Помойка как зеркало национального самосознания

В минувшие выходные мне довелось поколесить по окрестностям своего любимого города и столкнуться с явлением, которое побудило меня написать эту статью. Речь в данном случае идёт о свалках, устроенных местным населением едва ли не на каждом шагу.

Погода установилась великолепная: ласковое солнышко и свежий ветерок настраивали на лирическое настроение, а потому главной целью поездки был отдых на природе. Следует отметить, что красивых мест, куда можно проехать на машине, у нас немало, в этом, безусловно, есть много хорошего – чтобы получить глоток свежего воздуха нет необходимости лезть в тяжёлых сапогах по бурелому. Но, одновременно, и много плохого, т.к. нужно обладать хорошей фантазией, чтобы суметь мысленно восстановить первозданность пейзажей, исключив из них локальные кучи бумаг, пакетов и бутылок, организованных будто бы специально в самых живописных уголках.

Вот, к примеру, на опушке леса раскинула свою трёхглавую причудливо изогнутую крону столетняя сосна – пройти мимо неё, не остановившись возле живого воплощения сказки, невозможно. И, похоже, многие действительно мимо не проходят, так как аккурат под мощным смоляным стволом выросла метровая куча мусора, и только фотография трёхлетней давности в семейном альбоме помнит, как выглядела эта местность без продуктов человеческой жизнедеятельности. А вот дивный, высокий и стройный, будто грациозный подсвечник, куст черёмухи. Под ним бы читать стихи любимой девушке, целоваться с ней тёплым майским вечером, но у кого-то на него совсем другие виды, потому что именно под него, а не в соседствующий в двух метрах овраг сбросили нечто мерзко пахнущее - то ли гниющую коровью, то ли собачью шкуру. Что именно под грудой всё тех же пакетов, бутылок и бумаг различить невозможно, остаётся зажать нос и поскорее удалиться.

Есть в окрестностях, где я живу, замечательное озеро, в которое по причине удалённости производств, не втекает ничего лишнего, и только три подземных источника наполняют его чистой водой. Озеро примечательно своими песчаными пляжами, на которых в летний сезон загорает весь город. Но в последнее время крупного, зернистого песка уже практически не видно под слоем битого стекла, пластиковых стаканчиков, пивных банок и ещё не весть чего. Одним словом, искали мы чистое красивое место почти весь световой день, кислородом, конечно, надышались, молодой листвой налюбовались, а вот под ноги лучше было не смотреть.

Вид свалки практически всегда вызывает у меня ассоциацию с изрядно запаршивевшим сознанием, измученным склерозом, шизофренией и алкоголизмом одновременно. Уж слишком похожи сырые, мятые обрывки газет на обрывки культуры, морали, этики, а столовые объедки, облепленные мухами, на наши утилитарные, сиюминутные, низменные потребности, за которыми теряется чувство красоты. Если принять во внимание данную ассоциацию и учесть масштаб повсеместного замусоривания, то вывод напросится тревожный – с нашим национальным сознанием явно что-то не так.

Мне запомнился один случай, подмеченный ещё до Пасхи. Местные власти обнесли городское кладбище сплошным забором из рифленого железа. Конструкция, разумеется, недешёвая, но, во всяком случае, дешевле, чем приведение места упокоения усопших в порядок. Через неделю люди отогнули железо в тех местах, где традиционно ходили, и, надо признать, правильно сделали, так как горе-строители забыли организовать цивилизованный проход. И вот через это ожесточённо отогнутое железо протискивается старичок, очевидно, побывавший на могиле покойной супруги, он бросает мешок с собранным из ограды мусором отнюдь не в специальный контейнер, до которого может быть, метров пятнадцать, ни влево, ни вправо от прохода, а точно себе под ноги, перешагивает через него и идёт домой. Следующие за ним посетители скорбного места, повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, поступают аналогичным образом, перешагивая через подросшую кучу.

Вполне понятно, что столь странное поведение является не только кощунственным по отношению к умершим, неуважением к их живым родственникам, которым придётся пробираться через кучу мусора, но это просто неудобно само по себе, а значит, речь идёт о явлении ненормальном.

Было бы слишком просто решить обозначенную проблему замусоривания, если бы мы имели дело с правонарушением какого-нибудь унитарно-муниципального предприятия, его можно было бы обложить крупным штрафом, а руководителя подвергнуть административному взысканию. В конце концов, перед властями можно было бы поставить вопрос о создании дополнительного мусорного полигона или утилизирующей печи. Но, судя по локальности и характеру тех стихийных свалок, которые мне довелось увидеть в лесу, местах отдыха, вблизи дачных участков и жилых посёлках, создают их именно широкие слои населения. А это позволяет нам говорить о глубинном социально-культурном сдвиге в национальном сознании, с которым методом административной ответственности бороться не получится.

Давайте попытаемся проанализировать, о каких именно изменениях в национальном сознании нам говорят свалки? Прежде всего, следует отличать свалки, созданные по причине безысходности, когда система вывоза и утилизации просто отсутствует, от интересующих нас случаев патологического замусоривания. Если для первого характерно желание населения максимально локализовать место выброса своих продуктов жизнедеятельности, к примеру, сваливать их в овраг, в котором бумаги не будут разлетаться по всей территории, где их будет удобно периодически сжигать или засыпать грунтом, от болезненного стремления загадить, как уже выше описывалось, самые живописные места, при этом покрывая как можно большее пространство. В последнем случае, речь, безусловно, идёт о серьёзном недуге.

Во-первых, человек посягнувший нарушить гармонию красоты, совершает своего рода кощунство против Богом установленного порядка, потому что природа, красота, гармония всегда от Бога. У такого человека явно извращено эстетическое восприятие и этическое чутьё, при «благоприятных» обстоятельствах он будет способен и на более серьёзное преступление. Во-вторых, у человека, который везёт из дома мешки с мусором и выбрасывает их там, где отдыхает, нет надежды на будущее, ведь он не рассчитывает, что будет отдыхать на этом же месте через месяц или год, что когда-нибудь сюда придут его дети и внуки. То есть такой человек не видит себя в завтрашнем дне, он не видит смысла своего существования, он, по сути, умер, а такое состояние свойственно сознанию суицидников, подвергшихся крайней степени апатии, отчаяния, депрессии.

В-третьих, повсеместные свалки, захламляющие наши улицы и леса, красноречивее свидетельствуют об атомарности нашего общества, об отсутствии у него чувства Родины. Дачники, приезжающие из Москвы на отдых в Подмосковье, как правило, не берегут окрестности, потому что уверены – сегодня или завтра их участки с домиками пустят под снос, освобождая место для более дорогих коттеджей. В свою очередь местное население не бережёт леса и озёра, потому что «москвичи всё равно всё загадють», а власти продадут лес, выпилят, выберут грунт и устроят мусорный полигон, и вообще Россия уже давно продана Западу». Примерно такая мотивация лежит под каждой мусорной кучей.

Вполне очевидно, что с таким состоянием национального сознания нам ничего созидательного не построить, а потому борьба со стихийными помойками является неотъемлемой частью национального выздоровления. Мы должны себе твёрдо усвоить: Россия – это наш родной дом, и мы не должны в нём мусорить, и не должны позволять это делать другим! Русские леса, поля, озёра, реки – наше достояние, которое мы передадим своим детям и внукам и никому другому!