Миллионы «зеленых» для Назарбаева

Ошеломляющие цифры и факты приводят американские прокуроры в следственных материалах по делу «Казахгейта». В прошлом номере газеты мы рассказали читателям о нефтянике из Колорадо Джеке Гринберге и упомянули о том, что он располагает материалами процесса, получившего в США название «Казахгейт». Основываясь на них, мы решили рассказать историю такой, какой ее видела прокуратура США, предъявляя в 2003 году обвинение Джеймсу Гиффену.

Заметим, что в этом обвинении имена казахстанских подельников названы не были. Использовались лишь ироничные названия KO-1 и KO-2, явно навеянные киноэпопеей «Звездные войны».

Однако спустя год, 12 апреля 2004 года, прокуратура США раскрыла имена обвиняемых казахстанских чиновников в письме, подписанном прокурором Дэвидом Келли и его заместителем Питером Нейманом, который, собственно, и инициировал расследование «Казахгейта».

Это письмо имеется в деле. В какой-то момент оно даже появилось в Интернете, но затем как-то быстро отовсюду пропало. Именно поэтому мы решили рассказать всю историю, представленную прокурорами США, в том виде, в котором она и должна быть рассказана — без условных псевдонимов.

Почему мы реши ли рассказать эту историю как реальную? На том простом основании, что ее никто не опровергал и не собирается опровергать. Гиффен и его защита, как известно, не отрицают приведенных прокурорами фактов. Они лишь пытаются доказать, что спецслужбы(а значит, в их лице и государство) были хорошо осведомлены о том, какие деньги и куда переводит советник Назарбаева.

Власти же Казахстана и вовсе заявили, что этот процесс — внутреннее дело самих Соединенных Штатов.

Задумайтесь на секунду. Представленные в США и не оспариваемые в суде факты взяток нашими высокопоставленными чиновниками заявляются как внутреннее дело США! Наверное, следующим шагом следует признать, что сам Казахстан является просто внутренним делом других стран?!

Начало начал

Ну а теперь перейдем к сути дела. По данным обвинения, события, рассматриваемые в этом процессе, развернулись в период с 1995-го по 2000 год, после того как 31 декабря 1994 года компания «Меркатор» (которую и возглавлял Гиффен) заключила соглашение с Министерством нефти и газа.

Зачем защитникам потребовалось это сделать? Судя по тому, как развивались события дальше, для того чтобы лишить власти Казахстана возможности выйти сухими из воды, сделав Гиффена буквально козлом отпущения.

И именно разглашение имен обвиняемых заставило власти Казахстана действовать. Но в то же время прокуратура отказалась привести полный список, затребованный защитой, а это означает, что начало слушаний принесет новые сюрпризы и открытия.

По этому договору «Меркатор» должен был привлекать инвестиции и вести переговоры с иностранными партнерами Казахстана (заметим, что таким образом государственная власть просто отдала на откуп свою важнейшую функцию).

За свои услуги в период с 1995-го по 2000 год, по данным обвинения, «Меркатор» получил около $67 миллионов. В то же время по указаниям Гиффена международные нефтяные компании перевели еще $70 миллионов на секретные счета в банке «Индосуэц» (а также его преемника «Кредит Агриколь Индосуэц»).

Из общей суммы ($137 миллионов) Гиф фен, по данным американских следователей, перевел $78 мил лионов в адрес министра нефтяной и газовой промышленности Республики КазахстанНурлана Балгимбаева и президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева.

Балгимбаев, согласно оценкам американской прокуратуры, получил $15 миллионов. Остальные $63 миллиона, очевидно, достались президенту. Часть денег, по данным прокуратуры, Гиффен потратил на дорогостоящие товары, включая ювелирные украшения стоимостью несколько миллионов долларов.

Как утверждает прокуратура, выгодный бизнес Гиффена в качестве правительственного советника был в значительной степени обязан влиянию и власти Балгимбаева и Назарбаева. В свою очередь, утверждается в обвинении, те незаконные платежи, которые совершал Гиффен в адрес государственных чиновников, были своего рода гарантией сохранения этого бизнеса.

Придуманная схема, приходят к выводу прокуроры США, лишила правительство Казахстана тех средств, которые оно должно было получить от сделок с нефтью, а народ Казахстана был лишен права на честные услуги, которые ему должны оказывать избранные и назначенные официальные лица.

Страшное обвинение, если вдуматься. И дело не в том, как оно звучит. Страшно уже то, что его никто не собирался и не собирается опровергать. В том числе и наши власти, которые формально не участвуют в готовящемся процессе. Разве это нормально?!

Шубы, лодки, снегоходы

Всего прокуратура предъявила суду шесть отдельных и сложных транзакций. Первой из них был контракт по Тенгизу, по которому в проект вошла корпорация Mobil (ныне часть крупнейшего мирового концерна ExxonMobil — прямого наследника некогда всемогущего рокфеллеровского треста).

По этой сделке, как считает прокуратура, Гиффен получил $22 миллиона, которые ушли на секретные счета в Швейцарию. А $1,8 миллиона в конечном итоге оказались на счетах компании «Орел» (Orel Capital ltd.), зарегистрированной на Британских Виргинских островах и принадлежащей фонду «Семрек» (Semrek Foundation), зарегистрированному в Лихтенштейне и контролируемому, по данным американских прокуроров, родственниками президента Назарбаева.

Уже со счета «Орла», говорится в обвинении, было выплачено более $45 тысяч эксклюзивной швейцарской школе, в которой училась дочь Назарбаева Алия. Затем была еще серия платежей по этой сделке, из которых 6 февраля 1997 года $20,5 миллиона Гиффен снова перевел на счет того же самого «Орла», представляющего, по данным прокуратуры, якобы счет самого Назарбаева.

Второй сделкой, заключенной при посредничестве Гиффена, стали платежи за Карачаганак. На эту сделку, по мнению прокуратуры, Mobil был вынужден пойти, чтобы «ускорить» заключение соглашения по Тенгизу.

В результате фирма Vaeko Europe (контролируемая не названным в обвинении лицом) получила от Mobil кредиты на общую сумму $78 миллионов, из которых $30 миллионов не были возвращены.

В конечном итоге, по данным прокуратуры, $1 миллион из этой суммы был получен багамской компанией Orchard Holdings, которой, по данным американской прокуратуры, секретно владел Балгимбаев. Это были деньги на личные расходы ($180 тысяч были, к примеру, потрачены на приобретение ювелирных украшений, а $ 20 тысяч — на пред оплату отдыха на швейцарском курорте Балгимбаеву и его семье).

Третьей транзакцией, фигурирующей в обвинительном заключении американских прокуроров, стала сделка по Каспийскому трубопроводному консорциуму, намерение войти в который проявила американская компания Amoco (впоследствии поглощенная концерном BP).

Для реализации этого намерения в марте 1997 года от Amoco потребовалось перевести на счет в банке «Индосуэц» $51,8 миллиона.

По условиям этого соглашения в случае успешной реализации сделки $50 миллионов должны были уйти на счета компании TMG-CPC, которую, по данным прокуроров, контролировал Балгимбаев, а еще $1,8 миллиона — «Меркатору».

В мае 1997 года эта транзакция была завершена. Затем последовала целая серия переводов денег со счета на счет, в результате чего, по данным прокуратуры, $12 миллионов осели на счету все того же «Орла», принадлежавшего, как считают американские прокуроры, самому президенту Назарбаеву.

Чуть позже, в августе 1997 года, $3 миллиона оказались на счетах, контролируемых Балгимбаевым, а в сентябре 1997 года еще $5 миллионов ушло на счет, с которого потом оплачивала покупки по кредитной карточке дочка Балгимбаева.

Четвертой транз акцией стало СРП по Карачаганаку, в котором участвовало несколько международных нефтяных компаний. В результате на секретный счет в Швейцарии ушло $17 миллионов, 5 из которых оказались в конечном итоге все в том же президентском «Орле», а 2,5 миллиона — на счетах Балгимбаева. Еще чуть больше 2 миллионов досталось «Кон дору»(Condor Capital Management), контролируемому Гиффеном.

Пятой транзакцией стало соглашение по оффшорным месторождениям, переговоры по которым велись в 1997—1998 годах. И снова $5 миллионов, считают американские прокуроры, ушло Назарбаеву, а 2,5 миллиона — Балгимбаеву.

Дело приобретало характер стандартизированного и налаженного процесса. Однако уже в следующей, шестой, транзакции, связанной с продажей доли «Ка захойла», американ ской нефтяной корпорацией Phillips Petroleum правила существенно поменялись. На счет в «Орел» ушло $7,5 мил ли она, а на счет в Orchard — $2,58 миллиона.

К тому же 9 июля 1999 года Гиффен переводит еще $10,065 миллиона на счет Berkut Holdings. Аппетиты росли. Можно не сомневаться, что в этот момент прокуроров уже душил приступ смеха и они пытались понять, сколько еще обозначений крупных хищных пернатых в русском языке.

Помимо этих крупных транзакций были и мелкие. Из всемогущего консильери Гиффен превратился в заурядного бухгалтера и завхоза Семьи. Он покупает шубы, платит за обучение дочери в университете Джорджа Вашингтона, приобретает и организует доставку в Казахстан моторной лодки (стоимостью $80 тысяч), которую Балгимбаев, по данным американской прокуратуры, дарит Назарбаеву.

Вершиной хозяйственной деятельности Гиффена можно считать покупку в ноябре 1999 года за счет «Меркатора» двух снегоходов, которые были, как пишут американские прокуроры, также переправлены в Казахстан президенту и его жене.

Можно лишь гадать, какие приобретения еще пришлось бы делать Гиффену для своих покровителей, если бы масштабной закупочной деятельностью не заинтересовались правоохранительные органы различных государств. Надо полагать, все секретные службы к тому времени в деталях знали о вкусах главной Семьи Казахстана...

Как пытались замести следы

По данным прокуратуры США, Гиффен узнал, что швейцарские власти начали расследование секретных счетов еще в июле 1999 года. Он пытается скрыть следы этих транзакций, но не находит ничего лучшего, чем просто перевести деньги со счетов, попавших под подозрение, на другие счета.

Но главным козырем защиты Гиффена становится требование оставить секретные счета в покое на том основании, что они являются «суверенными» — то есть принадлежат Республике Казахстан. Для этого он, по данным прокуратуры США, представляет властям Швейцарии официальные письма от правительства Казахстана.

Подписаны эти письма были... Нурланом Балгимбаевым, который в тот момент являлся уже премьер-министром. Но швейцарские власти эти претензии на суверенитет категорически отвергают.

Через год, когда свое расследование начинают уже правоохранительные органы США, Гиффен снова пытается использовать то же оружие. Когда компания «Меркатор» отказы вается предоставить следователям требуемые ими документы, ее представители ссылаются на защиту законодательством Казахстана.

Гиффен снова представляет письма официальных лиц Казахстана, в которых утверждается, что вся переписка Гиффена с властями страны является конфиденциальной по казахстанскому законодательству. Но этот аргумент снова не срабатывает — американский суд игнорирует эти аргументы. (Можно представить, как веселились в тот момент работники прокуратуры, которые уже неплохо представляли, как делались дела казахстанской «командой»!)

Тем не менее Гиффен еще раз попытался разыграть фактор поддержки его правительством Казахстана, когда утверждал, что она доказывает его невиновность. Представители прокуратуры предложили куда более весомое объяснение этой поддержки. По их мнению, получатели незаконных платежей со стороны Гиффена обладали значительной властью и влиянием в правительстве Казахстана, ссылаясь в качестве доказательства на доклад госдепартамента, в котором Назарбаев назван фигурой, доминирующей на всех уровнях власти в стране.

Нашим читателям не надо разъяснять доминирующую роль президента (об этом лучше всего говорит сам срок его верховной власти). Куда более интересно, с нашей точки зрения, как ловко тасуется нашими правителями колода личных и государственных интересов.

Если американские прокуроры окажутся правы, то получится весьма интересная история: тратились деньги как личные, а защищаются исключительно как государственные. Почувствуйте, что называется, разницу!

И речь ведь идет не только о скрытой защите. Совершенно не стесняясь, в разных странах представители Казахстана открыто, получается, декларировали частные интересы и собственность как общественные.

Трактовка понятия суверенного права приобретает в такой ситуации законченный феодальный характер, когда разницы между государственной и личной властью практически не существует.