Русские в турецкой национальной психике

На модерации Отложенный Селим Кору пишет из Турции: "Эрдоган сбил самолет Москоф. Мы все видели, как он падал в небе Леванта. Чтобы не случилось, он не может извиниться. Это будет нарушением обещания десяткам миллионов, которые никогда не переставали мечтать об Империи". Молодой человек, сидящий напротив, наклоняется ко мне и говорит: “После всех этих лет, мы сбили самолет”. Его глаза расширяются: "И, брат, это Москоф самолет!". Он смотрит в голубое небо, улыбается и обдумывает эту приятную мысль.

В турецком общественном сознании термин “Москоф” имеет долю насмешки и презрения – и, в то же время страха. Москоф не похож на “Рум” (грек) – бывший холоп, который временами задирается, но которого ты не можешь побить, как не можешь побить младшего брата. Он также не похож на араба, этого бьющего ножом в спину бедуина, который слишком любит поспать, и не способен причинить никакого вреда, если его, конечно, не науськает англичанин. Нет, Москоф занимает совершенно особенное место в пантеоне турецких врагов. Это большой, волосатый медведь, нависающий над турецким домом. И время от времени он бросается на нас, во всей своей безбожной дикости.

Первый кусок он откусил в 1783, разгромив турецкий флот и отобрав Крым, родной дом мусульман и тюркских татар. В следующее столетие мы теряли одну балканскую провинцию за другой, и наших врагов поддерживала Россия. Русские видели завоевание Константинополя в качестве своей исторической миссии, не только потому, что им нужен теплый порт в зимнее время, но и потому, что Константинополь, или Царьград, как они его называли – был исторической столицей их религии. Они бы его захватили, если бы не французская и британская интервенция. Европейцы и французы опасались, что Россия станет слишком могучей на диете, состоявшей из поглощенных кусков Османской империи. Поэтому в 1853 они вступили в союз с турками и едва сумели остановить армии царя. В итоге, у медленного и болезненного заката Османской империи было миллиард причин, но турки не забыли, кто все это начал.

Первая мировая война была шансом Москоф завершить свою работу. Он подстрекал армян, угнетенных османским режимом, к полномасштабному восстанию. Этот эпизод остался шрамом не только в восприятии Турции ее соседями, но и в том, как турки воспринимают самих себя. Ко второй мировой войне соперничество развивалось уже между СССР и Турецкой Республикой. Формально они были на одной стороне, Турция присоединилась к союзникам в конце войны. Но когда она закончилась, Сталин отказался возобновить российско-турецкий пакт о ненападении, и стал дышать в затылок Анкаре, требуя большей свободы для российских кораблей при проходе через турецкие проливы, а также выдвигая территориальные требования к некоторым турецким восточным провинциям.Давление усилилось, с Черноморским флотом в качестве инструмента демонстрации силы. В конце концов, Трумэн был вынужден принять Турцию в западный лагерь, а в 1952 – и в НАТО.Это дало Анкаре некоторое облегчение и защиту от российской агрессии. Но в последующие десятилетия Москоф начал другие игры. 

Во время холодной войны в Турции появилась лефтисткая интеллигенция, находившаяся под сильнейшим советским влиянием.

Самым знаменитым ее представителем был поэт Назим Хикмет. Этим людям противостояла Komünizimle Mücadele Derneği (Ассоциация Войны с Коммунизмом), основанная в 1948 под лозунгом: “Коммунисты в Москву!”. Ассоциация стала живым свидетельством могущества коммунизма, умевшего объединить под одним флагом турецких националистов и исламистов – подвиг, который не удалось повторить после кончины Советского Союза. Война между правыми и левыми продолжалась несколько поколений, особенно плохо все стало в 70-х когда кампусы университетов превратились в поля сражений между националистами -“фашистами” и коммунистами – Moskof uşağı (марионетками Москвы). В 1980 военные организовали путч – с тем, чтобы это прекратить раз и навсегда. 

Военные брутально подавили и националистов, и коммунистов – их политическая активность была подорвана на десятилетия вперед. Поскольку исламисты особо не высовывались, им досталось меньше, и они продолжили свою работу. Для поколения молодых исламистов — Тайепа Эрдогана, Абдуллы Гуля, Булента Аренча — борьба с атеистической Москвой была похожа на борьбу против всепроникающего светского государства: и она была прежде всего борьбой за дух нации.

Холодная война, в конце концов, поставила Москву на колени. Турецкие правые сделали ставку на правильную команду. Исламисты – теперь хорошо организованные и финансируемые, получили необыкновенное влияние – впервые за всю историю Республики. В 94 они выиграли региональные выборы, и в 2002 они сформировали правительства большинства. С тех пор партия Справедливости и Развития победила на четырех всеобщих выборах.

Власть смягчила взгляды исламистов на окружающий мир, и, в том числе, и на северного соседа. Экономические отношения развивались, и Россия стала вторым по значению торговым партнером Турции. Российские армии снова пришли в теплые порты – но на этот раз они платили хорошие деньги за постой на курортах Мармары и Антальи. Эрдоган, между тем, установил добрые отношения с Путиным, и дистанцировался от ЕС. 

В результате, поколение 2000-х выросло, слыша “Москоф” только от сварливых бабушек кричавших: “одень майку и не носись по моему дому как чертов Москоф!”

Но для того, чтобы старая вражда ушла нужно больше, чем одно поколение.Те, кто обращает внимание на происходящее, видели, как Москва точит зубы об их единоверцев в Чечне, и, совсем недавно, в Крыму. А сейчас зверюга – на другой стороне войны в Сирии, рвет на части мусульман-туркмен.

Только теперь появился герой, который говорит туркам – столетия упадка закончились.Эрдоган обещает новый подъем, напоминает о славе былых побед и завоеваний, и обещает, что “Новая Турция” займет подобающее ей место – господствующей державы региона.

И теперь, Эрдоган сбил самолет Москоф. Мы все видели, как он падал в небе Леванта.Чтобы не случилось, он не может извиниться. Это будет нарушением обещания десяткам миллионов, которые никогда не переставали мечтать об Империи.