Мы все - в одном вольере

Репортаж специального корреспондента журнала «ЭкоГрад» Павла Калашникова о повседневной жизни питомника северных ездовых собак «WalkService» в подмосковном городе Дзержинский.

 Есть на свете особая порода людей, очень остро чувствующая свою ответственность за братьев. За братьев наших меньших. Да так, что посвящают всю свои жизнь им. Как родители своим детям. Это — любовь деятельная. Не «ути-пути, какая собачка! Папа, мама, купите!» А потом, когда «ути-пути» оказывается большой и взрослой собакой, требующей специального ухода, под который настоящий хозяин перестраивает (!) даже свой режим дня, случается то, что случается: собака оказывается на улице. Сергей Юрьевич Цыбенко, его верная помощница Ольга и команда питомника WalkService нередко оказываются их спасителями. Кто знает английский, оценит игру слов: «walk» - означающее дословно прогулка — по-русски звучит примерно как «волк». То есть, волк-сервис, где тебя ждет встреча с диким и свободным Севером и его обитателями.
Это совсем не «парадный» репортаж о питомнике. Но это совсем не означает, что здесь вы найдете «чернуху» из серии воплей не в меру ретивых зоозащитников о закрытии всех цирков-зоопарков-питомников и истреблении всей человеческой расы вообще как преступной по отношении к Земле. «Непарадный» - означает лишь то, что мы расскажем о питомнике и его будничной жизни. Картошечку с салом тоже ведь не подают на великосветских приемах, а навернуть-то ее наверное хочется! У себя дома, среди семьи. Сергей Юрьевич, Ольга и команда питомника — для своих подопечных именно как семья. Они не балуют четвероногих и не сюсюкают с ними. Может даже и отругать, причем резко и жестко. Но по делу. Иначе нельзя. Они имеют дело с хищниками, «трудными детьми» мира животных, которым необходимо сразу дать понять, КТО здесь главный и КОГО надо слушаться. Законы жизни. И законы семьи. Однако, предисловие затянулось. Поехали!
Куда? В очень ближний подмосковный город Дзержинский. Славный городок. «Lippe-Detmold ist ein' wunderschöne Stadt», «Hamburg ist ein schöner Städtchen» - у немцев в фольклоре есть песня, наверное, о каждом городе, городке и городишке, какой он чудесный и распрекрасный. Живи они в Дзержинском (спасибо дедам и прадедам, что не живут!), точно написали бы такую же. Славный городок с манящим поздним осенним лесом и живописным оврагом (или карьером?), аккуратными, по новому стандарту облицованные красно-желтым кирпичом (все же не так уныло, как серые бетонные блоки предыдущих периодов) или белые, с красными крышами.

Правда, дома уверенно наступают на подмосковную природу, нарушая все лесное, водное и прочее законодательство и пользуясь чьим-то очень-очень высоким покровительством (надеюсь, Министр экологии и природопользования Александр Борисович Коган и руководитель ГУ МВД по Московской области услышат этот сигнал).

А сердобольные старушки укажут прямо противоположную дорогу к питомнику. Узнав, что я еду с репортажем, старушка сразу умозаключила: «А, заказной! А то у нас про этот питомник всякие разговоры идут, почитайте, если интересно, на dzerzhinsk.com.info.narod.ru.yoklmn». Запоминать название этого болтливого ресурса у меня не возникло никакого желания, тем более, и указала-то старушка совсем в другую сторону, и какой «питомник» или вообще передвижной цирк она имела в виду на самом деле, уже не представляется возможным установить. В общем, вдоль и поперек, вправо и влево протопал я по Дзержинскому, пока Сергей Юрьевич не подъехал за мной сам, за что ему огромное спасибо! На этом заканчиваем ходить вокруг да около (в прямом и переносном смысле) и начинаем рассказ о питомнике.

Вольер. В вольере — семь собак, и одна около. Сразу, чтобы положить конец всем интернет-спорам о породах лаек: хаски — не пушистые, с острой мордочкой; маламут — большой, пушистый, с немного притупленной мордой. Так вот, в вольере маламут только один, точнее, маламутиха. Наверное, самая ласковая из питомцев этого центра. Так и подпрыгивает «познакомиться».

А вообще, в питомнике обитают собаки, лошади, северные олени и еще кое-кто. Но об этом попозже.
Хозяина поначалу было трудновато разговорить на собачью тему. С огромным удовольствием показал он нам юрту, традиционную ненецкую одежду и предметы быта (а свадебное платье у них- красное с черным). Отвел в конюшню.

Рассказал, как готовят ездовых оленей, что их три года объезжают там, на Крайнем Севере, и лишь потом привозят сюда. Показал он и ягель — единственная пища северного оленя. Напоминает он серый мох, хотя родственниками они не являются: биологически это лишайник. Кормить северного оленя чем-то другим — значит, по сути, губить его здоровье, о чем в питомнике висят суровые предупреждения. Сергей Юрьевич предложил даже сделать специальный репортаж об оленях к Рождеству. И, даже когда говорили о собаках, не единожды переходил на тему оленей. В  общем, "паровоз хорошо, пароход хорошо, самолет хорошо, а олени лучше!" Но собак и других питомцев он тоже, конечно, очень любит. А Ольга души в них не чает.
Прогулялись в лес к пасущимся оленям. На прогулку Ольга вывела... волка.

Как оказался в Центре? Тоже «подбросили». Отличие от собаки, даже если бы не говорили, что волк, видны сразу. Морда острее, форма стройнее, характерный хвост — не «колечком», а «поленом», и взгляд особый. Волчий. Почему на цепи? Любой поводок перегрызает зубами. Разница между диким зверем и домашним животным. Подходить к волку поначалу страшновато, хоть он еще и маленький. Потихоньку шепчу «Мы с тобой одной крови — ты и я!» Помогает мало. Зверь пару раз даже оскалился, изображая из себя злого и страшного серого волка. Но в итоге дал себя погладить.

Во время прогулки спросил: а с чего, собственно, все началось? Как возник такой своеобразный дом для северных животных здесь, под самой Москвой? Началось все вообще с выгула собак. Сергей Юрьевич занимается собаками уже 15 лет. Как начался питомник северных собак? Как и все в этой жизни: на первый взгляд — случайно, а присмотреться — совершенно закономерно. У Сергея Юрьевича появилась хаски. В то время это была крайне редкая порода собак. Масса друзей захотела щенков от этой хаски. Появилась она случайно. Но есть собака — живое существо, и надо с ним что-то делать, выгуливать, давать ей нагрузку. Иначе хаски дома сходит с ума.
Люди берут красивую собаку и не понимают, что для нее нужно создать соответствующие условия. Какие? «А надо, чтобы она в день пробегала километров по 30, и тогда она нормально будет спать в квартире», - отвечает Сергей Юрьевич. А если она за день 30 км не пробежала, она начинает ту же дистанцию в квартире покрывать. Впрочем, сейчас многие собаки «шоу-класса», по словам Сергея Юрьевича — это уже паркетные и квартирные, а не рабочие собаки. Если сравнить выставочных хаски со старыми фотографиями, когда они доставляли почту, это будет «две большие разницы», - подытожил Сергей Юрьевич.
У вольера мы продолжили беседу об отличиях северных пород собак. Маламуты гораздо конфликтнее и тяжелее. Они очень жестко дерутся. Дело в том, что на Севере неважно, насколько собака быстро бежит. Она должна перевозить большие грузы на долгие расстояния. Для этого и предназначены маламуты, как тяжеловозы. Такие собаки могут тащить до полутонны за собой. А упряжка сможет сдернуть с места до 4,5 тонн груза.
Хаски, напротив — скоростные собаки. Когда была «Золотая лихорадка», и надо было быстро добираться до места добычи, и появилась эта порода. Поэтому — максимум скорости, минимум агрессии.

Но хаски и маламуты — породы Северных народов. А наши сибирские лайки разве хуже? Пытался выяснить, пробовали ли их здесь разводить. «Они у нас сами периодически разводятся» - со смехом сказала Ольга. А Сергей Юрьевич уточнил, что единственная российская северная пастушья порода — оленьегонная лайка. Осенью, когда начинаются грибы, которые очень по нраву оленям, без собак их собрать просто невозможно. С оленьегонными лайками на Севере работали, а с охотничьими — нет.
Еще один миф о хаски, который придает им популярность: голубые глаза. Да, такие встречаются. И в питомнике такая есть.

Но голубые глаза далеко не у всех. Встречаются и разноглазые особи. (Тут хозяин немного отвлекся, потому что семь собак в вольере — беспокойное хозяйство, и пришлось потратить несколько минут на наведение порядка). «В чем проблема?» - продолжил Сергей Юрьевич. «Есть рабочие породы собак, которые сформировались в особых условиях и выполняют определенные задачи». Люди в любых условиях так или иначе проводят селекцию, отбор собак. Если селекция у коренных народов — она строго по рабочим качествам. Поэтому «примитивные» коренные породы очень жизнеспособные, выносливые и стойкие, они почти ничем не болеют. А когда появляется стандарт породы по внешности, порода гибнет. Да, именно так сказал Сергей Юрьевич. Те хе голубые глаза, перефразируя русскую пословицу, «что для хаски хорошо, то маламуту смерть». Маламутов с голубыми глазами отбраковывают, считают нечистыми: ведь они скрещиваются с хаски. А «чистые линии» приводят к тому, что порода начинает вырождаться. Как только стандарт породы определился, собака начинает стоить много денег, потому что соответствует такому-то внешнему виду. «В результате мы начинаем плодить больных собак», - с явным огорчением заключает Сергей Юрьевич. «Есть масса хаски, которая уже не в состоянии таскать эти упряжки, которые на Севере умрут,если их отпустить в этих условиях. Эта собака уже лезет на постель спать, которой уже нужен человек, это уже собака-подхалим, а не рабочая собака», - с обидой в голосе говорит хозяин питомника.
«Но ведь Ваши собаки-то работают» - возражаю я. Сергей Юрьевич согласился, однако признал, что отсутствие диких условий портит всех.

«К нам с Севера приезжают настоящие ездовые олени, их три года готовили, а у нас они становятся оленями-попрошайками, они таскают хлеб, они залезают в сумки к туристам». Именно поэтому собак специально держат в вольере на улице — чтобы, если уж и «теряли форму», то это происходило медленнее.
А потом во мне включился педагог, который заинтересовался: а как это Вы обучаете этих собак, чтобы они стали ездовыми? Сергей Юрьевич объяснил, что вообще в этих породах генетически заложено стремление к бегу. Если с такой собакой выйти на улицу, она тянет за поводок, и становится некомфортно с ней гулять. Поэтому собак ставят в упряжку. Где-то они между собой выясняют отношения, поэтому их и держат в одном вольере, чтобы «притерлись» друг к другу. Этим собакам побегать — одно удовольствие. Есть собаки, которых можно обучить командам «вправо», «влево», «вперед», «стоять». Такие собаки начинают везти за собой упряжку. Неопытные пристегиваются во второй, третий ряд и далее. «Они занимаются тем, что им нравится!» - радостно добавила Ольга. «Оленей учат точно так же» - продолжил Сергей Юрьевич. Собирают длинный караван, впереди — управляемые олени, за ними, остальные, маленьких оленят ставят в конец упряжки. Если они не успевают, их никто ждать не будет, они поедут сидя, и в результате вынуждены будут встать и побежать. Подобная система применяется с собаками. «Человек приводит (к нам) свою собаку, домашнюю, привыкшую жить на подушке, ее ставят в упряжку. Она не хочет убегать от хозяина. Все, упряжка побежала, она упирается четырьмя лапами, едет на заднице. Собаки развернулись, вломили ему хорошо, он уже понимает, что надо бежать. Он пару раз пробежался, увидел, что упряжка возвращается к хозяину, что его от хозяина не забирают. Бегать ему нравится, он начинает бегать, так что это происходит таким образом».
Дрессировка, в понимании Олега Юрьевича, это когда за хорошее поведение собаку награждают, а за плохое наказывают. Но наказание ни в коем случае не подразумевает избиение: другие собаки на понятном ему (псу) языке четко объясняют что к чему. Метод коллективного воздействия, прямо по Макаренко.
Воспитательное воздействие приходится применять и к волку, который во время общей кормежки лезет отбирать еду у других. Но на то он и волк, так что его во время еды держат отдельно. Волк - «пищевик», по выражению Олега Юрьевича: то есть, он готов подчиняться, пока нет еды, в обычное время собаки на наго нападают, он будет отступать. Но если дать еду, даже подбросить ее высоко в воздух, он поймает ее, и никто не долетит до этой еды. И через ограду вольера он может перепрыгнуть, но ему это не надо. Его здесь кормят, и все устраивает. Вечный вопрос: «Если слон на кита влезет, кто кого сборет?» - задал и я. Волк или маламут? Хозяин питомника ответил, что волк, особенно зажатый в угол, будет драться до последнего. К тому же, волк еще молодой. Что интересно, если волка вывозят с парой других собак, он свою цепь перегрызть не может, а их поводки перекусывает. Старается освободить? Вольный зверь, ничего не скажешь. Ольга «ставит» на волка: у него зубы острые, тонкие, он скорее маламута укусит, чем тот его задавит. Даже в записях волчьей травли, когда пять кавказских овчарок или алабаев травят волка (находятся нелюди, которые любят выкладывать и смотреть такие «шоу»), волк сопротивляется больше часа. Тем более, этот волчонок еще молодой, 8-9 месяцев. «Значит, приеду еще, посмотрю на взрослого волка» - «Его уже так не погладишь».
А тем временем в вольере происходит прямо-таки диснеевская история. Маламут, то есть, маламутиха по имени Йети вовсю «целуется» с пареньком-хаски. Только тарелки спагетти на двоих недостает, как в мультфильме. Сергей Юрьевич, хоть и считает, что Йети не в большом восторге от этого парня, но Ольга уверена, что будет в питомнике прибавление.

Во мне снова просыпается педагог. Как учат собак, спросил, а что насчет каюров? На собаках ездить тяжело и опасно. Одно дело — в тундре, а другое дело — здесь, в лесу, где масса препятствий. А те же олени могут разогнаться до 75 км в час. Собаки — километров 40, но все равно, падать очень болезненно, добавляет Сергей Юрьевич. Мало того: если где-нибудь валяется бревно,упряжка перепрыгнет, а вот сани (точнее, каюр и ездоки) все на себе прочувствуют. Поэтому Сергей Юрьевич честно признается: никакой радости от езды на упряжке он не испытывает. «А нам нравится!» - это уже Ольга. Впрочем, дальше начинается проза жизни. «Люди платят за катание на собаках, оленях, снегоходах, а ты едешь на этом снегоходе, особенно при -35С и думаешь, приедешь ты или умрешь». От холода не спасают даже северные малицы из оленьих шкур. «Не поймешь, как там вообще люди живут и работают». Зимой работают с 11 до 17 часов, а потом, рассказывает Ольга, сами едут кататься в лес: «обкатывать», «нарабатывать» собак. Бывают такие дни, когда собаки явно не нагружены, и приходится вместо туристов ехать самим. «Малоприятная процедура. Ну, в общем, любая работа это работа», - подытожил Сергей Юрьевич. И не поспоришь, правда? «Иногда наступают моменты, когда они (животные) уже бесят» - хозяева максимально честны и откровенны. То дерутся, то убегают, то какую-то гадость сделать, а потом еще и убирать за ними. Особенно много проблем доставляет тот пес, который вне вольера. Он очень конфликтный, потому что брошенный. Да и вообще все собаки в вольере — оставленные хозяевами. Наиграются, а то, что с ними надо еще и гулять, оказывается «неприятным сюрпризом». Их и спасают Сергей Юрьевич, Ольга и их немногочисленная команда.
После педагогической беседы идем смотреть маму-маламута со щенком. Они хорошо закрыты, за несколькими воротами: щенку, живому, непоседливому, убежать самое милое дело. Пришли. Еще раз убеждаюсь, что маламуты мне нравятся больше (простите, хаски, утрите слезы со своих голубых глаз!»). Пушистые, общительные, что мама, что щенок. Дали подержать щеночка на руках. Вырывается. «А Вы его под задние лапы схватите!» Хватаю.

Все, есть контакт! Малыш радуется, лижет лицо. И ничего, что он только что пописал, и держать мокро. Все равно маламуты — это нечто. В моем личном «рейтинге» пород собак появился новый фаворит.

Вообще, собак в питомнике много больше, чем на фото. Просто кто-то может жить в общежитии, а кому-то нужен отдельный вольер. Все зависит от того, насколько сильную боль принесло расставание с хозяином. А так — люди бросают всех: жен, мужей, друзей, детей, кошек, собак, волков, чернобурых лис...

Да, в питомнике есть и чернобурка. Мне ее тоже показали. За таким зверем нужен глаз да глаз. Даже на поводке так и юлит, так и вертится, вдруг удастся сбежать? Самая агрессивная в питомнике — она. Всех уже успела покусать. И все-таки, до чего хороша!
...Питомник известен достаточно хорошо. Его обитатели снимались в фильме «Гюльчатай» (олени), в мелодрамах, в «Диалогах о животных». Приезжали и иностранцы: снимать детективный фильм с овчаркой. На базе питомника хотят сделать и телепроект. Педагоги будут работать с детьми с ограниченными возможностями, с аутизмом. Животные должны будут им помочь научится общаться, и не только. Терапия животными — новое направление в психологии, хотя, как и положено, корни его идут с самых древних времен. Мягкий, теплый, пушистый друг может дать малышу гораздо больше, чем профессор с тремя высшими образованиями и должностью декана. Я от лица «ЭкоГрада» пожелал питомнику WalkService удачи в этом благородном деле.

А так, съемки здесь — обычное дело.
У питомника налажено сотрудничество с местным телеканалом. Те нередко помогают. Вообще, помогают многие. Скажем, одна очень известная сеть магазинов для четверолапых, если у корма срок годности близится к концу, звонит и предлагает в дар. Но больше, мне видится, помогает людям сам питомник. Даже в такой, например, ситуации. Ребенок хочет собаку, но родители против. Бывает, что против из гуманных по отношению к зверю (но не всегда педагогичных по отношению к ребенку) соображений: «Ты же с ней гулять не будешь». Бывает, что просто нет денег, или тесная жилплощадь. И дети приходят сюда. Гулять с собаками. Такому раскладу родители только рады: дома нет шерсти, не надо покупать корм и многое другое, а главное, ребенок счастлив. Дети помогают и убирать, правда, гораздо реже. Чаще всего эта неприятная часть общения с собакой лежит на самих хозяевах питомника.
Питомник старается найти добрые руки для тех собак, для кого это еще возможно. К сожалению, готовы взять далеко не всех. Например, старая собака Акита так и останется жить в питомнике. Но нашлись люди, готовые привозить корм и ухаживать за ней. Впрочем, хаски они стараются оставить у себя. В том числе по экономическим соображениям: зимой они окупают себя. А денег нужно много: прокорм, аренда территории, наведение порядке и многое-многое другое...

Вот какова она — будничная жизнь питомника северных собак. Даже любимая работа — это не сплошной фейерверк. Хотя здесь уместнее употребить словосочетание не «любимая работа», а «дело жизни». Ради всех своих питомцев хозяева жертвуют очень-очень многим. Жертвуют временем — у Сергея Юрьевича телефон разрывается от звонков, и он готов в любое время суток ехать, если кто-то предлагает помощь или, наоборот, она кому-то нужна. Ольга, конечно же, всегда рядом, его «правая рука». Жертвуют деньгами — доходы от зимнего туризма собаки успешно «проедают» летом, так что цель питомника — это уже не получение прибыли, как и у всякой коммерческой фирмы, а совместное достойное существование людей,собак, оленей, лошадей и других. Жертвуют даже жизнями. Без преувеличения. Ольга своими героическими усилиями вывезти из пылающего Донбасса восемь маламутов, хозяева которых бежали от бомбежек и артобстрелов. Кому-то из них нашли хозяина, а те, кто может ужиться в стае, остался здесь. Словом, и Сергей Юрьевич, и Ольга, и работники центра WalkService, и собаки, и лошади, и олени, и даже волк с лисой — все они едины. В одной лодке. Точнее, в одном вольере.

Павел Калашников.