большие войны стали невозможными именно после появления ядерного оружия. За все «ядерные десятилетия» миллионы людей были убиты пулями, осколками бомб, снарядов и мин, а от взрывов ядерных зарядов – после американского удара по Хиросиме и Нагасаки – не погиб ни один человек. То есть ядерное оружие не средство ведения войны. Оно средство обеспечения мира. Некие концептуальные «флюктуации» относительно возможности использования ЯО в ограниченном конфликте в качестве «оружия поля боя» по сути ничего не меняют, но эту тему в данной статье приходится выводить за скобки.

В целом же можно уверенно утверждать, что войной чреват не мир, где имеется паритетным образом сбалансированное ядерное оружие России и США, а «безъядерный» мир, перенасыщенный обычным оружием. И непрекращающиеся локальные конфликты даже в «ядерном» мире это раз за разом доказывают.

Так с каким оружием надо расстаться в первую очередь, если все желают мира? С ядерным или обычным? Какая идея является конструктивной и назревшей – идея ядерного оружейного ноля или полного оружейного ноля?

Честный ответ очевиден. Так почему бы России официально не выступить с кардинальной мирной инициативой в третий раз и не предложить миру для начала открытую дискуссию на тему о всеобщем и полном разоружении, использовав в соответствующем документе как формулировку МИДа Российской империи (напомню, что в 1898 году он предлагал начать изыскание «на путях международной дискуссии наиболее действенных средств к тому, чтобы обеспечить всем народам блага действительного и прочного мира и прежде всего – положить конец прогрессирующему развитию вооружений»), так и основные блоки советского предложения 1959 года?

При этом надо одновременно напомнить всем о том, что на Западе – уже после России – тоже выдвигались системно вполне разумные и масштабные мирные идеи и прежде всего – многосторонний пакт Бриана – Келлога 1928 года. Это ведь тоже тщательно «забытая» страница мировой истории.

В апреле 1927 года французский министр иностранных дел Аристид Бриан обратился к Соединенным Штатам с предложением заключить двусторонний договор «о вечной дружбе, запрещающий обращение к войне как к средству национальной политики». В ответ государственный секретарь США Фрэнк Биллингс Келлог предложил заключить не двусторонний, а многосторонний договор и, получив согласие Франции, сделал соответствующее предложение Великобритании, Германии, Италии и Японии.

Пакт был подписан 27 августа 1928 года в Париже представителями США, Франции, Великобритании, Германии, Италии, Бельгии, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканского Союза, Ирландии, Индии, Польши, Чехословакии и Японии. Позднее этот шаг поддержал еще ряд государств.

Да, в том было много лукавства, идея имела и антисоветский аспект, но кончилось тем, что СССР не только выразил немедленную готовность присоединиться к пакту, но и первым ратифицировал его 29 августа 1928 года. США, к слову, ратифицировали пакт лишь в 1929 году.

Сегодня для России, повторю это еще раз, настало время напомнить миру обо всем сразу: и о меморандуме Муравьева 1898 года, и о Гаагских конференциях 1899 и 1907 годов, и о пакте Бриана – Келлога 1928 года, и о советском плане всеобщего и полного разоружения 1959 года. И не просто напомнить, а выступить с новой кардинальной инициативой. При этом надо внятно заявить, что Россия – убежденный сторонник ядерного разоружения, но только и исключительно как завершающего этапа полного и всеобщего разоружения. Ядерное оружие должно стать не первым, а последним оружием, с которым расстанется человечество.

Возможно, скептик выскажется в том смысле, что оба предыдущих периода, последовавших за первым русским предложением 1898 года и англосаксонским предложением 1928 года, ни к чему хорошему не привели – оба раза вскоре начались мировые войны. И, мол, если мир начнет говорить о всеобщем разоружении в третий раз, то как бы это не стало преддверием третьей мировой войны.

Что ж, подобный скептик окажется и прав, и не прав одновременно. Если мировое сообщество будут практически продвигать к полному ядерному разоружению как к самоцели, без связи со всеобщим разоружением, если Global Zero будет мыслиться как «безъядерный», но по-прежнему вооруженный мир, то человечество и впрямь могут довести до третьей мировой войны – пусть и в «безъядерном» формате. И скорее всего доведут.

Но если проблема всеобщего и полного разоружения будет поставлена так, как это было сделано с трибуны XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1959 году, то есть если ядерное разоружение будет мыслиться как завершающий этап полного разоружения, а ядерные вооружения великих держав, прежде всего РФ и США, рассматриваться как гарант глобальной стабильности на нашей планете, постепенно освобождающейся от обычных вооружений, то можно с уверенностью рассчитывать на укрепление мира, а не тенденций к войне.

Те, кто был искренне проникнут идеями Гаагских конференций и Пакта Бриана – Келлога, потому и потерпели крах, что не имели в своем распоряжении надежного, эффективного материального рычага для системного блокирования авантюризма и вожделений поджигателей и апологетов войн.

Теперь же мы имеем этот рычаг – ядерный. И кому, как не России, проявить здесь такую глобальную инициативу, реализация которой создаст для человечества реальный шанс для мира и созидательных усилий?

Безусловно, на пути к миру без оружия имеется много препятствий, начиная с того, что мир без оружия не может быть миром неравноправных возможностей, территориальных претензий, неравноправного распределения мирового общественного продукта и так далее. Но если мир не готов к отказу от несправедливости, если он не готов покончить с реальными или потенциальными конфликтами, то надо ли нам и прежде всего – России расставаться с наиболее надежным средством сдерживания от перерастания любых конфликтов в катастрофическую фазу?

Сергей Брезкун,
профессор Академии военных наук